Программа концерта включала сочинения немецких композиторов, в том числе малоизвестную, поныне недооценённую «Реформационную симфонию» Мендельсона, последние песни Рихарда Штрауса.

Мастерство дирижирования – по большому счёту мастерство интерпретации. Техническое совершенство музыканта подразумевается как его обязательная основа. Вольфгангу Хойеру дано точно улавливать суть, основной эмоциональный тон произведения, «лишь чуткому доступный слуху» (Ф. Шлегель). Интерпретация «Реформационной симфонии» Мендельсона (В. Хойер является членом общества Мендельсона в Лейпциге) оставила глубокое впечатление. Она выявила новую грань творческого дарования композитора-романтика: величие, духовную силу, роднящие его со старыми мастерами, с Бахом. Посвящение симфонии 300-летию Аугсбургского мира (между католиками и протестантами), цитирование Мендельсоном подлинных церковных напевов знаменует её особый склад.

В продуманной трактовке дирижёра типично мендельсоновская романтическая лирика, танцевальность-скерцозность несли на себе печать единого духовного настроя. Монументальный финал, утверждающий тему хорала Мартина Лютера «Бог – наш оплот», покорял мощью и монолитностью оркестрового звучания, увлекая и возвышая слушателя. Крупный план симфонического замысла не исключал для В. Хойера тщательной проработки, выверенности деталей – будь то полифоническое письмо или ритмические нюансы. Воспроизведение симфонии точно соответствовало букве и духу музыки.

Последние песни Р. Штрауса – откровение композитора, прощание с жизнью: «О, как устали мы от странствий, неужто ль вот и смерть?». Написанные на тексты Г. Гессе и Й. Эйхендорфа, сложные по содержанию, они требуют от вокалиста высокой исполнительской культуры.

Солистке Ирине Садовской (сопрано) свойственна камерность как тонкость проникновения в выразительность отдельной интонации, выдержанность стиля. В её прочтении песен господствовал тон сдержанности-отрешённости, всепоглощающей и притягательной печали. Оркестр в этих произведениях Р. Штрауса – не аккомпаниатор, а равноправный участник ансамбля. Выступая в дуэте с голосом, он выполнял временами приём «тихой кульминации» – исчезновения, растворения вокальной партии в завораживающей атмосфере чисто оркестровых эпизодов.

Исполнение последних песен предварялось по контрасту с ранней симфонической поэмой Р. Штрауса «Дон-Жуан», В. Хойер выявил основной стержень, нерв произведения – своего рода «постоянство непостоянства». В его интерпретации раскрылся весь спектр кризисных состояний героя-романтика: неистовство, экстаз, колебания, лирические «отступления», взрывы эмоций – вплоть до обессиленности и опустошения.

Оркестр демонстрировал в целом необходимый профессиональный уровень, соответствуя требованиям дирижёра, реализуя его замысел.

Манера жестикуляции В. Хойера, сама фигура дирижёра, «манипулирующего» оркестром, органично «сливались» с музыкой, ассоциируясь с неким магическим действом.

Концерты, подобные прошедшему, воодушевляют, внутренне обогащают слушателей. Хочется надеяться на их продолжение, на новые встречи с талантливыми музыкантами.