Екатерина Николаевна Шмидт расслабляться своим ученикам не даёт. Впрочем, поблажек себе она, кажется, не делает вообще. Третий год она совмещает должность начальника отдела общего образования департамента образования  администрации с работой учителем истории и социологии в лицее Иркутского государственного университета. «Я не совсем нормальная училка», – говорит она. И будни у неё тоже сумасшедшие. 

Понедельник 

– Понедельник – суматошный день. Он начинается в 6.45 утра, потому что в восемь мне нужно быть у школьной доски. Веду историю в двух классах подряд: одиннадцатом гуманитарном и десятом математическом. После уроков бегу на вторую работу – руководить образованием. Понедельник обычно день тяжёлый, потому что за выходные появляются идеи и всплывают приказы, которые нужно было сделать…

– Вчера?

– Позавчера. Вчера – это ещё удачный вариант. 

Вторник 

– Он поспокойнее. Потому что во вторник у меня только одна работа, которая начинается с девяти утра. В этот день я оцениваю силы на неделю и понимаю, что, наверное, у меня всё получится, – Екатерина Шмидт улыбается, поправляя наманикюренными пальчиками уложенные волосы. – Вечером во вторник я обычно проверяю письменные работы учеников. 

– Таскаете домой тетрадки?

– Нет, я давно завела традицию: все письменные домашние работы мне сдают на листах, а тетради я собираю и проверяю на рабочем месте. Чтобы они не терялись в дороге и чтобы домой «отрицательную энергию», как мне было сказано в своё время, не носить. 

Среда 

– В среду к восьми утра я снова бегу в школу и отвожу урок у десятого математического класса. Ну а потом – опять в департамент. 

– А когда успеваете готовиться к урокам? 

– Как говаривала моя учительница математики, задавая нам по 30 задач к завтрашнему дню: «А ночь на что?». Весёлая старушка была. 

Четверг и пятница

– Прекрасные дни, потому что у меня только одна работа, чиновничья. Единственное – во время подготовки к олимпиадам и конференциям ко мне в департамент в конце рабочего дня приезжают ученики. Мы разбираем их выступления, смотрим презентации и всячески готовимся. 

– Сумасшедшая.

– Не без того. Зато у меня девочка в этом году стала призёром на всероссийской олимпиаде. Всего в Иркутске семь призёров, она одна из них. 

Вечер пятницы уходит на подготовку к субботним урокам. 

– Вот так вся жизнь на подготовку к субботним урокам ушла. 

– По большому счёту, да. Меня сын часто спрашивает: «Что ты опять читаешь, ты же это знаешь наизусть». Но я считаю, что очень плохо, когда учитель идёт к уроку, держа в руках пожелтевшую тетрадочку, в которой 30 лет назад были написаны конспекты. Так нельзя, особенно с историей. 

Суббота

– С восьми утра и до вечера у меня занятия. Социология и история в трёх разных классах. Веду у  гуманитариев и математиков. Они историю воспринимают совершенно по-разному.  Например, войны в гуманитарном коллективе, где сидят 28 юных девиц, идут тяжко. Зато у мальчишек-математиков они идут на «ура», потому что можно говорить о тактике ведения боёв, сравнивать «Клима Ворошилова» – это тип тяжёлого танка – с, допустим, немецким «Тигром».

– И вы можете на равных дискутировать с мальчишками об этом?

– Могу. Военную технику я люблю и знаю. Но вообще, к каждому классу просто нужен индивидуальный подход. Гуманитариям лучше давать историю через эмоции и ощущения, а математикам – чётко обозначать факт, его интерпретацию и вывод. Они люди конкретные. Поэтому с математиками мы, например, рисуем график активности первой русской революции. А с гуманитариями пишем что-то типа «Первая русская революция глазами очевидца». И получается такой маленький «Клим Самгин». 

– Школа – занятие для души?

– Да, это хобби.

– Скорее уж крест. 

– Нет, я от этого удовольствие поучаю! Потому что общение с молодыми бодрит и заставляет думать. По сравнению с теми вопросами, которые мне задают на уроках, никакой «Квиз» рядом не стоял. Хотя не знаю, надолго ли меня ещё хватит. 

– Вы соглашаетесь с обвинениями в адрес современных детей о том, что они не знают истории и не относятся к ней с должным уважением? 

– Знаешь, когда я училась в школе, курс по истории Великой Отечественной войны изучала в выпускном 10 классе. Но о том, что «22 июня ровно в четыре часа» началась Великая Отечественная, знала, наверное, лет с пяти. И школа здесь ни при чём. Мне про войну рассказывали два моих воевавших деда, я смотрела про это фильмы, гуляла в Алма-Ате по парку 28 героев-панфиловцев. Потому что знания об истории родины начинаются дома – из общения со старшим поколением. Потому что история – это, прежде всего, личное восприятие прошлого. И то, что сейчас дети не знают истории, – не их вина, а беда взрослых. Детей всегда можно заинтересовать. А если сегодня им не объяснили, что такое Великая Отечественная, завтра они, вполне возможно, родителей сдадут в дом престарелых, потому что нет связи между поколениями. 

– А вы не чувствуете отсутствия этой связи между собой и сыном? 

– Я – нет. С сыном мы, ещё когда он был маленьким, часами гуляли на даче, и он просил рассказать про историю Франции, России, про войну, про Синопский бой и так далее.

– И в каком возрасте ему было интересно слушать про Синопский бой?

– Первый раз про Крымскую войну я ему рассказывала, когда ему стукнуло семь. 

– А сейчас он в 11 классе? 

– Да. И сегодня он спросил меня страшное: «А может, мне на истфак поступить?».