«Строительство – больная тема для Иркутска»

В последние годы у судебных экспертов появляется всё больше способов для того, чтобы узнать, кто и как на самом деле совершил преступление. По словам главного научного сотрудника отдела проблем уголовного судопроизводства Российской академии правосудия Татьяны Моисеевой, среди новых методик наиболее активно сейчас используется молекулярно-генетический анализ, который позволяет идентифицировать человека по его микрочастицам или установить наличие родственной связи между ним и другими людьми. 

– Специалистам достаточно частиц перхоти или луковиц единичных волос для проведения этой экспертизы, – рассказала она. – Или представьте одну тридцатую от той частички крови, которую способен разглядеть человек, – для проведения экспертизы на ДНК крови нужно в 50 раз меньше. 

Ещё один способ идентификации – экспертиза запахов и следов, которая проводится с помощью специальных собак-детекторов. Человека можно найти по следам пота и крови, оставленным на месте преступления. «Таким методом можно обнаружить убийцу, который долго ждал жертву в подъезде или на чердаке или бросил свою шапку-маску, – пояснила Моисеева. – Достоверность метода очень высока». 

Только сейчас начинается становление искусствоведческой экспертизы – установления подлинности предметов искусства. «Уже вызывают большой интерес исследования текстов на порнографию», – отметила Татьяна Моисеева. И, несмотря на новизну способа, в Приангарье в год проводится не менее 50 искусствоведческих экспертиз, сообщил генеральный директор Центра независимой экспертизы Иркутской области «Сиб-Эксперт» Сергей Сергеев.  По его словам, недавно в регионе была введена компьютерно-баллистическая экспертиза. «Наши сотрудники работали с видеозаписью перестрелки, произошедшей в Иркутской области, в которой участвовали восемь человек, – сказал он. –  Специалисты определяли траекторию выстрела каждого из стрелявших  и точку попадания». А с помощью компьютерно-технической экспертизы можно установить местонахождение человека в определённое время, составить карту его маршрута и список телефонных разговоров, рассказал начальник ГУ «Иркутская лаборатория судебной экспертизы» Александр Ветюл. 

Ещё одно иркутское новшество частных экспертов – видеопсихологическая экспертиза. «В одном из городов нашего региона было совершено убийство матери и её ребёнка, – рассказал Сергей Сергеев. – Преступник во время следствия сознался в этом, но после трёх месяцев в СИЗО на суде заявил, что не совершал убийства, а взял его на себя после избиений в СИЗО. Однако при анализе поведения обвиняемого (допрос был заснят на плёнку) наш эксперт доказал, что тот вспоминал реальные события, а не рассказывал заученный текст». 

Одни из наиболее часто заказываемых судебных экспертиз в регионе – строительные и санитарно-технические, которые определяют качество застройки, причины её повреждения и износа. «Строительство – больная тема для Иркутска, – пояснил Александр Ветюл. – В других регионах по-разному. В Краснодаре, например, экспертов-строителей всего пять человек, а в Воронеже – три. В Ростове-на-Дону почему-то очень востребован почерковедческий анализ – там 15 таких экспертов». 

Экспертное мнение 

Формальный срок проведения экспертизы по системе Министерства юстиции – 20 дней. Однако на деле это время растягивается на месяцы, а то и годы. По информации заместителя председателя Иркутского областного суда по гражданским делам Любови Зуевой, на 26 февраля 2010 года на особом контроле в суде находилось 54 дела, затянувшихся благодаря долгим экспертизам. Сейчас – 24, из которых десять находятся на экспертизе по два, три, четыре года. Ситуация в Иркутской области не отличается от общероссийской, утверждает Татьяна Моисеева. «К сожалению, таково положение по всей стране, – рассказала она. – Всё дело в малом количестве экспертов, работающих в государственных лабораториях, куда предпочитают обращаться суды. Их штатная численность, которую надо увеличивать, наоборот, сокращается». 

По словам Александра Ветюла, из иркутской лаборатории с 2007 года  – после того, как экспертные учреждения обязали все деньги, полученные за счёт коммерческой деятельности, направлять в федеральный бюджет – ушла почти половина штата: 17 человек из 37. Между тем в этом году иркутская лаборатория должна перечислить федералам 3,5 млн. рублей.  

Низкая популярность государственных должностей связана с мизерной зарплатой, которая совершенно несопоставима с нагрузкой, считает Татьяна Моисеева. По её словам, максимальное жалованье эксперта, который проработал более 20 лет, в центральной России равно 18 тысячам рублей. В Иркутске, с учётом районного коэффициента, – в пределах 23 тысяч, сказал Ветюл. 

Большая разница 

Выход для судов есть – обращаться к негосударственным экспертам. Их гораздо больше: только в «Сиб-Эксперте» работают свыше ста человек. Однако, как утверждают судьи, у частников страдает качество экспертиз. «Государственные эксперты каждые пять лет проходят аттестацию, а деятельность частных экспертов не лицензируется, – пояснила Татьяна Моисеева. – Конечно, работает система добровольной сертификации негосударственных экспертов, но для получения такого документа необходимо просто прослушать двухнедельные лекции». 

По словам Александра Ветюла, у экспертов в разных странах мира практикуется европейская и тихоокеанская методика, «а Россия, как всегда, ни туда, ни сюда». 

«В тех 180 государствах единая экспертная система, а у нас вместо того, чтобы укреплять уже существующие системы МВД и Минюста, создают свои экспертизы в МЧС, таможне, пожарной службе и так далее, – сказал он. – Получается, что враг у нас один, а мы с ним разлаженно боремся. Ну есть ведь разница – бьёшь по преступнику растопыренными пальцами или сжатым кулаком?». 

С разрешения суда госучреждения, конечно, могут привлекать к сотрудничеству негосударственных экспертов. Но тут возникает камень преткновения. «Либо частников не устраивает оплата труда, которая у них зачастую выше, чем у сотрудников гослабораторий, либо нас и заказчиков не устраивают методики, которые применяются в негосударственных учреждениях, – заявил Александр Ветюл. – Около 30% заказов, которые поступают к нам сейчас, – это запрос повторных экспертиз после проверок независимых частных экспертов, которые пользовались не утверждёнными Минюстом методами. В 80% случаях проверок мы делаем противоположные с ними выводы». 

Нужно увеличивать число госэкспертов, считает Татьяна Моисеева. Создавать новые рабочие места, учить их: ведь любой эксперт, придя в центр, должен два года осваивать основы судебной экспертизы и экспертные методики, чтобы получить право подписи. «Но это требует больших капиталовложений и для государства нерентабельно», – заключила она.