Положение, сложившееся за последние годы в лекарственном обеспечении россиян, и впрямь трудно назвать нормальным. Цены, и не только на так называемый «дорогостой», но и на препараты, необходимые во всех острых ситуациях, зашкалив, становились неподъёмными среднестатистическому российскому кошельку. «Привести их в чувство», то есть адаптировать аптечные ценники к реальным материальным возможностям россиян, – такова цель объявленной реформы, за успех которой в каждом субъекте федерации,  согласно принятому правительством России постановлению,  отвечает губернатор. Другим важным постановлением контроль за регистрацией лекарственных препаратов на фармацевтическом рынке страны и за их ценами делегирован Росздравнадзору. 

Руководитель Управления Росздравнадзора по Иркутской области Наталия Ледяева, дав согласие на эксклюзивное интервью нашей газете, так определила деликатность и сложность этой задачи:

– Нам нужно очень тонко и очень жёстко контролировать розничные цены на лекарства, пресекая попытки подняться выше уровней, утверждённых службой по тарифам  Иркутской области.

– Наталия Петровна, контролировать цены, как вы сказали, «тонко» и одновременно «очень жёстко» – это всё равно, что аккуратно пройти по лезвию ножа. Сохранить равновесие действительно трудно. Но прежде чем расспросить вас о тонкостях и нюансах начавшегося ценового передела, я хочу задать пару совершенно конкретных, исключающих в дальнейшем всякие разночтения, вопросов. Первый: жизненно необходимые, важнейшие лекарственные средства – это те, что входят в утверждённый Минздравсоцразвития список для льготников? И второй: если получится «пройти по лезвию ножа», то есть если удастся и производителей лекарств не растерять, и их продукцию сделать доступной населению, что в конечном счёте выиграет само государство?

– Отвечу вам на первый вопрос: во вступивший с января нынешнего года, утверждённый распоряжением правительства России перечень жизненно необходимых, важнейших лекарственных средств входят около 490 международных непатентованных наименований. Реестр этот касается не только льготников; он отвечает интересам куда большего количества людей, нуждающихся во врачебной помощи. Что до второго вашего вопроса, то ответ нам него напрашивается сам собой: реформа на фармацевтическом рынке позволит сделать прозрачной цену производителя. 

– Зарегистрировать тот или иной препарат – значит разрешить его продажу в России? Регистрация – нечто вроде «визы», которая делает появление лекарства на рынке вполне законным?

– На территории Российской Федерации утверждён реестр лекарственных средств отечественного и импортного производства, разрешённых к применению.  С 1 апреля лекарственные средства, входящие в перечень жизненно необходимых, важнейших препаратов, не прошедшие регистрацию цены на территории нашей страны, действительно запрещены к реализации. Сейчас середина апреля. На сегодняшний день зарегистрировано  5947 торговых наименований лекарственных средств; надеюсь, что  будут зарегистрированы все.

– Наталия Петровна, но ведь тут явное противоречие! Вы только что сказали, что в реестр жизненно необходимых важнейших лекарственных препаратов входит всего около 490 наименований. Как же их может быть зарегистрировано около 6 тысяч?

– Да нет тут противоречия. В перечень жизненно необходимых важнейших лекарственных средств действительно входят 490 международных непатентованных наименований. Но торговых наименований у каждого из них в разы больше: в зависимости от производителя торговое наименование лекарства может быть разным, но действующее вещество препарата  одно и то же. Это  важно понимать пациентам, часто огорчающимся по поводу того, что вместо препарата, к которому они привыкли, им предлагают какой-то «новый». На самом-то деле не «новый», а аналог того, которому они доверяют. Только под другим «именем».

– Мне сдаётся, важнее «имён», коими нарекаются препараты, тот факт, что на отечественном рынке большинство из них импортные. Наша же фармацевтическая промышленность ещё долго будет «подниматься с колен»…

– И тем не менее впервые за многие годы государство взяло под свой контроль регистрацию цен на препараты всех заводов-производителей. И наших, и зарубежных, имеющих интерес к российскому рынку лекарств. 

– То есть нынешний «переворот» на нашем фармацевтическом рынке сводится в первую очередь к контролю государства (будем называть вещи своими именами) за ценой на лекарство, произведённое не только у нас, но и за границей? Однако обдуман ли до конца такой шаг? Диктовать цену своему «домашнему» производителю государство, презрев закон рыночной экономики, ещё может. Как говорится, куда ни шло. Но иностранному…

– Понимаю ваши сомнения. Но замечу, что предлагаемые к регистрации цены не берутся с потолка. Если препарат зарубежный, то тщательно и объективно анализируется сложившаяся на него среднеминимальная цена в той стране, откуда он родом. Ну вот, например: допустим, австрийская фирма у себя в стране реализует лекарство, условно говоря, за 50 рублей, но на российском рынке предлагает его в два раза дороже. Естественно, Росздравнадзор не зарегистрирует такую цену.

– Но если эта фирма не примет условие Росздравнадзора и уйдёт с нашего рынка вообще? Насильно «привязать» её к нашим аптекам никто не сможет. А если таких «австрийских фирм», то есть иностранных производителей, будут не единицы и даже не десятки, а сотни, то с чем останутся наши пациенты? Не обернётся ли такой диктат людскими трагедиями на фоне неизбежного «чёрного рынка», цены на котором будут во сто крат выше тех, от которых мы сейчас пытаемся избавляться?

Наталия Ледяева

– Да, «привязать» насильно иностранного производителя к российскому рынку не сможет никто, кроме… кроме самого нашего рынка – огромного, не идущего в сравнение с внутренними рынками большинства стран. Не так глуп иностранный производитель, чтобы бросаться нашим фармацевтическим рынком, на котором потребителей любой группы лекарственных средств больше, чем где бы то ни было. Конкуренция на российском фармацевтическом рынке остра: уйдёт один производитель, его место займёт другой. Но всё сказанное мной, конечно, не означает, будто государство не ценит иностранных производителей, чья продукция пользуется доверием в мире. Просто Росздравнадзору, представляющему интересы государства и, значит, каждого россиянина, действовать нужно, как я уже говорила, очень тонко и очень жёстко. Чтобы, с одной стороны, пациенты не ощутили дефицит  лекарств ни в аптечной сети, ни в стационарах, а с другой – чтобы цены на них перестали своей величиной шокировать людей. Слепым администрированием, разумеется, ничего не достичь. 

Вы правы: рынок на то и рынок, что просто приказывать ему бесполезно. Но можно контролировать обоснованность складывающихся на рынке цен, вводя тем самым рыночную стихию в какие-то приемлемые границы. Кстати, сегодня Федеральной службой по тарифам и Минздравсоцразвития утверждена единая для всех регионов России методика расчёта цен на лекарства – мера, которая тоже должна помочь  всем участникам фармацевтического рынка без особых потерь пройти, как вы выразились, «по лезвию ножа». Но, разумеется, управление Росздравнадзора по Иркутской области   действовать будет не в одиночку, а в тесном контакте со службой по тарифам и министерством здравоохранения нашего региона. 

– И что эта «слежка» за ценой уже успела показать?

– Я бы предпочла ироничному слову «слежка» более деловое – «анализ». Так вот, анализ показал: на начало апреля, точнее – на 4-е число этого месяца, цены на 688 лекарственных средств оставались незарегистрированными. По той причине, что они оказались выше средних там, где их выпускают. Но прошла декада, и 188  заводов-производителей подали свои заявки на перерегистрацию цен с учётом замечаний Росздравнадзора. 

– Завод или фирма, выпускающая своё лекарство на рынок, – это же только начало пути к аптечному прилавку. А ведь известно: чем длиннее дорога, тем больше на ней «ухабов», влияющих на себестоимость, следовательно, и на цену любого продукта. Чем длиннее «километраж», тем солиднее ценник – разве не так?

– Разумеется, так. «Цепочка» начинается в цехе фармацевтического предприятия. А дальше начинаются те самые «ухабы» – дистрибьютерские конторы, эстафетой передающие препарат аптеке. Но когда начальная цена – цена от производителя – прозрачна, легко отследить и сделать обоснованной цену, назначаемую оптовиком, затем и более мелкими «посредниками». По протоколу согласования цен, без которого отныне ни одна цена не будет зафиксирована, можно проследить, сколько «навара» оседает на каждом этапе такой эстафеты. И не только проследить, но и позаботиться о том, чтобы «навар» этот тоже был в установленных нормах.

– Вы ожидаете, что оптовики уйдут с рынка?

– Уходить-то им особенно некуда. Мы даже не исключаем обратного эффекта: крупные поставщики начнут напрямую привозить в регион  свой товар и открывать здесь, в регионе, свои аптеки. Важно лишь, чтобы всё происходило в правовом поле, а на ценовой политике такое новшество должно бы сказаться положительно. Что до мелких дистрибьютеров, то их действительно станет меньше. Но от этого пациенты только выиграют. 

– Итак, жребий брошен: государство, скажу осторожно, шагнуло в сторону от большака, по которому рыночной экономикой ему предписано следовать. Пусть и случилось это только в одной из его социально значимых сфер. Время покажет, насколько выверенным окажется этот несколько неожиданный шаг.

– Вот сейчас вы абсолютно неправы – предпринятый шаг и не внезапен и не антагонистичен по отношению к рыночной экономике. Мы готовились к нему давно. Готовились активно, по всей стране  с мая прошлого года проводя мониторинг интересующих Минздравсоцразвития и Росздравнадзор цен. Анализировали, как складываются цены и в амбулаторном, то бишь в аптечном, сегменте, и в госпитальном – в стационарах. На момент начала такого мониторинга цены были очень высоки по ряду позиций. Особенно, как это ни кажется странным, в госпитальном сегменте.

– То есть там, где, если судить по нашей редакционной почте, с лекарствами было довольно сложно? 

– Да, именно так всё сложилось. В июне прошлого года наш анализ показал: цены в стационарах держались на уровне самых верхних пределов. В аптеках были чуть ниже, но всё равно держались достаточно высоко. Этот анализ не просто констатировал факт высоких цен. Он показал нам их истоки. Мы увидели: один и тот же препарат от одного и того же производителя  одному стационару обходился, предположим, в 100 рублей, а другому – в пять раз дороже. В одном стационаре, грубо говоря,  считали копейку; в другом – сорили деньгами так, как не может себе позволить и очень богатый собственник. Вывод: когда мы практику приобретения лекарств разобрали  конкретно, адресно, выяснилось: цены можно не «сбивать» в административном порядке, и деньги разумно и обоснованно тратить, что, замечу попутно, не противоречит никаким канонам рыночной экономики. И в июле прошлого года цены в стационарах уже упали.  Я просто хочу вам сказать: предпринятый государством шаг в ценовой политике на лекарства не случаен, не внезапен и не противоречит рыночной экономике. Не разбрасываться деньгами, а считать их – вот вам и весь «рецепт», давно апробированный цивилизованными странами.

– Заходя сегодня в любую аптеку, государственную или частную, каждый из нас может быть уверен, что цены на лекарства, необходимые нам по жизненным показаниям, приведены в соответствие с новыми параметрами? Но если возникнет сомнение, где мы можем удостовериться в справедливости суммы, написанной на ценнике?

– Ещё в феврале нынешнего года служба по тарифам Иркутской области выпустила приказ «О предельных оптовых и предельных розничных надбавкам к ценам на лекарственные средства и изделия медицинского назначения». Была проведена встреча руководителей минздрава области и территориального подразделения Росздравнадзора со всеми аптечными учреждениями Приангарья. Предельные розничные надбавки, конечно, колеблются в зависимости от согласованных с производителем цен и отдалённости территорий от оптовых аптечных складов. Но самовольно накручивать цены ни одна аптека уже не сможет. Наказание, вплоть до лишения лицензии, за такое самоуправство неминуемо. И ещё: в аптеке обязательно должен быть справочник о максимально допустимой на нашей территории розничной цене на каждый препарат, внесённый в реестр жизненно необходимых важнейших лекарств. Потому что люди должны быть полностью информированы обо всём, что для них социально значимо.