И всё ж не громче яблок когда-то упаду.
Естественно, небрежно: тук-тук – и тишина.
Прошу, возьмите, съешьте и сплюньте семена.

Эти строки разбередили душу. Из публикации нельзя было понять, кто
такой Аркадий Кутилов, почему он умер бездомным в одном из скверов
Омска, где можно найти другие его стихи. И только теперь, сквозь время,
а минуло уже почти двадцать пять лет, как оборвалась жизнь этого
неприкаянного человека, всё потихоньку становится на свои места.

Аркадий Кутилов – большой русский поэт, настрадавшийся так, что
трудно даже представить. Его стихи можно прочитать сейчас в Интернете,
они включаются в поэтические антологии (одна из них даже издана на
английском).  Несомненно, к читателю придут и сборники его стихов,
только при современных мизерных тиражах их, как всегда, сложно будет
купить.  Между прочим, Кутилов – это его настоящая фамилия, а не
псевдоним. Будучи по природе очень ироничным, он мог его  себе
придумать, ведь водкой заливал свою жизнь неумеренно. И отсюда
проистекали все другие кульбиты. Но нет, фамилия самая что ни на есть
природная, сибирская. Поэт родился в 1940 году у речки Кутил в деревне
Рысьи Иркутской области:

А в детстве всё до мелочей  полно
значения и смысла:
И белый свет, и тьма ночей, крыло, весло
и коромысло…
И чешуя пятнистых щук, цыплёнок,
коршуном убитый,
И крик совы, и майский жук, и луг,
литовкою побритый.

И это тоже схвачено из глубины детства:   

Деревня Н. не знала гроз, покой и тишь –
её основа…
Но в каждом доме был Христос с лицом
Емельки Пугачёва.

В юности у Аркадия Кутилова складывалось всё ладно. Его армейская служба проходила в Смоленске, он вошёл в литературный круг и даже участвовал в семинаре молодых писателей, где был замечен самим Твардовским.  Но  военная дисциплина ему была явно в тягость. Однажды он и ещё пятеро солдат напились антифриза. Выжил только Кутилов. Эту трагедию он никогда не забывал, она тяжёлым образом отразилась на всей его последующей недлинной жизни. На родине, в Иркутской области, у поэта ещё был благополучный период, когда он вернулся в родную  деревню  со своей молодой женой и сыном, работал в районной газете, писал стихи. Но это относительное благополучие  быстро закончилось. В шестидесятых годах Кутилов оказался уже под Омском  без семьи, друзей и близких. Власти не разбираются, что на душе у таких бродяг. Побывал поэт и в психушке, и на зоне. Но в этой чёрной полосе рождались вдруг удивительно светлые стихи. Меня потрясло одно из них, которое называется «Слово»:

Час назад (уж целый час натикал,
только час… а кажется – года)
Сдавленным и сумеречным криком
прозвучало слово «никогда».
Д’Артаньян на площадь не прискачет,
не распорет шпагой темноту,
Никогда «Титаник» не заплачет
в долгожданном розовом порту.
Никогда не выстрелит Царь-пушка
для острастки вражеских держав,
Догорает в памяти избушка,
курьи ножки судорожно сжав.

Кто-то однажды  сказал: «Поэту подобает быть худым – сгорают углеводы в топках боли». Обыватель не знает, что это такое, как можно из собственной  неповторимой жизни развести испепеляющий костёр?  Алкоголь для такого огня – лишь слабый анальгетик. И Аркадий Кутилов познал это в полной мере. Кто-то скажет: но ведь время было такое – лгали, приспосабливались, мучились от собственного двуличия. Презирали тех, кто поднялся наверх неправедными путями, и сами на праздничной демонстрации несли их портреты. Поэт был по крайней мере свободен от подобной тягостной ноши. Правда, в конце семидесятых, в самый разгар брежневского правления,  Кутилов вышел на улицу с портретом генсека, который был вставлен в сиденье унитаза.

«Дурак – это надолго», – сказали ему врачи. Но его не страшило такое   звание.  «Я под этим щитом живу уже 39 лет, – писал он, – позиция не совсем удобная, но даёт одно преимущество: и с уборщицами, и с министрами я разговариваю одинаково. Если кто-то заметит у меня в поведении хоть намёк на подхалимаж, пусть скажет мне об этом. Я сгорю от стыда. Сгорю без остатка».

Впрочем, поэт и в наше время не оброс бы жирком. Анархист по натуре, он бы в грош не ставил и сегодняшнюю степень свободы, усматривая в ней всё то же лицемерие. А поскольку мы, как прежде, встречаем людей по одёжке, то понятно, какая встреча ждала бы оборванного пиита. И кому интересны стихи человека, который ночует в подворотне? Ну а мы ему были бы интересны? У Кутилова есть такая поэтическая фраза: «И к тебе, конечно, прилетит птица счастья – бройлерная курица». Увы, тяжёлая тушка научилась летать. Правда, низко-низко… 

Меня тронуло ещё одно его стихотворение. Оно называется  «Россия, год 37». Это к вопросу об одном злодее огромной страны. Да что бы он смог сделать без тысяч своих подручных?

Яма хорошая. Только на дно набежала
лужина…
Товарищ майор,  но ведь это не наша вина
– Апрелева!
Ну, хорошо…   Давайте ужинать,
Да надо людей расстреливать.

Аркадий Кутилов умер летом 1985 года. Бродягу в грязной рваной одежде милиция опознала, но никто за телом в морг не приехал. Сегодня даже неизвестно, где похоронен поэт. Остались стихи, которым не нужно пищи и тёплого угла. Это уже небесное:

Книга Жизни – мой цвет-первоцвет!
Имена, как цветы на полянке…
В тёмных чащах – таинственный Фет,
на озёрах – кувшинки-Бианки…
Белый дым, голубой березняк
да подсолнухи ростом до крыши.
Иван-чай, Паустовский да мак,
подорожник, ромашка да Пришвин…