Где невестка?

В апреле 1976 года в Центральном парке культуры и отдыха в кустах случайно обнаружили тело молодой женщины, завёрнутое в ткань, напоминающую простыню, всё перевязанное. В тот день Борис Растошинский был дежурным следователем прокуратуры по всему Иркутску, мотался полные сутки то на убийство, то на изнасилование, то на несчастный случай на производстве, успевая лишь пересаживаться из машины одной опергруппы в другую. Документов при трупе не было, всё тело оказалось изрезанным, в морге позже  насчитали 37 ножевых ударов, большая часть которых – проникающие.   

Где и как искать убийцу? Следователь разослал запросы во все отделы милиции по Иркутской области, в Красноярский край, Бурятию и Читинскую область, не  пропала ли без вести молодая женщина. Растошинскому повезло: через несколько дней из Октябрьского райотдела Иркутска пришло сообщение, что в конце февраля пропала молодая женщина с девятимесячным сыном, заявил о том её муж. По описанию она походила на найденный труп. К делу сразу же подключился прокурор-криминалист прокуратуры Иркутской области Александр Колесников, потому что стало понятно – убийство неординарное.

Следователь и прокурор выехали на улицу Коммунистическую. Там в одной квартире жили две семьи Молоковых: мать, которая работала лаборанткой в одной из городских больниц, и две её несовершеннолетние дочери – одна из них училась в старшем классе, другая недавно закончила школу, а также сын с женой и маленьким ребёнком. Ещё один сын жил отдельно, но часто посещал близких родственников. Братья сильно пили.

По всем канонам криминалистики Растошинский и Колесников решили провести осмотр квартиры. Прежде всего бросилось в глаза, что в кухне вроде бы начался ремонт, был в некоторых местах произведён, но до конца почему-то не завершён. Это навело на некие подозрения. Следователь допросил родственников. Когда разговаривал с сёстрами, почувствовал какое-то напряжение. Да и вообще отметил, что отношения между членами семьи неважные. Но все говорили одно: женщина ушла из дома и забрала ребёнка, почему и куда, неизвестно. Уже позже, проанализировав допросы, Борис Владимирович обнаружил много нестыковок в мелочах: все вроде говорят об одном, но как-то по разному; подозрения усилились. «Мы с прокурором-криминалистом решили, что надо брать в оборот эту семью, – расссказал Растошинский. – Прокурор города дал нам санкцию на обыск, и мы поехали».

Во время обыска за зеркальным трюмо была найдена засохшая простыня, обильно испачканная кровью. И снова Растошинского потянуло на странно отремонтированную кухню. Он внимательно посмотрел на дощатый пол, покрытый относительно свежей краской, и принял решение вскрывать его. Вскрыли, перевернули половицы, а на обратной стороне – потёки бурой жидкости. Разрезали обои, а под ними – тоже характерные пятна, соскобы со стены дали те же результаты. Тогда задержали мужа погибшей и его сестёр. Те, кстати, во время обыска вели себя чрезвычайно нервно, дерзили, истерически кричали, мол, фашисты, у нас горе, а вы тут такое творите!

Задержанных допрашивали трое суток. Наконец младшая сестра Нина заявила, что это она поссорилась с невесткой и убила её, нанеся всего два удара (что заведомо было неправдой), а труп на детской коляске вывезла сначала в кладовку, а потом – в парк. Нина взяла всю вину на себя, сказав, что старшая сестра Лариса не виновата.

В итоге выяснилось, что в этой семье сложилась ненормальная обстановка, сёстры ненавидели братьев, особенно женатого, ненависть перенеслась на невестку с племянником. Молоковы жили в постоянных ссорах. В тот день, 25 февраля, девочки громко включили музыку и заняли на кухне плитку, невзирая на то, что невестке нужно было готовить еду для малыша. Ссора переросла в драку, сёстры вооружились кухонными ножами и стали бить ими молодую женщину. Она отбивалась, но нападавших было двое, пока одна держала жертву, вторая резала, потом поменялись местами.  Младшая даже сама себе сильно порезала левую руку, так что пришлось обращаться в травмпункт. Когда всё было кончено, убийцы завернули труп в простыню, положили его в детскую коляску и вывезли в кладовку. Оттуда через несколько дней – в парк, где и закопали в снег.

Где мальчик?

А что же случилось с мальчиком? Все боялись, что тёти убили своего племянника, хотя они в этом не признавались. Снова пришлось прочесать весь парк, проверить с трупоискателем все кладовки дома. А через несколько недель Нина созналась, что решила отомстить брату и невестке и отвезла ребёнка к знакомым в Ангарск.

Поехали в Ангарск, долго кружили по городу, заезжали в несколько домов, Нина показывала не там: судя по всему, помнила, но, очевидно, ещё надеялась как-то вывернуться. Потом указала на один дом, рассказала, как зашла с мальчиком на второй этаж, положила его на порог, позвонила и убежала. Действительно, жильцы указанной квартиры нашли подкидыша и позвонили в милицию. Начали допрашивать сеседей и обнаружили на этой же площадке бдительную бабушку, которая в тот день, услышав подозрительные шорохи за дверью, заглянула в глазок и увидела двух молоденьких девушек с ребёнком в руках, даже запомнила некоторые детали их одежды. Так стало понятно, что преступление совершили обе сестры.

Этот случай наделал много шума в Иркутске, в тогдашних газетах, конечно, такое не печатали, но резонанс в городе был широкий. Чудовищное убийство, совершённое двумя юными комсомолками, обсуждалось даже в официальной партийной среде. Сёстрам Молоковым, как несовершеннолетним, дали максимум – по 10 лет, обвинение сначала предъявляли по статье 103 УК РСФСР, а потом по статье 125 – за убийство, совершённое с особой жестокостью. На суде девушки отказались от своих показаний, заявили, что следователь Растошинский бил и пытал их, применял меры психического воздействия. Тогда судья провёл очную ставку, на которой Молоковы (видно, что-то человеческое в них осталось) отказались от обвинений в адрес следователя прокуратуры. Муж погибшей и её  свекровь к ответственности не привлекались – не было доказательств причастности к преступлению, но, как думает Борис Владимирович, они всё знали и покрывали убийц. «Сёстры по характеру были избалованными, по натуре жестокими, дерзкими, росли без отца», – вспоминает Растошинский.

Какова дальнейшая судьба  сестёр, он не знает. Зато ему кое-что известно о мальчике, осиротевшем по вине родных тёток. В промежуток между концом февраля и маем малыша не только сдали в детский дом, но и успели усыновить. Почему это произошло так быстро, остаётся только догадываться, скорее всего, кто-то кому-то дал взятку. Мать убитой, которая жила в одном из районов Иркутской области, несколько лет через суд пыталась забрать внука к себе. Удалось ли ей это сделать, Растошинский так и не узнал. У следователя городской прокуратуры даже в советское, относительно спокойное время было слишком много работы.…

Фамилия преступников изменена