«Вам мои снимки нужны? Я не очень-то любитель фотографироваться, но в Иркутске живу уже шестьдесят первый год, поэтому что-то должно сохраниться. Всё собрал, так сказать, готовлюсь в  Могилевский. 5 февраля мне исполнится 86 лет», – говорит Александр Петрович. На самом старом снимке, который нашёлся дома, ему чуть больше двадцати. «Родился я в Усть-Удинском районе Иркутской области. Ещё помню, как коллективизация началась. Мне было семь лет, к нам пришли домой, всё забрали, опечатали амбар, увели лошадь, – вспоминает Каптюк. – Потом я сам работал в колхозе. После посевной в 1942 году меня и ещё 65 человек из нашего района призвали на фронт. Отца отправили в военные части, которые базировались в Мальте, младшего брата – на Западный фронт, а меня – на Забайкальский. Мать с пятью дочерьми осталась одна. Как жила? Картошка и всё. К трудностям мы уже привычные были».

На границе с Монголией Александр Каптюк в составе 76-го мотострелкового полка, а потом 133-го разведбатальона долгое время строил противотанковые рвы. Протяжённость укреплений – 65 километров, суточная норма – 6 километров.  Жили в казармах из самана – кирпича, вылитого из конского навоза и глины. «Столько блох было – жуть. Стою дневальным, так за ночь налезут в кальсоны, а спящие даже не замечали. Каждые десять дней мы ходили в баню и заново набивали матрасы сухой травой, – рассказывает Александр Каптюк. – Обед нам на быках подвозили. Всё готовили похлёбку с ржаными галушками, пару раз дали отварную горбушу. Молодым людям, да ещё при такой тяжёлой работе, сложно было. Некоторые пытались прокормиться монгольским растением «батунчиком». Его нарвут пучок, нарежут полный котелок и едят. А растение это задерживало воду в организме. В итоге человек пухнул-пухнул от воды и умирал. Всё думаю: к чему эти люди отнесённые? К без вести пропавшим или погибшим на фронте?». Говорит, вместе с товарищами писали рапорты, просили отправить их на фронт поскорее, чтобы «хоть не с голода помирать, а наевши быть, если убьют».

О времени, когда пошёл в настоящую боевую разведку, Каптюк рассказывать не любит. Упоминает лишь, что это был период советско-японской войны, август 1945 года. «Японцы скрывались, а мы-то в открытую шли через Большой Хинган, хоть и разведчики. Два раза были стрельбы, двух наших убили. Так мы прошли больше тысячи километров, и всё прекратилось», – говорит он и добавляет, что поход был сложный, спуск – вообще «крутяк», по которому только танки прошли без проблем. Мечта солдат о том, чтобы попасть на фронт и быть пусть убитыми, но сытыми, не сбылась. Нормально поесть удалось лишь раз, и то благодаря солдатам, которые поймали дикую козу и сварили из неё суп. В Маньчжурии, куда позже зашли войска, было не лучше, признаётся Каптюк. «Мы пошли втроём, потому что в одиночку там появляться было запрещено: японец мог с любого чердака пальнуть, – рассказывает ветеран. – Успели тогда сходить на местное кладбище, удивились, что гробы у них стоят прямо на земле, незарытые. Потом на рынок зашли. Там такая голодуха была… У нас-то нищета, а у них ещё хуже: в домах вместо кроватей земляные нары, и только соломка по стенам».

После победы над Японией Каптюка вместе со 133-м разведбатальоном привезли в Улан-Батор на парад Победы. «Зрелище было такое! Монголия выставила свою конницу и наши войска. Я там был, строем прошёл. Красиво было. Просил даже как-то показать по телевидению этот парад», – говорит ветеран. После демобилизации в 1947 году  он не хотел возвращаться домой. «Знал эту жизнь колхозную. Меня бригадиром поставили, а там полная разруха – ни кнута, ни верёвки, хоть сам в телегу впрягайся, – вспоминает Каптюк. –  Как удалось из колхоза уйти – мемуары можно писать. Надо было форму «номер один» заполнять, чтобы получить временный паспорт на полгода. У меня в районной больнице двоюродная сестра работала, сделала мне справку, что я работаю в больнице и могу выехать в город. Поехал я получать документы, но когда пришёл к председателю сельсовета, тот меня раскусил и при мне позвонил в милицию. Я из его кабинета как рванул, из районного центра на велосипеде до-ехал домой. Со второй попытки решил договориться с двоюродной сестрой председателя. Мать мне дала мешок картошки, три литра самогону, и я поехал к ним, а председателя ночью лошадь лягнула. Пришлось мне ещё неделю ждать, пока он поправится и мне документы подпишет».  

Так в 1948 году Александр Каптюк приехал в Иркутск. Фронтовые товарищи к тому времени уже растерялись: кто в Читинской области, кто в Ивановской, Московской, Орловской, Костромской областях. «Несколько лет тому назад пытался найти товарища из Орловской области, написал в адресный стол, но мне никто не ответил. Прошло-то 65 лет, а фамилии некоторых до сих пор помню», – рассказывает он. А тогда, в 1948-м, Каптюк случайно встретил на рынке в Иркутске Павла Ковалёва, вместе с которым служил в разведбатальоне. «Ты как туда попал?» – спрашиваю. Он на Литвинова в ГУВД служил,  а я работу искал, меня ведь нигде не брали с временными документами.  Посоветовал в Марата устраиваться в отделение милиции. Там меня и взяли участковым, а вскоре перевели на оперативную работу», – вспоминает ветеран. Оперативником Каптюк был до 1976 года. Говорит: «Никогда с оружием не ходил, зла не держал». «Уважаемые люди! У меня такая  энергия была. День и ночь совершаются преступления, раскрываешь всё время, – улыбается он. – Я под ножами два раза был. Всяко приходилось, но почти всегда находили преступников. Мне за самую высокую раскрываемость Красную Звезду дали».

В милиции Александр Каптюк проработал 29 лет, плюс внештатником ещё четыре года. На его кителе более двадцати медалей и орденов –  боевых и служебных. «Мне нравился сам процесс раскрытия преступлений», – признаётся он и показывает благодарственное письмо от министра внутренних дел Нургалиева. «Это он мне лично вручил в 2005 году на 60-летие Победы. Меня тогда одного от Иркутской области направили в Москву, на торжественный обед.  Всего человек четыреста было. Каждому вручили благодарности, карманные часы и по три тысячи рублей», – сказал Александр Каптюк и пошёл доставать часы «Победа», надёжно спрятанные на кухне. «Это память!» – улыбнулся он.