Закон дырявый и резиновый

Директор ФСКН России Виктор Иванов на заседании Государственного антинаркотического комитета заявил недавно, что за два последних года в стране уничтожено свыше 16 тысяч притонов. При этом анализ показывает: число «гостиниц» для наркозависимых продолжает расти как грибы, и каждый притон в среднем обслуживает до 100 любителей опиатов.

Бороться с наркопритонами действительно сложно – об этом свидетельствует судебная практика по применению статьи 232 УК РФ, предусматривающей ответственность за их организацию и содержание. До недавнего времени такая борьба считалась вообще невозможной. Статья 232 перекочевала в новый Уголовный кодекс России из УК РСФСР. Но вплоть до 2005 года она считалась «мёртвой» и на практике не применялась. «Оживление» недействующей нормы закона совпало с важной переменой в организации борьбы с наркопреступностью: ответственность за наркоситуацию в стране в 2003 году была переложена с милицейских плеч на сотрудников новой силовой структуры – Госнаркоконтроля. И уже в следующем году глава ведомства назвал искоренение наркопритонов в числе наиболее приоритетных направлений деятельности новой службы – наряду с борьбой со сбытом ядовитого зелья.

Такая перемена курса позволила несколько изменить ситуацию. По данным Управления Судебного департамента в Иркутской области, районными судами по статье 232 УК РФ в 2004 году был вынесен всего один приговор, на следующий год – 14, а в 2008-м – уже 61. Ещё пять уголовных дел по этой статье в прошлом году были прекращены судами в связи с деятельным раскаянием обвиняемых и по иным основаниям, главным из которых явилась безвременная смерть привлекаемого к ответственности больного человека. Однако приведённые цифры кажутся просто смешными в сравнении с реальным количеством притонов.

Виктор Иванов объясняет отсутствие успехов на этом участке фронта в войне с наркопреступностью либеральной позицией законодателя и сложившейся судебной практикой: содержание «малины» для любителей кайфа не отнесено к категории тяжких преступлений, наказание за него чаще бывает условным.

Не суровость наказания, однако, играет решающую роль в борьбе с распространением наркомании. Главное – неотвратимость ответственности. Необходим закон – не дырявый и не резиновый, а такой, который не ставил бы уголовную ответственность в зависимость от позиций отдельных юристов. До сих пор, например, из закона не вытекает однозначного ответа, где притон, а где место сбора друзей, употребляющих наркотики. Формально за организацию или содержание притона можно привлечь человека, у которого дома пару раз были друзья, покурившие там травку. Возможна и обратная ситуация. Так, в Братске суд не нашёл состава преступления в действиях наркозависимого К., который пояснил, что не имел цели создать притон для потребления наркотиков. Просто так получилось, что к нему на квартиру часто приходили друзья, примерно по 10 человек в день, которым негде было уколоться. И за то, что он позволял пользоваться помещением, ему платили дозами. Дознаватели не сочли нужным представлять доказательства неоднократного использования квартиры для группового потребления опия, и суд сделал вывод, что действия К. носят не целенаправленный характер, а ситуационный, случайный.

К недостаткам закона следует отнести также отсутствие повышенной ответственности за организацию и содержание притона группой лиц по предварительному сговору, за предоставление притона несовершеннолетним. И не случайно на скамье подсудимых практически не оказываются организаторы элитных притонов – преступники, которые подыскивают помещения в хорошем месте, укомплектовывают их, обеспечивают сервис, охрану, конспирацию. Где хоть один приговор в отношении владельца ночного клуба с закрытыми вечеринками, на которых можно купить наркотик на любой вкус? Черемховский городской суд приговорил к шести годам колонии общего режима 23-летнюю Б., наркоманку со стажем. Она помогала «гостям» раздобыть дозу и разрешала им уколоться у себя дома. Притон Б. содержала вместе с сожителем, которого суд отправил отбывать двухлетний срок в колонию-поселение. И это единственный за пять последних лет случай осуждения по части 2 статьи 232 – за совершение преступления организованной группой. Да и этой организованной группе далеко до воротил развлекательного бизнеса.

Место встречи изменить нельзя

Василий Кузнецов, старший преподаватель кафедры уголовного права юридического института ИГУ, предлагает несколько признаков, позволяющих провести водораздел между собственно притоном и местом встречи друзей-наркоманов. Первый заключается в том, что внешне притон должен представлять собой помещение, которое бы позволяло употреблять наркотики скрыто от посторонних лиц. В этом и состоит суть притона – чтобы никто не «обламывал кайф». Когда у человека есть лишь сырьё, где, как не в притоне, можно «свариться», ведь для приготовления дозы из «ляпа» нужны химикаты, посуда, плитка.

Героином, по идее, уколоться можно в любой подворотне, в подъезде, на скамейке в парке. Но и «героиновые» со временем начали ценить услуги, предоставляемые содержателями притонов. На улице «зависшего» наркомана подстерегает милиция, наркополицейские тоже не пропускают случая привлечь его к административной ответственности – либо за потребление «дури» в общественном месте, либо за хранение «чека». Ещё больше наркоманы боятся «своих»: «коллеги» дозу могут отобрать да и по шее накостылять. Кроме того, больному всё труднее со временем находить «точку» – место на исколотых венах, куда можно без проблем попасть иглой. Иногда, чтобы поставить укол, требуется помощь постороннего. Или хотя бы приспособление – зеркало, к примеру, без которого нереально самому отыскать у себя «живую» вену где-нибудь в паху.

Обычно в уголовных делах в качестве притона фигурирует квартира, где зависимые употребляют наркотики. Провёл осмотр места происшествия, изъял шприцы, освидетельствовал присутствующих – и доказательства преступления, считай, в кармане. Однако тут возникают проблемы с установлением в рамках уголовного процесса внутреннего признака, так называемого целевого: помещение должно быть предназначено именно для употребления наркотиков.

Но как доказать, что человек относится к своей квартире не как к жилищу, а именно как к месту для скрытой наркотизации населения? Верховный суд РФ разъяснил: достаточно привести доказательства, что помещение фактически использовалось одним и тем же лицом несколько раз либо разными лицами для потребления наркотиков. Значит, если придут два товарища – мол, можно мы у тебя тихо «курнём» – и уже притон? Тогда любую квартиру, куда хозяин раз в неделю приглашает друзей попить пива, можно назвать притоном для пьянчуг. По мнению Василия Кузнецова, умысел на содержание притона раскрывает тот факт, что два и более человека, не являющиеся членами семьи или близкими друзьями, как минимум три раза незаконно потребляли в помещении наркотические средства.

Закон обязан исключить возможность как необоснованного привлечения к ответственности, так и ухода от неё.

«В гости» не с пустыми руками

Судебная практика к обстоятельствам, свидетельствующим об использовании жилья в качестве притона, относит не только посещение его наркоманами, но и корыстную цель – получение хозяином вознаграждения. На преступление иногда действительно толкает нужда. Так, Усольский городской суд прекратил в связи с деятельным раскаянием уголовное дело в отношении 36-летней М., которая была беременна, нигде не работала и позволяла знакомым уколоться в своей квартире в обмен на продукты или купюру достоинством в 50 рублей.

Но цель извлечения дохода не является обязательным признаком притона – на этот счёт есть разъяснение пленума Верховного суда РФ. Содержание наркопритонов вообще назвать бизнесом можно лишь с натяжкой. Изученные уголовные дела показывают, что на преступление идут в основном опустившиеся люди – сами наркозависимые либо алкоголики. Согласитесь, сложно признать бутылку «катанки» и дозу «вознаграждением» в полном смысле этого слова. Бывает, что за возможность уколоться наркоманы расплачиваются с хозяевами булкой хлеба, несколькими картофелинами – тем, что удастся украсть. Если дензнаки и присутствуют в качестве платы за пользование кипячёной водой, посудой, диваном, то в несерьёзном количестве: не больше, чем по «полтиннику» с носа. Ведь все деньги, которые удаётся раздобыть больному, обычно уходят на «чеки». По свидетельству наркополиции, в день страдающему от зависимости требуется в среднем 15-20 доз. И это обходится примерно в полторы тысячи рублей. Так что каждая добытая копейка у наркомана на счету.

Зиминский городской суд в этом году рассмотрел два дела, фигурантами которых стали неравнодушные к выпивке пожилые мужики: наркозависимых пацанов они пускали домой за вознаграждение в виде «катанки». На Синюшиной горе в Иркутске многие знают Игоря К., попавшего на скамью подсудимых Свердловского районного суда в возрасте 38 лет. Чтобы возбудить дело в отношении заядлого наркомана, надоевшего всем соседям, полицейские не раз и не два встречали его гостей у выхода из квартиры, возили их на освидетельствование в наркодиспансер, штрафовали. Однако уже на следующий день клиенты вновь, словно заведённые, шли по известному им адресу с гостинцем в виде дозы героина для радушного хозяина. А сколько дел было признано «не имеющими судебной перспективы», когда подозреваемый давал возможность «ширяться» у него дома забесплатно,  остаётся только догадываться.

Никаких проблем?

Закон позволяет привлекать к ответственности не за сам притон, а за его организацию либо содержание. Организация, как разъяснил Верховный суд, предполагает подыскание, приобретение или наём жилого или нежилого помещения, финансирование, ремонт, обустройство различными приспособлениями и тому подобные действия, совершённые в целях последующего его использования для потребления наркотиков.

Однако алкоголики и наркоманы, которые, согласно приговорам, и являются основными содержателями притонов, не обустраивают свою жилплощадь мягкими уголками и домашними кинотеатрами. Они живут в запущенных квартирах, а беспробудное пьянство или наркотизация зачастую не позволяют им вспомнить собственное имя, не говоря уже об обстоятельствах, подлежащих доказыванию.

Чтобы избежать явных несуразностей, обвинение обычно касается только содержания, но никак не организации притонов. Дескать, за квартиру, в которой сам живёшь и принимаешь гостей с дозой, ежемесячную плату в домоуправление вносишь? Посуду и полы в ней моешь? Виновен! Тот факт, что, прежде чем содержать притон, его следовало организовать – подыскать и снять помещение, обустроить его специальными приспособлениями, нанять охрану и т.п., – попросту обходится стороной.

Автор комментария к постановлению пленума Верховного суда «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими, ядовитыми веществами» Владимир Радченко, первый заместитель председателя Верховного суда РФ в отставке, кандидат юридических наук, заявил, что пункт, касающийся применения статьи 232 УК, «не вызывает затруднений в судебной практике и в дополнительном комментарии не нуждается». Получается, проблем нет! Ну, разве что у наркоманов: им сегодня есть где уколоться, потому что содержатели притонов уголовной ответственности практически не несут.

А вот у суда как раз возникают проблемы: единообразия в судебной практике по применению статьи 232 УК не существует. Собирают ли полицейские доказательства вины местных содержателей притонов либо обходят «малину» стороной – это во многом зависит от позиции членов уголовной коллегии того или иного районного суда. На эту позицию и ориентируются сотрудники наркоконтроля, которым важно не допустить оправдательных приговоров: служивых не гладят по головке за незаконное уголовное преследование граждан. Кстати, оправдательные приговоры, которых так боятся следователи и дознаватели, в Иркутской области по статье 232 выносили лишь дважды за последние пять лет.

Тюрьма или больница?

Вряд ли можно согласиться с бытующим мнением, что неэффективность борьбы с притоносодержателями объясняется излишней либеральностью служителей Фемиды. «Гостеприимных» хозяев действительно наказывают в первый раз, как правило, условно либо прекращают дело в связи с деятельным раскаянием. И тот факт, что раскаявшиеся грешники, получив вольную грамоту, тут же принимаются за старое, объясняется отнюдь не мягкостью судебного акта. А одним простым обстоятельством: наркозависимостью виновных, которая после оглашения приговора никуда не делась. Какой бы вердикт ни был вынесен наркоману, болезнь будет и впредь толкать его на преступление. Если даже он попал в зону – после выхода из колонии он встретит знакомых, уколется и снова окажется на скамье подсудимых. Страдающий от химической зависимости человек, чтобы найти денег на дозу, просто вынужден либо воровать, либо торговать – своим телом, наркотиками, квартирой. У него нет иного выхода.

Вернее, выход есть, но российским законодательством он не предусмотрен. Преступнику-наркоману следовало бы дать возможность выбора: или тюрьма, или лечение от зависимости и реабилитация. Вместо этого, например, 27-летнему жителю Тайшета Х., который полжизни колется ханкой и ради дозы принимает в доме наркоманов, в чём искренне раскаивается, суд вынужден давать условное наказание с длительным испытательным сроком – «чтобы своим поведением подсудимый доказал исправление». Только избавление от наркотической зависимости может привести к «исправлению» наркозависимого.

Кстати, о необходимости ввести норму, позволяющую виновным в преступлениях небольшой тяжести делать выбор между лечением и уголовным наказанием, не раз говорил и глава Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков Виктор Иванов. Подобная практика давно существует в других странах и даёт преступнику поневоле реальный шанс начать жизнь заново.