В иркутском обществе, как и в стране, существуют две смысловые линии. Одна – модернизационная, другая – консервативная. И, как и в стране, существует иллюзия, что они могут быть сплетены и взаимодополняемы. На самом деле они конфликтны, хотя и действительно сплетены.

Последние пять лет Иркутской области крайне неоднообразны, да и неоднозначны по событиям, но один аспект очевиден. Это – паралич политической воли местного истеблишмента. Надорвавшись в войне против губернатора Говорина, формальные победители не получили ни одного дивиденда, более того, стремительно потеряли субъектность. Так же, впрочем, как их оппоненты и все остальные былые властители иркутских политических дум. В какой-то степени это было следствием новой российской эпохи, но, как показывает не столь фатальный опыт других регионов, совокупность собственных заслуг  тоже налицо.  Ни разу после 2005 года стратегическая повестка дня не формировалась на территории Иркутской области. Активность Законодательного Собрания в период губернатора Тишанина завершилась очень символично – оно было буквально сметено с шахматной доски, и новый созыв получил гордое название – «Первый». (Не напоминайте мне про «парламент объединённого региона», у меня отличная память, и о формальной стороне вопроса я не забыл).

А как же следующее поколение? Кто они, блестящие и дерзкие? К блестящим я могу отнести только трёх топов досорокалетнего возраста. Максим Полетаев, Сергей Сокол и Сергей Эмдин. Увы нам, никто из них не является ни коренным иркутянином, ни носителем местной деловой и политической культуры, никто из них никогда не скажет про кого-либо из местных «зубров»: «Это мой учитель».

Таким образом, ничего удивительного в том, что губернатором Иркутской области стал Дмитрий Мезенцев, нет.  Более того, находясь в базовом тренде свободных от влияния иркутского истеблишмента решений, этот кадровый выбор позволил продемонстрировать некий, уже вроде и необязательный, уровень уважения к эмоциям «местных». Действительно, была предложена кандидатура, три раза до этого получавшая вотум доверия иркутских законодателей при утверждении сенатора.

Можно ли при таком раскладе предположить, что губернатор будет чувствовать себя чем-то обязанным политической и деловой элите региона? С чего бы это? Я бы даже сказал, что его безукоризненная вежливость и тактичность в её адрес – это бонус, говорящий об особенностях его стиля, но вовсе  не о практической потребности.

Да, уровень концентрации иркутских чиновников  в топ-кабинетах «Серого дома» на старте формирования команды был очень высок. А сейчас ощутимо уменьшается. Плохо ли это? Плохо. Кто-то виноват? Да. Не губернатор. Политическое пространство должно быть плотным, мотивации выявлены, способности продемонстрированы и общественный спрос сформирован. Тогда губернаторы, которые являются прагматиками по должности, не ищут менеджеров на бескрайних российских просторах. А если пришлось искать, значит, убедить губернатора не только не смогли, но и не захотели попытаться. Причём существует отнюдь не только спрос на лоялизм. Паралич политической воли  заметен и  в том, что, за исключением брюзжания под нос, никакого внятного оппонирования идеям и подходам Дмитрия Мезенцева нет. Чтобы заслужить почётное наименование «оппонент», нужно заявить содержательные и альтернативные идеи. А для этого их нужно иметь. Причём это должен быть интеллектуальный продукт.  Если же он и впрямь где-то накоплен, буду рад признать себя неправым. А губернатор, подозреваю, только обрадуется, потому что у меня есть ощущение, что ему не хватает гроссмейстерской игры на иркутской шахматной доске.

Все эти полгода губернатор разбрасывает зёрна. Его посев не зависит от сельскохозяйственных сезонов. При этом, кроме ожидания всходов, идёт текущая работа. Я знаю его рабочий график, это график трудоголика. Кто-то критикует его за десятки командировок, но, замечу, он ездит не на курорты и не к семье, поскольку жена живёт и трудится в Иркутске. А один из результатов этой челночной дипломатии безусловно ясен. На момент инаугурации губернатора дыра в бюджете Иркутской области, по объективной оценке, данной мне видным  представителем предыдущей администрации, была настолько очевидна и серьёзна, что без решения этой проблемы осенью могли бы произойти самые негативные события. Эта дыра была заштопана. И иголка была в руках Дмитрия Мезенцева.  

Зёрна от плевел положено отделять.  Среди плевел есть то, на что можно махнуть рукой.  А есть то, на что рукой не машется: кулуарность, сюрпризация, конспирология как формула подготовки решений.

Но персонализация иркутской политики, сама по себе не являющаяся греющим душу фактором, несёт в себе важнейшую составляющую – ответственность. И это не может не радовать. Ясно, что губернатор осознанно выбрал тезу: «Я отвечаю за всё». За всё так за всё – за партию, которую по недоразумению называют «правящей», за урожайность зерновых, за топливо на северах, за изношенные сети, за своих замов, за предъюбилейные аккорды и за выбор для иркутян главного кандидата в иркутские мэры.

И обязательно будет кому спросить, хотя бы потому, что рано или поздно  пятьсот привычных региону лиц изменятся. Те, следующие, будут умнее и прозорливее нас. Я это знаю. Я в этом уверен.