Слушаешь иной раз производственников западных и центральных районов и думаешь, как бы нам нынче вырулить. Уж больно своеобразными оказались там погодные условия. Большой дефицит тепла, ливневые дожди в июле. По словам Алексея Ильича, созревание хлебов затянулось минимум на десять дней. Взять  горох. Культура скороспелая, с него подчас уборка начинается, а в «Наследии», очевидно, в середине сентября за него возьмутся. Почти на всей площади – а это свыше 270 гектаров – он полёг. Мало того, пошли пасынки (как у томатов), горох вдруг зацвёл. На двух полях богатый урожай сулила Селенга, где-то под 50 центнеров, но полностью полегла. А что такое хлеб, дождями к земле прибитый? Мало того, что с ним комбайнёры намучаются, он сам по себе будет обладать повышенной влажностью.

– Уборку мы начали с косовицы ячменей, обмолотили почти полтысячи гектаров, это седьмая часть всех хлебов, – продолжает рассказывать Алексей Ильич. – По 35 центнеров вышло на круг. Сейчас на току лежит. Влажность 16–17%. Из 1700 тонн хозяйство просушило 700 тонн, остальное тоже будет доведено до стандарта по влажности. А вообще-то на первых порах поступал хлеб с влажностью 25%. Приходилось дважды пропускать через сушилку. Как предполагаем дальше вести уборку? Не будем торопиться с обмолотом хлебов с высокой влажностью. Намерены ориентироваться на влажность в 16-17%.

Интересный подход. Дело в том, что хлеб и при такой влажности можно хранить. Но есть и определённые требования со стороны серьёзных покупателей, точнее стандарты, их показатели ниже названных процентов. Вместе с тем вот такие намётки на сдерживание страды ради качества зерна говорят о том, что сушильное хозяйство в ЗАО всеобъемлющим назвать нельзя. Как выяснилось из беседы с Алексеем Ильичом, здесь имеется немало вопросов. Весьма гарантированными сушилками раньше считались те, что работали на электричестве. Сегодня, по словам собеседника, использовать электричество – всё равно что деньги на ветер выбрасывать. Использовать дизтопливо для сушки зерна? Дорого, оно чуть ли не вдвое дороже газового. И потому здесь пользуются сушилкой, работающей на газе. Правда, не тот газ попадает в хозяйство. Тем не менее сушилка работает, снижая влажность зерна.

Кстати, зерносушильное хозяйство и мехтока – это наиболее уязвимые точки в зерновом производ-стве. В 90-е годы «Восточно-Сибирская правда» не раз писала об этой проблеме. Видны были и причины запущенности этой производственной инфраструктуры. Ведь главным для хозяйств было тогда «лишь бы посеять». Но чтобы посеять, надо горючее иметь. Вокруг ГСМ и разворачивались в основном страсти. На втором проблемном месте, на мой взгляд, было обеспечение запчастями (о получении новых тракторов и комбайнов в основном мечтали), затем – минеральными удобрениями и так далее, а складское хозяйство, включая мехтока и сушилки, задвигалось куда-то в тень. И так далеко зашло это «задвижение», что  в одном из хозяйств Боханского района мне довелось видеть сев пшеницы, наполовину смешанной с семенами такого злостного сорняка, как татарская гречишка.

Прошли годы. Но что-то не видно коренных изменений в этой сфере среди линейных хозяйств. Да, Белореченское агрообъединение обзавелось мощными модулями для сушки и хранения зерна. По этому пути пошли СПК «Окинский» и ЗАО «Железнодорожник». ОАО «Сибирский бройлер», «Окинский», ЗАО «Приморский» выкупили ХПП (хлебоперерабатывающие предприятия, обслуживавшие колхозы и совхозы своего района). Но те предприятия и объединения – это ещё не всё Приангарье. Особое беспокойство должна вызывать слабость сушильного хозяйства в линейных сельхоз-предприятиях. По мнению Алексея Ильича Сидорова, лучше отказаться от двух комбайнов, но заиметь хорошее сушильное хозяйство. А как в наших условиях вести уборку, не имея сушилку?! Но это уже к слову.

Мы давно говорим о том, что у нас в Восточной Сибири год на год не приходится. Наша природа горазда на различные аномальные явления. Ну когда ещё были столь резкие перепады температур в июне, как случилось нынче? Да и август жарой не всегда изнурял, мало того, по утрам температура нередко опускалась до 8 градусов и потому об ускорении созревания хлебов не могло быть и речи.

– Но я сделал ставку на ультраскороспелый сорт Новосибирская-15, – с удовлетворением отмечает Сидоров. – В прошлом году выручила Селенга. Большой урожай, высокое содержание клейковины, поэтому её хорошо брали предприятия хлебопекарной промышленности. У Новосибирской-15 урожай немного ниже, но у неё высокое – до 34% – содержание клейковины, причём отличного качества.

То есть этот сорт и созреет рано и в то же время он представляет большой интерес для пищевиков. Приятно сознавать, что «Наследие» вышло на уровень донских урожаев (самые высокие – в Краснодарском крае). Но ряд моментов вызывает озабоченность. У директора Сидорова голова болит не только о том, как убрать, сохранить, но и как сбыть часть зерна. «Наследие» продаст горох и часть ячменя Усольскому свинокомплексу, пшеницу предполагает разместить среди хлебозаводов, но останутся приличные излишки ячменя. Что с ними делать?

– Этой проблемой озабочен и наш новый мэр Александр Васильевич Футорный, – говорит Алексей Ильич. – Он устанавливает связи с Бурятией, выходит на другие регионы. А также стремится использовать наше ХПП для сушки хлеба других хозяйств.

Ну что же, приятно сознавать, что Аларский район возглавил один из лучших руководителей хозяйства. Однако… Страна в этом году недополучит примерно 20 миллионов тонн зерна по сравнению с предыдущей осенью, а мэр и директор почему-то должны беспокоиться о том, как пристроить «излишки» хлеба. Или взять сугубо экономические вопросы. «Наследие» по урожайности зерновых выходит на позиции самых лучших хозяйств Приангарья, казалось бы, богатым должно быть хозяйство, как сыр в масле кататься, а оно… не могло даже по сниженным ценам дизтопливо приобрести нынче. Потому что немалые средства надо выплачивать за взятые по лизингу комбайн, посевной комплекс, ту же сушилку.

Странная хозяйственная логика складывается для селян. Чем больше они производят продукции, тем больше надо вложить средств. А где их взять? Вот в какую сложную систему координат поставлен нынче крестьянин. И поскольку Москва его не видит, местные власти часто знать его проблемы не желают, то ему ничего не остаётся, как уповать на небо. Было бы оно в сентябре чистым и голубым, солнце ласково грело и светило, а дожди не выгоняли бы его с поля до той поры, пока он не уберёт хлеба.