Все расходы – на голову

С началом местного самоуправления все общественно значимые обеды стали негласной обязанностью городского головы. А надо сказать, что никаких «представительских» в ту пору не было, и отец города должен был на каждый «обеденный случай» иметь туго набитый кошелёк.

Бесспорно «обеденным случаем» считалась закладка храмов. Скажем, в бытность городским головой Ксенофонта Михайловича Сибирякова отстроена была новая каменная кладбищенская церковь во имя входа в Иерусалим Христа Спасителя. 23 сентября 1820 года иркутское духовенство организовало крестный ход к месту закладки, после чего всё местное общество, то есть все наличные купцы, дворяне и священнослужители, последовали в дом городского головы.

Обед полагалось давать и при назначении нового епископа. Скажем, 12 ноября 1835 года в нескольких верстах от города, в Вознесенском монастыре, городской голова Никанор Петрович Трапезников встретился с только что прибывшим епископом Иннокентием, дабы обсудить протокол его встречи в Иркутске и застолье в архиерейском доме. Оно было задумано как обед-представление, дающий возможность почувствовать все городские пружины, определить всех главных персон. Требовалась свежая голова, поэтому епископ отдыхал весь следующий день, и обед состоялся лишь 14 ноября.

Любопытно, что шестьдесят лет спустя внук Трапезникова (и тоже городской голова) В.П. Сукачёв так же сидел на обеде рядом с преосвященным. Правда, повод был другой (приезд в Иркутск главного тюремного начальника Галкина-Врасского), да и атмосфера иная, домашняя, – обедали-то в усадьбе Владимира Платоновича. Кстати, атмосфера обеда ценилась ничуть не меньше изысканной кухни, и между переменами блюд порою заключали крупные сделки, договаривались по важнейшим делам. Вот и на этот раз губернатор и генерал-губернатор в милой светской беседе проговорили столичному чиновнику всё, что не могли позволить в переписке.

Доволен остался и хозяин, вообще отличавшийся хлебосольством и накрывавший столы по завершении каждого из своих начинаний. Если же Владимир Платонович был в отъезде, а «обеденный случай» всё-таки наступал, господа гласные (в большинстве своём очень небедные люди) объявляли подписку. Так, к примеру, было в январе 1894 г., когда освящался новый, Казанский кафедральный собор. Так же в складчину отмечали и «царские дни» (вступления на престол, бракосочетания и пр.), когда полагалось выражать верноподданнические чувства.

Куда более редкими были губернаторские обеды, средства на которые (как и на другие представительские расходы) зарабатывали губернские типографии. Впрочем, и тут, кроме прочего, играла роль расположенность или нерасположенность к публичным обедам генерал-губернатора. К примеру, Горемыкин, всегда погружённый в дела, мог отметить разве что день тезоименитства императора. И напротив, губернатор Пантелеев находил всевозможные поводы (равно как и средства) для балов и обедов.

На товарищеских началах

Чины судебного ведомства любили встретиться в ресторане в годовщину введения судебной реформы. При этом наличие круглой даты считалось вовсе не обязательным, но из всех обеденных залов предпочтение неизменно отдавалось «России». Сама идея застолья нередко возникала спонтанно. Скажем, в ноябре 1901 года старший председатель Иркутской судебной палаты В.Р. Завадский и прокурор С.Г. Коваленский просто продолжили в «России» завязавшуюся между ними дискуссию, а к ним с удовольствием присоединились все присяжные поверенные, равно как и помощники последних. Знатный вышел обед, как признали видавшие виды рестораторы.

Куда более скромно, «в формате» завтрака, праздновали чиновники Иркутского отделения Государственного банка. И поводы здесь всегда были серьёзны и тщательно выверены. Хорошим тоном считалось, к примеру, отмечать 25-летие службы в Сибири. Причём всё действо укладывалось, как правило, в два-три часа.

Служащие горного управления любили давать прощальные обеды возвращающимся в Россию. При этом подносились черепаховые альбомы с групповыми снимками служащих и видами Иркутска. Особые заслуги отмечались в горном училище именной стипендией, собранной по подписке. Через «Гранд-Отель» отъезжали и военные высокого ранга, а вот обед для иркутских Георгиевских кавалеров устраивался даже не в офицерском собрании, а в кабинете уездного воинского начальника и был весьма скромным. Но при этом очень тёплым.

Ломоносовский завтрак с последствиями

Самыми душевными были застолья шестидесятых-семидесятых годов девятнадцатого столетия, когда игрою случая в Иркутске собралась группа энтузиастов, получавших огромное удовольствие от добрых дел. Они входили во все общественные комитеты, попечительства, публичными лекциями зарабатывали на благие дела, и почти все их идеи рождались на товарищеских завтраках и обедах. Так, 26 мая 1865 года, в столетие смерти Ломоносова, чиновником Борисом Алексеевичем Милютиным была заказана литургия и панихида в Харлампиевской церкви, а после устроен Ломоносовский завтрак. На нём-то и зародилась мысль учредить в Ремесленной слободе Ломоносовскую школу. Учеников набралось 40 человек, и они благополучно существовали, пока не уехали из Иркутска главные участники того, Ломоносовского, завтрака.

Кстати, всем им не хватало потом не только здешних завтраков, но и обедов, «плавно переходящих в ужины». А как было иначе, если число приглашённых доходило до 200 человек и многие, очень многие любили не только вкусно покушать, но и вкусно высказаться. Взять, к примеру, Сибирские вечера середины восьмидесятых годов: перед первым бокалом шампанского Вагин обязательно излагал свои мысли о задачах сибирской интеллигенции. Затем Писарев долго держал свой бокал, рассуждая о Сибири-колонии, что, естественно, сопровождалось репликами и тостами. А на очереди был Птицын с речью о судебной и земской реформе. И эту речь тоже щедро поливали шампанским, думая, что же будет на десерт.

Сервиз в 70 пудов весом

Немало легенд сложено об обедах «иркутских миллионщиков», только как не заметить, что роскошью и изяществом отличались не застолья наживавших капитал коммерсантов, а их наследников, познавших прелести праздничной стороны жизни. К примеру, зять миллионера Базанова, камергер императорского двора Сиверс был известен своими обедами, для которых в 1885 году в Петербурге был заказан сервиз весом в 70 пудов.

Самым «обеденным» годом иркутской истории стал, кажется, 1895-й. К этому времени город не просто оправился от пожара, но и принял вполне европейский вид. Умелыми стараниями городского головы Владимира Платоновича Сукачёва центральную часть вычистили, освободили от пьяных извозчиков и пассажиров; в соседстве с зеркальными витринами магазинов появились вывески фешенебельных ресторанов, где отбирались и блюда для парадных обедов в общественном собрании. В 1895 году последовала целая серия «железнодорожных обедов», устраиваемых городом в честь чинов министерства путей сообщения. Их сценарий тщательно продумывался, каждый из приветственных тостов был продолжением предыдущего и подводил к мысли считаться с интересами такого города, как Иркутск. В ответных тостах их превосходительства обещали «содействовать», а товарищ министра путей сообщения прямо заявил, что «выраженное городом ходатайство об устройстве вокзала возможно ближе к Иркутску будет принято во внимание». Когда же принимали самого министра, князя Хилкова, в основу обеденной «концепции» заложили мысль, что он – первый министр, посетивший Сибирь, и это даёт повод связывать с ним большие надежды.

Устраивали столы прямо на центральной площади города

В том же 1895 году через Иркутск проходили батареи Забайкальского дивизиона. Офицерам предлагали обед в общественном собрании, а для низших чинов устраивали столы прямо на центральной площади, и городской голова, стоя с хлебом-солью у понтонного моста, вглядывался в набегавшие время от времени тучи. К счастью, обошлось, квартировать же войска определили за городом, где они и пробыли три дня. А вскоре через Иркутск прошли два линейных батальона, кои также расположили в пригороде. Местные резервисты наезжали сюда, а перед отправкой пригласили новых товарищей на обед в Иркутском офицерском собрании.

В 1895 году освятили и первую в Сибири детскую больницу, устроенную по последнему слову науки на деньги наследников Базановых. Круг приглашённых на обед был узок (начальник края, губернатор, головка городского самоуправления), меню кратко, а разговоры деловиты. По похожему сдержанному сценарию открывали и родовспомогательное отделение при Базановском воспитательном доме, что, конечно же, не случайно: оба проекта были благотворительными, и застолье полагалось здесь чисто символическим.

Прелюдия к падефруа

Вообще, значимость обеда определялась не столько качеством блюд, сколько качеством экипажей у подъезда. А также прелюдией к обеду. В Иркутске, по праву гордившемся общественными проектами, именитым гостям первым делом показывали музей Географического общества, Сиропитательный дом, техническое училище, женскую гимназию, Девичий институт, Базановский воспитательный дом и прочее, рождённое без всякого участия государства. И лишь после этого изумлённого гостя усаживали за стол.

Подобные прелюдии иркутяне любили устраивать и для себя, усиливая торжественность предстоящего. Летом 1905 года давался завтрак, на который почётных гостей доставляли на специальном поезде по новой ветке, которую большинство горожан и не лицезрели ещё. Машинист продемонстрировал большое искусство, остановившись ровнёхонько у украшенной зеленью арки, в которой и стояли встречавшие. А это были трое мужчин и нарядная дама – полковница Голубева, давно искавшая случая познакомиться с первой дамой края графиней Кутайсовой. Для неё был заказан роскошный букет – вопреки протоколу, но светская дама вышла из положения, объявив, что цветы – для всех, празднующих радостное событие.

В самом деле, это было событие – закладка 22 военных госпиталей на 9 тысяч больных и раненых. Правда, работы велись уже полным ходом, и по лицам рабочих было видно, что они с удовольствием сделают передышку и отдохнут в тени. Чуть в стороне и, натурально, в кустах расположился оркестр запасного батальона. С одной стороны, музыканты выигрывали, потому что день выдался жаркий, но, с другой стороны, им было плохо видно происходящее. И акт закладки, столь прекрасно обставленный генерал-майором Хлыновским, разглядеть совершенно не удалось. Что же до завтрака, то он был устроен и вовсе в отдалении, в специальном шатре.

Обязательные тосты

Хотя шампанское подали только в самом конце, все чины, и военные и гражданские, были чрезвычайно оживлены. По неписаному протоколу генерал-губернатор граф Кутайсов поднял бокал за здоровье императора. Затем три раза тостовал начальник санитарно-эксплуатационной части Сибирского военного округа – за владыку-архиепископа, за генерал-губернатора и за супругу его графиню Ольгу Васильевну. После чего ожидался ответный тост от Кутайсовых – и он последовал. На этом обязательная программа закончилась и приступили к пожеланиям успеха строительству. А Кутайсов с генералом Хлыновским стали незаметно продвигаться к выходу. По едва уловимому знаку чиновника по особым поручениям оба вышли из шатра и направились к рабочим, уже ждавшим, с хлебом-солью и замершими улыбками.

Граф, последние полчаса только молча кивавший Хлыновскому и очевидно копивший силы, зашагал так пружинисто и, сияя улыбками, пустился в такие дипломатии, что даже бывалый генерал с трудом скрыл удивление. Более часа губернатор летал между заворожённых рабочих, расспрашивая, пожимая руки, и даже когда он обращался ко всем, у каждого было удивительное ощущение, что только на него и глядел начальник края. Батальонные музыканты, побросав инструменты, выскочили из кустов, а потом вместе с рабочими провожали Кутайсова долгим «Ура!».

«Обеденный» поезд отбыл в Иркутск ровно в шесть часов вечера. На другое утро строители с умилением перебирали детали вчерашнего празднества, особо выделяя молодцеватость явно немолодого генерал-губернатора. Они не подозревали, что, добравшись до кабинета, граф рухнул на диван со словами: «Тяжёлая вещь эти завтраки! Право, лучше отбить у неприятеля высоту!».

Автор благодарит за предоставленный материал сотрудников научной библиотеки Иркутского государственного университета.