«Не делю себя на две разные ипостаси»

«Заряжен я нормально. Как хорошая батарейка», – говорит Денис. Чтобы оставаться в тонусе, ему достаточно раз в год выбираться на море. Но даже туда он не уезжает без гитары. Естественно, она с ним и в Иркутске. «Образ жизни я веду достаточно замкнутый, не считая поездок в Иркутск. Редких. Это связано с характером: не люблю светской жизни, не вижу в ней никакого смысла, считаю, что тратить на это время просто преступно, – рассказывает он. – А времени катастрофически не хватает».

Актёр и музыкант. Кто-то назвал его «в каком-то смысле акселератом». В 14 лет Бургазлиев создал свой вокально-инструментальный ансамбль. А в 16 лет, будучи ещё студентом первого курса, вышел на сцену МХАТ им. Чехова в спектакле, где его партнёром был Иннокентий Смоктуновский. Родители Бургазлиева ни к театру, ни к музыке отношения не имеют. Отец служил в одной советской торговой структуре, а мама работала юристом. Денис был единственным ребёнком в благополучной московской семье. «С родителями мы очень хорошие друзья с детства, – рассказывает он.–  Я ничего от них не скрывал. В тринадцать лет заявился домой и сказал, что курю, папа стал мне выдавать хорошие качественные сигареты. Такие вот  взаимоотношения. Никто не возражал против моего поступления в театральный вуз. Все волновались. Там был безумный конкурс – около тысячи человек на одно место, а набирали 10 юношей. Они страшно переживали. С тех пор, как я выдержал этот экзамен, они только следят за моими достижениями».

– Много времени отдаёте музыке, есть ещё продюсирование. Кем вы всё-таки себя ощущаете – актёром или музыкантом?

– Я себя ощущаю полноценным и актёром, и музыкантом. Я не делю себя на две разные ипостаси. Музыкой я начал заниматься, когда ни о каком актёрстве не помышлял. Мне было лет 14, когда я купил себе электрогитару в комиссионке.

– Перед отъездом в Германию в 1997 году вашу группу «Сердца» назвали самым перспективным клубным проектом. Какова сейчас судьба вашего коллектива?

– Судьбы нет. Потому что нет группы. С тех пор как стало всё за деньги, хорошие музыканты играют за деньги. И это нормально. Состав моего коллектива всё время меняется. У меня только два постоянных человека в коллективе – бас-гитарист Денис Попов и художественный руководитель Руслан Лукьянов. Я пишу и слова, и музыку. Аранжировки мне помогает делать Руслан, потому что я по нотам до сих пор не могу играть.  

Можно говорить о судьбе проекта. А на него нужны не столько деньги, сколько время. Мне предлагали систему поп-проекта, на который даётся определённая сумма и её надо за два года вернуть. Я не согласился, потому что два года в самолёте провести не готов. И уже не в том возрасте, чтобы постоянно летать. Решил так: как только у меня появится возможность записать ещё пять новых вещей, запишу. А если песен будет 10, значит, можно будет записать альбом, сделать его презентацию, снять ролик, заплатить какому-нибудь каналу, чтобы крутили его два раза в день.  

– Музыку как источник заработка вы не рассматриваете?

– Нет. С удовольствием плачу своим музыкантам. Я их ценю, но их перекупают более богатые люди (не будем называть их имена). И это естественно. Не могут же они сидеть и ждать меня, если предлагают намного больше за репетицию.

– Думаю, не ошибусь, предположив, что одна из ваших любимых ролей – Брюнет в «Лысом брюнете» с Петром Мамоновым. Вы с ним даже в музыкальном смысле очень перекликаетесь. Или мне показалось?

– Перекликаемся, и я не считаю это зазорным. Некоторые меня пытались этим самым задеть, обидеть и в каком-то смысле даже оскорбить. А это совершенно не оскорбительно, потому что не понимаю, а у кого тогда учиться, если не у таких людей? Таких, как глубокоуважаемый Пётр Николаевич. Мне нравится его лаконизм и образность, поэтому я стараюсь в своих песенках этому следовать. Мы на самом деле перекликаемся, ведь столько лет дружим. Вообще со спектаклем «Лысый брюнет» мы проработали четыре года. Четыре года вдвоём на сцене. Начинали с того, что у нас было по восемь спектаклей в месяц. Мы постоянно были вместе. Он мне привил обширную любовь к музыке. Благодаря ему я начал увлекаться музыкой середины 60-х. Там открылись такие пласты! Люди, о которых мы вообще не знаем из-за таких вокально-инструментальных ансамблей, как «Битлз», «Роллинг Стоунз», у которых просто были состоятельнее продюсеры. А там такие ребята! «Трокс», «Энималс», «Кингс». Они остались на втором плане, но выдавали покруче Джона Леннона.

«Мне бы квадратов двенадцать хватило»

– Как после такого очень динамичного старта в России в ваши планы вписался отъезд в Германию?

– Отъезд планировался долго (в 1993 году в Германии у Бургазлиева родилась дочь. – «Конкурент»). Я с большим оптимизмом туда отправился, я чувствовал в себе силы и был уверен, что точно не пропаду. С какой стати я должен был пропасть?

– Не жалко было всё бросать?

– Бросать не жалко, нужно двигаться, перемещаться. Я за это. Менять место жительства. Для русского человека переезд сродни пожару, как минимум. За границей люди переезжают. Два раза в год могут переезжать. Я тоже этому научился. Три-четыре дня тарелочки в газетку заворачиваешь, кладёшь в картоночку, любимую статуэтку, гитару в чехол – и поехал. Какие проблемы? Пейзаж за окном должен меняться.

– Это мифические четыре дня или их действительно хватает для смены места жительства?

– Про четыре дня я, наверно, загнул. Пять дней – на трёхкомнатную квартиру. Это всё входит в привычку, я такое количество раз переезжал. Это всё быстро и не страшно.

– Значит, стремления к какой-то оседлости нет?

– На этот уровень ещё не вышел. Предполагаю, что когда-нибудь это произойдёт. Есть у меня дом, но в нём я редко бываю.

– Тогда насколько для вас важно сохранение личного пространства и насколько его должно быть много?

– Мне бы квадратов двенадцать хватило. Главное, чтобы дверь была. Самое трудное – работать в сериале, где постоянно приходится находиться в коллективе. Это отнимает у меня такое количество сил, просто передать не могу. В театре проще: ты отыграл и ушёл до следующей репетиции. Тут же находишься часов по двенадцать  в окружении пятидесяти человек. И каждый что-то скажет, и всем надо отвечать. Для меня это – ой!

– Есть люди, которых вы можете впустить в личное пространство?   

– Вход туда очень ограничен. Моё личное пространство и личное пространство моего любимого человека Алии Хасеновой (солистка труппы театра «Кремлёвский балет». – «Конкурент») гармонично сочетаются. Но даже для неё дверь в моё личное пространство периодически закрывается. И это воспринимается без обид. Мы оба люди рабочие, трудимся в коллективах с большим количеством людей, устаём.  

– Как сильно вы заняты сейчас в театре?

– Играю «Одинокие люди» в МХТ на новой сцене и в Ганноверском драматическом театре два спектакля – «Трёхгрошовая опера» и «Двенадцатая ночь».

– Вам удалось сделать театральную карьеру за рубежом. Ведь это нетипично для русскоязычного актёра?

– Приехав в Германию, я выучил язык. Как все эмигранты, успел поработать грузчиком, барменом. Спустя полгода стал сниматься в кино. Но о театре даже не помышлял. Если бы мне кто-то сказал через год после моего приезда, что получу приглашение в театр, да ещё постоянно работать в труппе, я бы только посмеялся. Не поверил.  

– Немецкий театр сильно отличается от того, что есть в России?

– Мне часто задают этот вопрос. Это, конечно, совсем другой театр. Совершенно другая история, система. Это высокооплачиваемая фабрика по производству проектов. Можно дискутировать и разбираться очень долго, я для себя всё свёл к такой формуле: западный театр – это театр режиссёра, русский театр – театр актёра. Вот и вся разница. Ты определённый материал. И должен быть достаточно пластичным в руках человека, который делает из тебя то, что хочет выразить сам. Этот человек называется режиссёром. Остальное никого не интересует. К тому же  работа очень интенсивная. Мне-то, например, это очень подходило и нравилось, потому что я работаю постоянно. Очень некомфортно себя чувствую, когда возникает свободное время и нечем заняться. У меня было по пять премьер в сезон на основной сцене. То есть если мы сидим с вами за столом, потому что у нас сегодня банкет по поводу премьеры, то завтра утром в 10 часов ты должен выйти на репетицию нового спектакля. В театре один выходной – воскресенье. Это значит, что у тебя нет репетиций, но вечером наверняка спектакль. Отпуск пять недель – в июле и часть августа. В августе начинаются репетиции к открытию сезона, чтобы первая премьера была в день открытия сезона. Вот так я проработал пять лет, мне очень нравилось. И когда я слышу стоны и жалобы русских коллег о том, что в театре трудно работать, я просто молчу, улыбаюсь.     

– Насколько ваши родные разделяет вашу страсть к кино, музыке?

– Дочь как раз заканчивает съёмки в немецком сериале. Она прекрасно играет на ударной установке. Я буду занимать её в своих проектах, хочу её в видеоролике задействовать. В начале следующего года буду снимать его в Берлине. Недавно купил ей электрогитару, сейчас она учится. Что тут говорить, как разделяет? Мы же рокеры.

– Дочь ощущает себя русской или немкой?

– Немкой. Александра родилась в Германии, ей там очень комфортно. Не очень любит Москву. Хочу, чтобы она училась в Гамбурге в актёрской школе, где преподаёт мой стариннейший товарищ Пётр Олев.

– Как пришло решение из Германии уехать в Москву?

– Скука. В первую очередь – скука. Настал такой период, когда понял, как что устроено в их кино и театре. Как это работает. И  стало неинтересно. В 2005 году  познакомился с Егором Кончаловским, который приезжал в Берлин на Неделю русского кино. Он предложил мне сняться в фильме «Консервы». И мы снимались в России очень долго, потому что там есть ещё телевизионная версия, сначала в Москве, потом улетали в Балаклаву. Так я стал часто летать в Москву. И когда запустился «Час Волкова», остался. К тому времени Москва преобразилась. Там стало безопаснее и светлее, легче дышать по сравнению с серединой девяностых, когда я оттуда уезжал.

– Сложно было возвращаться?

– Мне было отлично возвращаться. Конечно, был такой период в Москве, когда ничего не делал, потому что не знал, куда податься. Друзья меня поддержали. Женя Стычкин помог. С его подачи я стал озвучивать авторский текст в пятисерийном фильме «Бесы». Гоша Куценко сразу же дал свою репетиционную базу, своих музыкантов. Из-за своего жития за границей очень много понял о дружбе. Потому что дружба там – совсем другая история.  Всё потихоньку начало складываться. А летом 2006 года я встретился с продюсером Василием Григорьевым, который затевал «Час Волкова». В сентябре 2006 года мы сняли пилотную серию.

«Дано самое большое счастье, что может быть у артиста»

Денис дебютировал в телефильме «С нами не соскучишься», где сыграл пионера Серёжу Крамского. Было ему 12 лет. «На студию привёл меня товарищ из класса за компанию, – рассказывает актёр. – В кино взяли и меня, и моего товарища. Досадно, что записи этого фильма ни у кого нет, нет  его ни в Госфильмофонде, ни в архивах. Есть одна серия на VHS-кассете, которую мне привезли из Монголии. Кто-то в посольстве записал. Это раритет. Хотя фанаты на сайте выложили фрагменты этого фильма. Где взяли, не говорят». Следующий съёмочный опыт состоялся спустя семь лет в фильме «Луна-парк» Павла Лунгина. «Играл я в какой-то эпизодической роли этой достаточно средней картины, которую он снял уже после знаменитого «Такси-блюз». С тех пор знакомы. При встрече говорю: «Здрасьте, Пал Семёнович». Он: «Здравствуй, Денис». И всё». После этого был изрядный список киношных ролей в отечественных и зарубежных фильмах. А недавно судьба снова свела Бургазлиева с Лунгиным. «Должен был сниматься в «Иване Грозном», где пробовался на воеводу Шуйского, но  из-за того, что дважды был изменён календарно-постановочный план, пришлось от этого отказаться, – рассказывает актёр. – Хотя я очень надеялся сниматься. И Мамонов очень просил, чтобы я принял участие в проекте, потому что ему было важно, чтобы где-то рядом с ним находился близкий человек. К большому сожалению, мне не удалось развести графики своей основной работы на НТВ».

– Вам не бывает грустно осознавать, что публика узнаёт вас в основном по сериальной роли?

– Меня вообще не узнают. Хватит пальцев одной руки, чтобы пересчитать случаи, когда узнавали и подходили на улице. И, по большому счёту, мне всё равно. Есть определённая работа, сериал очень качественный, харизматичный, смешной. С другой стороны, в каком-то смысле я социально защищён. Получаю приличные деньги. И дано мне самое большое счастье, что может быть у артиста, – я независим. Хочу – снимаюсь в кино, хочу – не снимаюсь. Не буду сниматься там, где мне не интересно.

– Тяжело быть так долго занятым в сериале. Вас «Час Волкова» не утомляет?

– Было бы лукавством сказать «нет». Утомляет. Главным образом не физически, а  психологически, морально утомляет то, что мой персонаж – фигура устоявшаяся, со своими повадками, характером, юмором. В творческом плане нет никакого развития. Топчешься на месте, делаешь свою работу, ты уже прекрасно знаешь, как повернуться, улыбнуться, ответить.

«Просто играть»

– Вы считаете себя авантюристом?

– Нет. Но авантюра авантюре рознь. На хорошее дело я могу занять у друга миллион долларов. Это считается авантюрой?

– Всё зависит от того, что вы называете хорошим делом.

– Что-нибудь интересное записать или купить квартиру побольше. Если это авантюра, то, наверно, авантюрист. Сам считаю, что это продуманный шаг. Вообще люблю жить по плану. День стараюсь расписать по минутам.

– Как иркутский проект вписался в эти планы?

– Для меня в каком-то смысле это приключение, потому что Иркутск далеко очень, и разница во времени, и вообще всё другое, и великолепные ваши пейзажи, для меня это интересно. Я познакомился с Евгением Гришковцом (соавтор сценария, исполнитель главной роли в фильме «Сатисфакция». – «Конкурент») в ноябре прошлого года, а потом приехали ребята – Анна (Анна Матисон, соавтор сценария, режиссёр. – «Конкурент»), Юра (Юрий Дорохин, режиссёр. – «Конкурент») и Андрей (Андрей Закаблуковский, оператор. – «Конкурент»), – мы сделали пробы на видео. И через очень короткое время объявили мне о том, что со мною хотят работать.

– Вас не удивил такой ангажемент?

– Мы не один час провели с Гришковцом в дискуссиях о моей роли. Меня ничего не смущало. Самое главное в этом проекте – это история, которую они придумали, сценарий. Весь интерес и профессиональный азарт заключается в том, что фильм полностью игровой, а не стрельба с погонями. В театре-то я ещё играю. Но в кино мне давненько такого не приходилось делать, разве за исключением фильма «Апрель». Тут надо играть, рассчитывая только на собственные силы и поддержку партнёров. Просто играть.