– Пётр Владимирович, сначала несколько слов о себе. Как вы стали военным судьёй?

– Никаких особых событий, чтобы стать именно военным судьёй, судьба мне не готовила. Всё было обычно. В военно-судебную  систему я попал в 1986 году – после окончания школы работал секретарём судебного заседания. Потом пять лет учился в Москве, окончил вуз, распределился в Читу. Последние годы работал в Иркутске. Был судьёй, затем в течение 10 лет заместителем председателя Иркутского гарнизонного военного суда, в настоящее время – его председатель. Сам я иркутянин.

– Можно сразу «личный» вопрос. Работа вам нравится? Не считаете, что ошиблись дверью?

– Нет, не считаю. Это интересная, я бы сказал, непростая работа. Надо немало знать, разбираться не только в юриспруденции, но и в жизненных коллизиях, иногда простых, иногда весьма и весьма сложных. Вообще, работа с людьми, на мой взгляд, всегда интересна, даёт возможность саморазвиваться. Но обо всём этом в короткой беседе, я думаю, мы не успеем поговорить…

– Не всякий читатель представляет себе специфику военного суда. Да и есть ли она?

– Разумеется, есть. Армия – довольно сложный механизм, и на практике нам приходится применять не только нормативно-правовые акты, которыми руководствуется любой другой судья, но и законодательство, регламентирующее деятельность именно Вооружённых Сил. И поверьте, разобраться в этих нормативных актах порой очень непросто. Кроме того, работа с военнослужащими – офицерами, рядовыми, контрактниками – тоже имеет свою специфику.

Говоря коротко, гарнизонному военному суду подсудны уголовные дела о любых преступлениях, совершённых военнослужащими любого ранга и должности. В производстве наших судей немало и гражданских дел, связанных с исками и заявлениями военнослужащих, оспаривающих действия своих командиров и начальников. А в связи с отсутствием в военно-судебной системе мировых судей нам также подсудны все дела об административных правонарушениях военнослужащих.

– Вот вы в военном суде уже больше двадцати лет. Что за это время изменилось в армии?

– Я не берусь оценивать общую картину. 20 лет – не такой уж большой срок… Но жизнь, конечно, не стоит на месте, в армии в том числе. Взять воинский контингент хотя бы в нашей области. Раньше здесь дислоцировалось немало строительных частей, сейчас их почти нет. Вообще много частей сокращено за последние годы. Но, правда, и новые  появились. Существенно изменился и сам порядок прохождения военной службы. Например, пару десятков лет назад никто не мог даже предполагать, что большинство военнослужащих будут проходить службу по контракту. Изменения в жизни страны, любые – политические, экономические, социальные, – не могли не коснуться армии, согласитесь.

– Хорошо, вернёмся к судопроизводству. Каких дел стало в военных судах больше?

– Вызывает озабоченность тот факт, что за последний год возросло количество дел о  дезертирстве. И если несколько лет назад острым был вопрос о дезертирстве призывников, то сейчас всё чаще судим… кого бы вы думали? Военнослужащих по контракту! То есть людей, добровольно пришедших  в армию. Но по закону, если они покинули часть, их судят, как и других военнослужащих. Причём дезертирство – тяжкое преступление, и за него предусмотрено наказание до 7 лет лишения свободы. Не берусь судить, в чём тут дело, но факт остаётся фактом. Например,  в Бурятии и Забайкальском крае есть несколько частей, укомплектованных только военнослужащими по контракту, и в них служат наши земляки – из Ангарска, Братска, Усть-Илимска. К сожалению, некоторые из них тоже попали на скамью подсудимых.

– И всё же, Пётр Владимирович, общество очень встревожено фактами дедовщины. Ваш покорный слуга служил лет 35 назад в довольно суровых условиях, причём три с половиной года, а не так, как сейчас служат – один год. Поверьте, было трудно. Но ни о какой дедовщине мы и слыхом не слыхивали…

– Да была она и тогда! Просто в то время  телевидение и газеты об этом молчали. Были в армии и убийства, и другие тяжкие преступления. Но сейчас практически любой такой факт становится известным всей стране. Причём, на мой взгляд, этой теме средства массовой информации уделяют слишком много внимания.

– Ну, хорошо, наверное, в ваших словах есть своя правда. Но давайте говорить о сегодняшнем дне: общественность бьёт тревогу, она знает, что в армию можно уйти и не вернуться… Мне знакомая женщина недавно говорит: «Костьми лягу, а сына в армию не пущу!». И у неё есть основания так говорить.

– Допустим, я соглашусь с вами. Каждый погибший по какой-либо причине в армии – это трагедия. Для матери, для семьи, для общества. Но справедливо ли винить в дедовщине только армию? Ведь армия, мы говорим, – плоть от плоти народа. Разве в обществе искоренена преступность, исчезли случаи убийств, изнасилований, грабежей? И разве не наши с вами сограждане служат в армии? Перевоспитать человека за год службы невозможно.

Думаю, что кто-то может считать иначе. Дескать, армия – она наособицу, тут и дисциплина, и устав, жёсткие нормы поведения. Так и должно быть! И если где-либо в части происходит ЧП, об этом знает вся страна. И хорошо, что знает, только не стоит из отдельных фактов «рисовать» явление. Не нужно заглядывать в статистические данные, чтобы сказать: и всё же в армии преступлений меньше, чем на «гражданке», где они происходят в каждом городе каждый день. И к этому даже привыкли…

– Значит, дедовщине отпускаем грехи? Пусть процветает…

– Ни в коем случае! Суд рассматривает подобные дела, и виновные несут наказание. Хочу заметить, что рассматриваются не только те громкие дела, о которых нам известно из средств массовой информации. Довольно часто насилие, применённое одним военнослужащим к другому, выражается в нескольких ударах, не повлёкших каких-либо последствий, но по закону это тоже преступление и виновный должен понести наказание.

Кстати, давайте разберёмся, что такое дедовщина. Как вы знаете, такого термина в уголовном праве нет, но под ним чаще всего принято понимать методы воспитания старослужащими «молодняка»: дескать, мы прошли «это», пройдите и вы. Но на сегодняшний день и военнослужащие более раннего срока призыва допускают противоправные дей-ствия по отношению к своим старшим товарищам, и подчинённые – по отношению к командирам, и командиры – к подчинённым. И всё это преступления, предусмотренные разными статьями Уголовного кодекса. Наверное, нам с вами корректнее будет говорить не только о дедовщине, но и обо всех преступлениях, связанных с применением насилия среди военнослужащих. Да, такие преступления совершаются, и они не так редки, как хотелось бы, и с этим просто необходимо бороться…. Но бороться не только суду, не только правоохранительным органам, но и всему обществу.

    Вообще, должен заметить, что в последние годы государство стало серьёзнее заниматься проблемами армии. Ужесточаются требования к здоровью призывников. Быт, питание солдата, его обмундирование, обустройство казарм заметно улучшились. Я говорю об этом не с чьих-то слов – всё это мы видим, посещая воинские части во время выездных судебных заседаний, при проведении бесед и лекций перед военнослужащими. Практически нет ни одной воинской части, расположенной на территории Иркутской области, где не проводились бы подобные мероприятия нашими судьями, а также коллегами из Черемховского и Братского гарнизонных военных судов.

– В общем, военный суд без дела не сидит. Хотя чем меньше у вас дел, тем лучше обществу. Не так ли?