– Анна Илларионовна, как вы  пришли работать в Красный Крест?

– Убеждена, что все самые  жизненно важные события практически всегда происходят случайно. Вот и я своё место в жизни нашла невзначай: с прежнего места работы ушла и, не найдя ничего подходящего, приняла предложение возглавить санитарно-оздоровительный отдел в Красном Кресте – переждать трудный период. Тогда я и предположить не могла, что этот «запасной аэродром» в общественной организации станет любимым местом работы на 23 года. Как оказалось, творческий человек здесь может придумывать любые проекты, искать под это деньги и реализовывать задуманное. В Красном Кресте, ограниченная только законами страны и внутренними правилами общественной организации, я свободна и в мыслях, и в поступках.

– Сейчас Иркутское отделение РКК реализует более 20 программ по ВИЧ/СПИДу, вы уже стали экспертом в этой области. С чего всё началось?

– Когда в 90-х годах через Иркутскую область пошли потоки наркотрафика, «на иглу» подсело огромное количество молодёжи. В то время наркотик был плохого качества, и чтобы проверить, можно ли его вводить внутривенно, в него капали кровь. Таким образом, достаточно было одного ВИЧ-инфицированного, чтобы группа наркоманов инфицировалась мгновенно, ведь они делились шприцами. Вот так очень быстро из единичных случаев в 1999 году в Иркутске произошла вспышка ВИЧ-инфекции.

Мы понимали: надо что-то делать, но без серьёзных денежных вливаний проблему не решить, поэтому через Интернет искали возможности финансовой поддержки. Наш энтузиазм был замечен, и первая заявка на получение гранта для реализации проекта по снижению вреда от употребления инъекционных наркотиков и профилактике ВИЧ была поддержана Фондом Сороса. Нам тогда никто не диктовал условий, просто дали денег на то, что мы хотели сделать. К слову, этот проект существует до сих пор, только теперь у нас другие источники финансирования. Постепенно появился опыт работы и убеждение, что делаем нужное дело. Мы увидели проблемы, которыми медицинские учреждения не могут заниматься по определению.  

– Что это за проблемы и как их решает Красный Крест?

– Мы предоставляем населению и людям, затронутым эпидемией ВИЧ-инфекции, комплекс услуг по решению немедицинских проблем, так называемый немедицинский сервис. Это психо-социально-юридические услуги. Что обычно происходит с человеком, которому медики поставили диагноз? Он говорит себе: «Господи, я заболел ВИЧ, люди считают грязной и недостойной эту болезнь. Как теперь жить?». Академик В.В. Покровский, исследуя проблему, писал, что из шести человек, узнавших о диагнозе, пятеро пытались покончить жизнь самоубийством. Несмотря на то что теперь все знают, что с ВИЧ можно прожить довольно долго при соответствующей терапии, вопрос суицида до сих пор остаётся острым. Наше общество, всё ещё далёкое от принципов гуманности, отторгает человека, инфицированного вирусом иммунодефицита. И его опасения потерять привычный уклад, семью, работу вполне обоснованны. Такое гонение тем более несправедливо, потому что человек, которого коснулась эта беда, при бытовом общении совершенно безопасен для окружающих. Но об этом, как правило, зачастую не знает ни он сам,  ни окружающие его люди.

Чем больше мы вникаем в проблему, тем больше появляется программ, нацеленных на разрешение этой драматической ситуации. Например, мы первыми в России начали реализовывать проект по интеграции детей, затронутых ВИЧ-инфекцией, в социально-образовательную среду. Есть программа, предусматривающая контакт со спецприёмниками. Она направлена на профилактику ВИЧ-инфекции как у сотрудников силовых структур, так и у правонарушителей.

К сожалению, приходится сталкиваться с негативным отношением к этим программам. Скептикам и равнодушным к чужой беде хочется сказать: не зарекайтесь! От ВИЧ никто не застрахован. Да, случаев заражения через наркотики стало меньше, но на первый план вышел половой путь инфицирования. Работая в теме не один год, мы знаем, что безопасный секс, несмотря на размах эпидемии, у нас по-прежнему «не в моде».

– Анна Илларионовна, у вас двое взрослых сыновей, вы с ними обсуждали все эти трудные вопросы?

– Убеждена в том, что взрослые должны максимально защищать здоровье будущих поколений. Наш долг – разъяснять детям и внукам опасность рискованного сексуального поведения. Но, признаюсь, начать разговор на трудную тему с сыновьями мне было трудно. Казалось, что они должны и так всё знать. Поэтому прекрасно понимаю родителей, которые не знают, как подойти к обсуждению деликатных вопросов. Моему сыну было около 14 лет, когда такой разговор состоялся. Тогда он первый раз собрался на вечеринку с ночёвкой, и я узнала, что там будут и девочки, и мальчики. Я, набравшись мужества, спросила у сына, берёт ли он с собой презервативы, и предложила дать денег. Сын покраснел, сказал, что он всё знает, но деньги взял. Потом стало легче. Я не уставала повторять: «Мальчики, помните, что человек должен заботиться о своём здоровье, а культурный человек должен заботиться ещё и о здоровье своего партнёра». Надеюсь, что мои сыновья уже своим детям смогут вовремя и толково объяснить, какие опасности поджидают их в мире.….

– Психологи говорят, что долго находиться в проблемах и горестях других людей тяжело: срабатывает синдром эмоционального выгорания. У вас есть свой рецепт, как справляться с таким состоянием?

– Как руководитель, я знаю, что специалистам нужно помогать справляться с собственными эмоциями. У нас есть проекты, предусматривающие помощь тем, кто работает с ВИЧ-инфицированными. Например,  так называемые баллентовские группы, в которых профессионалы оказывают помощь друг другу. Что касается меня лично, я научилась переключаться на другие темы. А потом, Красный Крест – это уникальная организация, которая дала мне много друзей, поездок и знаний.