[width=»50%»]
Самое же досадное, что буквально три недели назад, 5 мая 1904 года,
те же «Губернские ведомости» с большим сочувствием писали о семьях
переселенцев, водворённых в Нижнеудинский уезд и сразу же попавших под
мобилизацию. Большинство их не успели встать на ноги, обустроиться, как
и вовсе остались без кормильца. В Иркутске призывников из переселенцев
видно было за полверсты по лёгкой, не рассчитанной на сибирский мороз
одежде. В доме Люблинского по Мяснорядской*, 32, хозяева, оглядев
семерых расквартированных «нижнеудинцев», сразу взяли их на довольствие
и два месяца до отправки на фронт откармливали, а перед выступлением из
Иркутска снабдили тёплым обмундированием.

Под охраной Георгия

Знамя Енисейского полка, высочайше пожалованное, было ярко-голубого цвета, затканного серебром. В центре – нерукотворный образ Спасителя с надписью «С нами Бог» и царский вензель; по углам – двуглавые орлы.

Освящали знамя в воскресенье, 25 апреля, на площади Сперанского при большом стечении иркутян. Четыре батальона выстроились перед новым собором в каре, в центре установлен помост, на котором высокопреосвященный Тихон служил молебен. После того как офицеры приложились к благословенной иконе, архиепископ окропил войска святой водой и стройные ряды 4 тысяч бравых солдат прошли церемониальным маршем. Парад принимал генерал-майор М.Д.Левестам, начальник 20-й пехотной дивизии.

За неделю до этого, также в воскресенье, служили молебен по случаю выступления на театр войны Иркутского полка. Протоиерей Верномудров говорил о победе над язычниками. Член управы Комаров, поднося хлеб-соль, обещал заботиться об оставленных семьях. Но самым трогательным, как и в прощании с енисейцами, стало выступление председателя Горного кружка Дмитрия Львовича Иванова: «Прошу вас, где бы ни были вы с полком, сообщать обо всех своих нуждах – Горный кружок тотчас же отзовётся! Примите на память вот эти листки с молитвой Георгию Победоносцу и его изображением, а также наши пожелания, чтобы святой Георгий охранял полк на поле брани».

И снова проводы

В первую неделю августа иркутяне проводили в Харбин два запасных батальона – Иркутский и Енисейский. 8 августа в Благовещенской церкви принимали присягу ополченцы призыва 1902 и 1903 годов. 10 августа городское казачье общество сердечно прощалось с уходящими сотнями. И в этот же день теле-граф сообщил об офицере В.И. Козачихине, «отличившемся в производстве разведок, но недавно взятом в плен».

Рубрика «Наши потери» открылась в местной печати 13 июля (хотя слухи о гибели иркутян у деревни Вапндзяпудзы появились ещё за месяц до этого). «В боях 13 и 14 июня убиты 28 и ранены 58 нижних чинов 5-го Иркутского сибирского полка, – сообщали «Иркутские губернские ведомости», – остались на поле сражения ранеными, пленными или убитыми капитан Валентин Рейнгардт, прапорщик Пётр Жданов и 54 нижних чина». Чуть позже особый отдел Главного штаба по сбору сведений об убитых и раненых уточнил, что подъесаул 7-го Сибирского казачьего полка Вениамин Водопьянов, офицер 5-го Иркутского сибирского пехотного полка Валентин Рейнгардт, прапорщик этого же полка Пётр Жданов, подпоручик 6-го Енисейского сибирского пехотного полка Сергей Коварцев находятся в плену в Мапуяме.

С особым отличием

25 августа с транспортом раненых прибыл контуженный у Симучена ротный командир Иркутского полка П.С. Якубович. Тогда же в Иркутск пришло сообщение, что раненый 5-го Иркутского сибирского полка рядовой Михаил Непомнящий награждён за мужество и храбрость генерал-лейтенантом Алексеевым. А командир 2-го Сибирского запасного батальона получил такую телеграмму: «20 августа в славном бою под Ляояном из 36 офицеров 22 ранены и 4 убиты. Объявите проживающим в Иркутске семействам офицеров, что Станиславов, Трегубенко, Розенберг, Лютиков, Рейхард, Толча ранены, Костромитинов контужен. Станиславов и Лютиков, несмотря на ранения, остались в строю. Все офицеры и нижние чины шлют искренний привет дорогим: батальону, городу Иркутску, родным и знакомым».

Командир Иркутского полка слал отчёты непосредственно городскому голове. И уже после этого они размещались в «Иркутских губернских ведомостях». Так, в номере от 13 октября 1904 года опубликована телеграмма комполка подполковника Встаского: «Иркутский полк с особым отличием участвовал с 28 сентября в жесточайшем бою у реки Шахе, оставаясь и до сегодня на позициях. Убиты: поручик Борисов и подполковник Черепанов. Убыль нижних чинов значительна. Вечная память храбрецам, слава живым, привет родному городу, товарищам, родным и знакомым».

29 августа после божественной литургии во всех церквах города служили панихиды по безвременно погибшим на поле брани, и никто не вышел, не отстояв до конца. «Чувствовалось, что молитвы идут из глубины души», – писали «Иркутские губернские ведомости». Это мог засвидетельствовать и сам редактор г-н Виноградов: из собора он выходил просветлённым и успокоенным.

Против часовой

Открытие театра военных действий производило брожение в обществе и, как это ни кощунственно, хорошо поднимало газетные тиражи. Редакции целые полосы отводили под репортажи военных корреспондентов, принимали подписку на фронтовые телеграммы и вообще работали на подъёме.

 «Иркутские губернские ведомости» теперь тоже были нарасхват, в волостных правлениях единственные экземпляры вообще зачитывали до дыр. Между тем редактор Вино-градов ощущал всё нарастающую тревогу, а по ночам его мучили кошмары.

В самом начале войны он, как и многие, бросился в гущу событий, собрал средства на тёплое обмундирование нескольким эшелонам нижних чинов, вошёл в совет Иркутского благотворительного общества «Утоли моя печали». Но 18 мая неожиданно занемог и, наскоро подписав номер, уехал домой, где заснул, не раздевшись. Очнулся он от сильных раскатов «сухого» грома, возникавшего как бы из ничего и наводящего суеверный, почти панический страх.

В ту ночь на землю так и не пролилось ни дождинки, а Виноградов так и не уснул до утра и лишь в обеденный час забылся на редакционном диване. Тут-то и настиг его кошмарный сон: здание редакции, медленно раскачавшись, тронулось вокруг невидимой оси против часовой стрелки. Именно последнее обстоятельство там, во сне, казалось самым трагичным, и редактор проснулся с мучительным ощущением: «Отчего же против часовой?».

Позже, анализируя, он пришёл к выводу, что болезнь лишь обострила его ощущение противоестественности происходящего. К примеру, из Ляояна передавали, что неприятельские войска держатся в ущельях, без видимой цели появляются и исчезают. Такая тактика пугала непредсказуемостью, но в военных отчётах не чувствовалось тревоги, а только лишь любопытство и удивление: «Манёвры японцев крайне загадочны». Имели хождение и сказочные рассказы раненых, бежавших из плена: «Всякие нам удовольствия были. Каждому нашему офицеру японцы давали палатку». Даже входящий в моду танец кекуок многие называли японским. А все изуверства над ранеными приписывали китайцам, якобы готовящим к отправке в Пекин корзины с русскими ушами.

Стоило Виноградову приболеть, как сейчас же в «Иркутских губернских ведомостях» проскочила подстрекательская корреспонденция из Нижнеудинска: «Наш городской комитет по оказанию помощи семьям нижних чинов, ушедших на театр военных действий, довольно щедро производит пособия, а именно по 20 руб. 50 коп. Да из земских сборов те же семьи получают по 8 руб. Приведу для иллюстрации, как одна семья, состоящая из матери, вполне способной к труду, и трёх детей, к Пасхе получила 28 руб. 50 коп. И что же, вы думаете, она купила на это пособие? Прежде всего, она купила себе шерстяной материи на платье и заплатила за шитьё модистке 3 руб. А также купила себе туфли и калоши. Люди, знающие это семейство, говорят, что муж, ушедший на войну, никогда не имел заработка 28 руб. 50 коп. в месяц, и жена его никогда так не рядилась. Вот уездный комитет, тот выдаёт пособие только законное, да и то осмотрительно. И думается, что он очень благоразумно поступает в данном случае».

За всё время редакторства советнику А.И. Виноградову не приходилось переживать столь стыдных минут, как при чтении этого номера. Самое же досадное, что буквально три недели назад, 5 мая 1904 года, те же «Губернские ведомости» с большим сочувствием писали о семьях переселенцев, водворённых в Нижнеудинский уезд и сразу же попавших под мобилизацию. Большинство их не успели встать на ноги, обустроиться, как и вовсе остались без кормильца. В Иркутске призывников из переселенцев видно было за полверсты по лёгкой, не рассчитанной на сибирский мороз одежде. В доме Люблинского по Мяснорядской*, 32, хозяева, оглядев семерых расквартированных «нижнеудинцев», сразу взяли их на довольствие и два месяца до отправки на фронт откармливали, а перед выступлением из Иркутска снабдили тёплым обмундированием.

Публикуя об этом благодарственное письмо рядового К-ва, редакция отмечала, что «из Нижнеудинского уезда призвано на военную службу более тысячи запасных нижних чинов, у которых остались семьи. И более 70% таких семей нуждаются в усиленной и неотложной помощи». И вот – «помогли».

Детям младше 14 читать газеты запрещается?

Чувство невольной вины помогло Виноградову быстро избавиться от болезни и с утроенной энергией погрузиться в дела, не просто рассказывая о добрых делах, но и организуя их. В редакторском кабинете, в коридорах губернского правления, на благотворительных вечерах и просто в гостях он старательно наводил разговор на помощь семьям фронтовиков. А после с удовольствием сообщал, что «экзамены в церковно-учительской семинарии начнутся ранее обыкновенного, так как большая часть учащихся – дети крестьян, и они освободятся от занятий ко времени, дорогому для посевов. Тем более что у многих в нынешнем году некому этим заняться». А также о том, что «по ходатайству графа Кутайсова учреждено 10 стипендий имени императрицы Александры Фёдоровны в институте имени Николая I. Стипендии эти в размере 350 руб. каждая предназначены дочерям убитых и раненых сибиряков из средств Кабинета Его Императорского Величества».

В пятницу 10 сентября супруга одного из приезжих чиновников Ш. вошла к Виноградову в чрезвычайно расстроенном виде: её 14-летний сын, добравшись из Омска в Иркутск, зашёл в присутственное место, справился об отце, призванном на фронт, – и исчез.

– Не отправился ли он на Дальний Восток, соблазнённый газетными рассказами о детях-героях? – сурово вопрошала дама.

И редактор почувствовал, что здание губернской газеты как бы качнулось и двинулось по кругу. Кажется, по часовой.

Автор благодарит за предоставленный материал сотрудников научной библиотеки Иркутского государственного университета.

* Франк-Каменецкого