Новый отдел регионального Россельхознадзора появился в конце прошлого года в результате продолжающегося реформирования лесной и охотничьей отраслей. 8 ноября 2006 года Госдума приняла новый Лесной кодекс Российской Федерации, в корне изменивший сложившуюся десятилетиями ситуацию. Он вступил в силу 1 января 2007-го. Согласно этому законодательному акту, правительство России передало в руки региональных властей контроль за лесами, за их сохранностью, состоянием, использованием, но оставило за Федерацией контроль за тем, как переданные на места полномочия будут исполняться. Центр действовал в данном случае по известному принципу: доверяй, но проверяй. Целый ряд функций тогда был передан Росприроднадзору, а позднее Россельхознадзору. Вот так и появился в Иркутском региональном управлении названный выше отдел.

Но не только новый Лесной кодекс РФ дал толчок этим преобразованиям. Известно, что Москва уже длительное время проводит работу по передаче целого ряда управленческих и контрольных функций из центра на места. Достаточно вспомнить Федеральный закон № 258 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием разграничения полномочий» – между центром и субъектами федерации. Выполняя этот закон, Перво-престольная передала региональным властям некоторые функции, касающиеся животного мира, которые прежде находились в ведении Федеральной службы Россельхознадзора.

Теперь в Приангарье охраной диких животных и среды их обитания, воспроизводством и использованием поголовья, мониторингом и его учётом занимается созданная при областной администрации служба по охране и использованию животного мира Иркутской области. Она и лимиты на добычу диких зверей и птиц устанавливает (а не Москва), и лицензии выдаёт охотпользователям. То есть делает то, чем до 1 января 2008 года занимался Россельхознадзор. Контролировать выполнение и этих, переданных на места, «охотничьих» полномочий будет тоже вновь созданный отдел. В общем, хлопот у его начальника Владимира Журавлёва много.

– Станет ли новое «государево око» в иркутских лесах всевидящим? – спрашиваю Владимира Аркадьевича.

– Хотелось бы, – ответил он. – По крайней мере, мы на это нацелены.

– Поясните читателям «Восточки», в чём именно заключается ваш контроль и надзор за лесным фондом. Вы что, будете, как говорится, приглядывать за всеми лесопользователями (АО, ООО, индивидуальными предпринимателями, физическими лицами), пришедшими на смену советским леспромхозам?

– Нет, конечно. Это прерогатива агентства лесного хозяйства Иркут-ской области. Наш отдел будет от лица государства следить за агентством, за его территориальными управлениями на пространствах Приангарья, за тем, как они выполняют свою работу. С точки зрения законности.

– Контроль чисто бумажный: вы им запрос – они вам ответ?

– И бумажный, как вы выразились, и физический – силами наших госинспекторов. Будем смотреть, как и где рубят лес, не скрывается ли за якобы санитарными рубками или рубками ухода заготовка деловой древесины, не происходит ли переруб на отведённых лесосеках и т.д. Наказывать непосредственно лесопользователей не имеем права, но остановить, скажем, незаконную рубку леса можем. Затем даём агентству предписание, требуем от него принять меры к нарушителям правил лесопользования.

– А если агентство ваши требования проигнорирует?

– Тогда разговор будет более серьёзный.

– Какой? Есть ли у руководимого вами отдела весомые полномочия для этого?

– Есть. Если по результатам направленных нами материалов в какое-либо из подразделений агентства о тех же незаконных рубках протокол об административном правонарушении не составлен, или составлен, но меры не приняты, тогда уже отвечать придётся должностным лицам. За непринятие мер. Мы можем наложить и штраф. В отдельных случаях, когда, например, лесопользователь нанесёт государству большой материальный или экологический ущерб, можем передать материалы и в прокуратуру, в органы внутренних дел. Но пока до крайних мер не дошло. Работаем с агентством в тесном контакте, находим с его руководителями и руководителями 37 территориальных управлений понимание.

– Сколько проверок уже успели провести?

– Пока около десятка.

– Штат укомплектован?

– В отделе 19 человек, и вакансии ещё есть.

– 19 человек на всю область, на мой взгляд, маловато. Проблем-то хоть пруд пруди.

– Сюда ещё надо добавить восемь наших государственных инспекторов, работающих в межрайонных и районных отделах регионального управления Россельхознадзора. Иркутская область по площади очень большая, осуществлять любой контроль только с одного места, из Иркутска, практически невозможно. Вот почему нужны межрайонные и районные отделы Россельхознадзора. На местах делать это проще и эффективнее. А 27 человек в нашем головном отделе вполне достаточно. Зачем плодить армию чиновников? Их и так у нас в стране намного больше, чем требуется.

– Что показали первые проверки лесного фонда? Что вызывает наибольшую озабоченность?

– Несоблюдение законов, постоянное стремление лесозаготовителей получить прибыль любой ценой. Умудряются даже рубить деревья в пригородных и защитных лесах. Делают это под видом санитарных рубок, что без соучастия должностных лиц, ответственных за отводы леса, осуществить невозможно. Такие факты отдел обнаружил в окрестностях Иркутска. Поступила также информация о массовых заготовках древесины в защитных лесах на севере области. Готовим предписания. Мы намерены строго следить за тем, чтобы подобное больше не повторялось.

– Владимир Аркадьевич, давайте поговорим немного о пожарах, ставших настоящим бедствием для наших лесов. Каждую весну полыхает по всему Приангарью. Тушить огонь вроде бы есть кому – начиная с самих лесопользователей, специальной авиабазы, территориальных управлений агентства по лесному хозяйству и заканчивая региональным отделением МЧС.

– Пожары в лесу обязаны тушить подразделения агентства. МЧС спасает лишь населённые пункты. Наш отдел осуществляет пожарный надзор в лесах над теми, кто туда зашёл или заехал. Это могут быть и юридические лица, и отдельные граждане. В общем, над всеми. Задача у нас при этом одна: добиться, чтобы соблюдались правила пожарной безопасности в лесах. Скажем, при разведении костров. Чтобы своевременно проводились противопожарные профилактические мероприятия. Особенно нас беспокоят факты повторяющегося из года в год неконтролируемого пала на сельхозугодьях. Селяне сжигают прошлогоднюю стерню и траву, предварительно не опахивая землю по периметру. Огонь с полей легко переходит на лесные массивы.

Готовясь к нынешнему пожароопасному сезону, мы хотим ужесточить требования. Составили со всеми федеральными и региональными структурами, занимающимися этой проблемой, совместный план действий… Но, знаете, главная причина неудовлетворительной борьбы с пожарами в лесах заключается, как это ни покажется странным, в нашем законодательстве. По нему в России сначала пожары тушат, а уж потом начинается основное финансирование. По факту сделанного. Основное, потому что авансирование всё же допускается, но небольшое – в размере 20–30 процентов. Это крохи, учитывая огромные объёмы работ. Но даже и эти средства приходят к получателям не всегда своевременно и в нужном количестве. Недавно я разговаривал с руководителем одного из территориальных управлений областного агентства лесного хозяйства, поинтересовался у него, как идут подготовительные работы по тушению вероятных весенних пожаров. Он ответил, что деньги на эти цели ещё не поступили и когда поступят, неизвестно. В других государствах делается всё наоборот, то есть сначала идёт финансирование. Надо и нам поставить наконец телегу на своё место – позади лошади.

Специалисты знают: тушение пожаров – дело затратное. Чтобы их не допустить, нужно своевременно проводить профилактические работы, а бесплатно люди делать это не будут. К тому же нет для борьбы с огнём в лесах современной техники. С обнаружением пожаров проблем сейчас никаких. Все они практически сразу же выявляются. Быстро и точно. В том числе из космоса. А тушим их всё теми же дедовскими методами – вёдрами, лопатами, топорами, маломощными ранцевыми огнетушителями. Знаменитый самолёт Бе-200 тушит пожары везде, где угодно, но только не в родном Приангарье.

– Почему?

– Очень дорого. Оплатить даже один вылет Иркутской области не по карману. Хотя разве можно измерить деньгами те огромные потери, которые несут в итоге наши леса? Надо переломить сложившуюся порочную практику, своевременно выделять средства на борьбу с пожарами. И в первую очередь – на закупку современной вездеходной техники для этих целей. Иностранцы, когда приезжают к нам, удивляются: заготавливать лес техника есть (да ещё какая продвинутая: сама дерево спилит и аккуратно на трактор-трелёвочник положит), а охранять его, защищать от огня, высаживать саженцы – нет. Вот такой парадокс.

– Чем после реорганизации отдела занимаются ваши госинспекторы по охотнадзору?

– Главная их задача теперь – следить за выполнением переданных центром на места полномочий специалистами службы по охране и использованию животного мира Иркутской области. Сейчас они проводят ещё и учёт диких животных по так называемой системе ЗМУ (зимний маршрутный учёт). То есть определяют численность зверей по следам на снегу. А в весенне-летний период будут выявлять факты нарушения правил пожарной безопасности в лесах и пресекать их. Хотел бы также сказать, что помимо текущей оперативной деятельности отдел займётся научной работой в своей области, специалисты для этого у нас есть.

На снимке: Владимир Журавлёв