В Иркутском лесничестве, под контролем которого находится значительная часть пригородных лесов областного центра, редакции подтвердили, что вблизи Пивоварихи, как раз в районе расположения аэропортовского «шара», Иркутским лесхозом действительно проведены рубки ухода так называемых приспевающих лесов. И о тревоге жителей Пивоварихи лесные контролёры, как выяснилось, уже знают из письма главы Ушаковского муниципального образования С.Сайфулина. Он пишет:

«Уже третий месяц идёт вырубка лесов вокруг села Пивовариха. От жителей постоянно поступают жалобы о том, что вырубаются деревья хвойных пород всех возрастов. На местах вырубок остаются колеи от лесовозов, проторенные в лес дороги будут использоваться для заваливания леса мусором.

Леса вокруг с. Пивовариха являются своеобразным фильтром, поглощающим электромагнитное излучение радиолокационных станций аэропорта, защищающим Пивовариху от смога города и выбросов самолётов, заглушающим рёв авиационных моторов. Кроме того, леса являются традиционным местом отдыха жителей, местом сбора ягод и грибов.

На сегодняшний день лес настолько прорежен, что жители обратились с просьбой в администрацию остановить вырубку леса. Растёт социальное напряжение…

Просим Вас учесть просьбы жителей и остановить вырубку лесов».

Признаюсь, что текст письма, за исключением одного его первого предложения, вызвал у меня ощущение не столько искренней тревоги автора за судьбу леса, сколько не вполне понятной попытки создать видимость такой тревоги. Но об этом – позже.

Видавшая лесные виды старенькая, поцарапанная ветками «Нива» осторожно спустилась по крутому откосу с асфальтовой трассы, пересекла придорожную заболоченную пойму и резво покатилась по свежей лесовозной дороге вдоль соснового леса.

Виктор Логинов, заместитель начальника Иркутского лесничества, пригласивший меня на лесосеку, потому что «лучше один раз увидеть», растолковывает, что в городских парках тоже периодически вырубаются деревья, чтобы сделать парк лучше, удобнее. Пользу таких вырубок все понимают. А пригородные леса – это, по сути, лесопарковые зоны. Они тоже требуют заботы. И главной целью всех видов рубок ухода является, как следует из регламентирующих документов, «охрана, защита и воспроизводство лесов». А получаемая при этом древесина является хоть и побочным, но очень ценным продуктом. Поэтому она на корню продаётся подрядчикам на аукционах…

Слушая Виктора Логинова, рассматриваю растущий справа лес, внешне – не тронутый топором лесозаготовителя, и вдруг замечаю среди деревьев припорошенные, будто замаскированные снегом, невысокие кучки сосновых веток – порубочные остатки.

– Откуда они? – спрашиваю собеседника.

– Так мы едем как раз вдоль лесосеки.

– Но я не вижу ни лесорубов, ни заготовленного леса…

– Сегодня мы, может быть, ещё застанем на погрузочных площадках последние лесовозы. А вырубка несколько дней назад закончена.

О подобных лесосеках, которые неопытный взгляд не сразу отличит от естественного нетронутого леса, я читал в специальной литературе, но воочию видел не более двух-трёх раз. В том числе лет десять назад на территории Ангарского лесхоза, когда там готовилась специальная учебная, показательная деляна к общероссийскому семинару лесоводов. Но это были исключения из общепринятой практики. Совсем не случайно ещё в советское время рубки ухода в народе были прозваны рубками дохода. Отличить «ухоженную» рубкой деляну от лесопромышленной лесосеки главного пользования зачастую можно было только по отчётным документам.

Утверждать, что теперь ситуация изменилась коренным образом, невозможно. Хотя благодаря новому Лесному кодексу, отделившему государственный лесной контроль от лесохозяйственной деятельности, некоторый сдвиг в лучшую сторону, похоже, всё-таки намечается.

Подрядчики, ведущие рубки ухода, теперь вынуждены быть аккуратнее и скрупулёзно выполнять жёсткие требования лесоводов, поскольку в случае серьёзных нарушений они, во-первых, будут крупно оштрафованы, а во-вторых, могут потерять право на участие в будущих конкурсах-аукционах.

На погрузочной площадке я вновь внимательно осматриваюсь вокруг и не вижу проплешин в растущем взрослом лесу. Угадываются трелёвочные волоки, но и их ширина, на глаз, не превышает четырёх метров – как раз столько разрешается правилами. Понимаю, что ощущение нетронутости леса усиливает свежевыпавший снег, спрятавший пни и следы техники. Весной всё будет виднее, а сегодня поверить в проведённые рубки ухода было бы совсем трудно, если бы не остаток (на один-два лесовоза) сосновых сортиментов и кучи сучьев.

– Проверяя лесосеку по письму главы муниципального образования, мы, тем не менее, выявили несколько не очень существенных, но, к сожалению, теперь уже неустранимых нарушений, – упредил мой вопрос В. Логинов. – Вот эта погрузочная площадка, на которой мы находимся, должна была быть несколько меньших размеров. И волоки, по которым трелевались срубленные деревья, проложены аккуратно, грамотно, но можно и нужно было обойтись их меньшим количеством.

Весной, после схода снега и доочистки, лесосека будет официально приниматься Иркутским лесничеством у Иркутского лесхоза. Тогда и будут сделаны окончательные выводы о качестве проведённых рубок ухода, их соответствии условиям заготовки древесины, перечисленным в договоре купли-продажи. А в нём в пункте № 10 указано, что «рубке не подлежат неклеймёные деревья».

Это, пожалуй, главное и самое жёсткое требование. Специалисты-лесоводы Иркутского лесничества определили, что при прореживании этого конкретного лесного массива для обеспечения нормального прироста достаточно убрать только 10 процентов деревьев. Причём в первую очередь и в обязательном порядке подрядчик должен убрать больные деревья, повреждённые ураганами, молниями, пожарами или лесными вредителями. Потом – угнетённые, выросшие под пологом своих более сильных собратьев. Они обречены на умирание лет, может быть, через десять, двадцать или тридцать, но сегодня их древесину ещё можно пустить в дело. Их заготовка улучшает условия для более активного роста живого леса и одновременно приносит прибыль, ради которой, собственно, и борются за такие подряды лесозаготовители на публичных аукционах. Способ таких рубок в договоре определён как выборочный, а вид – проходной. Их ценность и главная польза заключена как раз в том, что после «прохождения рубками» лес продолжает жить. Он становится здоровее и лучше.

Самыми грубыми нарушениями при проходных рубках, по словам Виктора Логинова, являются либо оставление в лесном массиве повреждённых деревьев, древесина которых даже на дрова не всегда годится, либо сверхнормативная вырубка здоровых деревьев для получения дополнительной прибыли. Но переруб можно выявить только при приёмке ухоженной площади в бесснежный период, когда все пни окажутся на поверхности.

– Нет, переруба-то у нас уж точно не будет! – вступил в разговор Сергей Крахмаль, начальник отдела лесного хозяйства ООО «Иркутский лесхоз», который выступает подрядчиком. – Я ручаюсь, потому что лично клеймил деревья, подлежащие вырубке. На каждом, как предписано правилами, два клейма: на уровне груди, чтобы было хорошо видно и чтобы снегом не засыпало, и у самой земли, чтобы оно на пне осталось для лесного контроля.

Вновь перечитываю письмо главы Ушаковского муниципального образования. Похоже всё-таки, что большая часть перечисленных в нём тревог не вполне обоснована. Как ни крути, но деревья вырубаются всё-таки выборочно, а не все подряд. Это видно даже визуально. Ссылка на то, что дороги будут использоваться «для заваливания леса мусором», попросту несерьёзна. Бороться (в том числе и муниципалитету) нужно не с дорогами, а с теми, кто устраивает несанкционированные свалки в лесу за околицей родного села.

По поводу пугающего «шара» в региональном управлении Роспотребнадзора мне однозначно объяснили, что леса не являются никаким «своеобразным фильтром», защищающим население от излучений. Локаторы изначально строятся с таким расчётом, чтобы не оказывать негативного воздействия на населённые пункты вне зависимости от наличия или отсутствия какой бы то ни было растительности. И от иркутского смога этот конкретный лесной массив защитить Пивовариху не в состоянии, поскольку по отношению к селу он расположен скорее со стороны Байкала, а не областного центра. Но вот слишком ли сильно прорежен лес, государственные лесные контролёры из Иркутского лесничества смогут определить только весной, когда спрятанные под снегом «клеймёные пни» окажутся доступными для проверки и поштучного пересчёта.