Зима придёт, когда откроют портомойни

В городской думе дыхание зимы ощутили ещё в октябре, когда объявили торги по сдаче в аренду прорубей и полоскательных будок, которые куда чаще именовали портомойнями. Всего в зиму 1904 года под проруби и портомойни отдали 12 мест, в том числе возле Чудотворской церкви, Острожного моста, Знаменского монастыря, Михеевской заимки, кузницы Белослюдцева.

Ушаковка, в полном согласии с постановлением думы, тотчас после торгов вся покрылась льдом. На Ангаре же лишь намечались лёгкие забереги, с трудом угадывавшиеся сквозь туман. При такой видимости, естественно, закрылась плашкоутная переправа, но понтонный мост, в эту пору всегда разбиравшийся, как ни странно, стоял. 28 ноября его едва не разбило шугой, однако и после этого с разборкой не поспешили, а только укрепили косу Конного острова, на которой и стали раскалывать льдины. Конечно, арендаторы рисковали, но возможные убытки они без стеснения компенсировали из карманов многочисленных обывателей – удвоенной платой за проезд по мосту. Горожане роптали, но лишние деньги всё же выкладывали, потому что потеря времени в предрождественские недели обходилась дороже. В особенности торговцам.

Искушение от предвкушения

В конце ноября 1904 года, то есть в самый канун большой предпраздничной торговли, разносчик колбас Абрам Гуревич рассорился со своим хозяином Лейбом Бориком и, недолго размышляя, ушёл к его конкуренту Коткину. Это был неожиданный и жестокий удар, и Лейб Борик два дня предавался мрачным остротам, а на третий отнёс в редакцию «Иркутских губернских ведомостей» объявление: «Прошу господ покупателей не смешивать мою торговлю с торговлей г. Коткина, где теперь и состоит разносчиком Абрам Гуревич. Довожу до сведения публики, что в моей колбасной мастерской на Преображенской улице в д. Кузнеца имеется еврейская колбаса. С почтением, Л. Борик».

Колбаса и вправду удалась, однако цену на неё Борик вынужденно занизил – потому что хотел сбить клиента у Коткина. Но всего более Борика убедил опыт иркутских извозчиков, взвинтивших таксу в предпраздничные недели и оставшихся без большого заказа на доставку с вокзала раненых: Красный Крест, посмотрев на их фортеля, устроил собственный обоз – более удобный и дешёвый.

Предпраздничная торговля, всегда приносившая неплохие барыши, заставила местных торговцев, не довольствуясь перевозкой по железной дороге, вспомнить о подвозе товаров на лошадях. И потянулись по Московскому тракту обозы с мёдом, маслом, рыбой. Вслед за ними пошли возы с изящнейшими безделушками, потому что во многих домах уже задумались о подарках и поздравлениях.

Большой поход

Большой поход по магазинам в семье пивовара Ельского был назначен ещё на середину ноября, но дважды откладывался – в первый раз из-за простуды дочери Ольги, а затем по причине дурного настроения супруги, Дарьи Антоновны. Лишь 1 декабря женская половина Ельских отправилась за покупками.

С утра позвонили в кофейню Ходкевича, на Большую*, заказали горячего шоколада и мороженого. Кофейня располагалась напротив Тихвинской**, в доме Кравца, и к ней примыкала кондитерская (Ходкевича же); и там неделю уже принимались рождественские заказы на торты, от самых скромных до самых роскошных. Ельские остановили выбор на совсем небольшом, но с большою фантазией торте и принялись разглядывать только что поступившие бонбоньерки. Ольга отложила три и стала мучительно выбирать, которая из них лучше; но Дарья Антоновна неожиданно оплатила все три, улыбнувшись: «Пошикуем на память о последней иркутской зиме…».

Затем они отправились в немецкий магазин рукоделий (на 6-ю Солдатскую***, в дом Замятина) и купили там новомодную, круглую юбку-сале. Ольга задержалась в примерочной, представляя уже, как отправится в новом наряде с рождественскими визитами, а Дарья Антоновна засмотрелась на столовое бельё с элегантным шитьём. Оно было мало что хорошо, но ещё и предлагалось со скидкою от 10 до 50 %. В другое время Дарья Антоновна и не задумалась бы, покупая, но предстоящий отъезд из Иркутска делал эту покупку бессмысленной. Муж уже отдал в газету объявление о продаже домашних зеркал, пианино, картин, а Дарья Антоновна уложила в багаж несколько платьев. Вспомнив об этом, она задумалась и вдруг сказала: «Покупаю полный комплект».

С этого момента в настроении Дарьи Антоновны появилась озорная, почти дерзкая нота. Ольга не замедлила этим воспользоваться и сейчас же предложила «сделать папе настоящий сюрприз» – подарить статую индейца в натуральную величину. И они немедля поехали на 6-ю Солдатскую, 8, где, «исключительно ввиду отъезда», продавался гипсовый индеец. Принимая его, кучер впал в некоторое замешательство, зато Ольга была очень довольна, а Дарья Антоновна удивлялась, как могла ей прежде приходить в голову пошлая мысль купить мужу цветочный одеколон.

Разбирающаяся лошадь

Дома все подарки (в особенности индеец) были тщательно спрятаны, а после ужина, когда пивовар Ельский задремал с газетой в руках, его дочь и жена удалились в гостиную и там долго шептались, перебирая журналы. Дело в том, что с 1 ноября началась подписка, и Дарья Антоновна знала уже, что петербургский издатель Сойкин, предлагавший многочисленные альбомы и календари, обещал на 1905 год разборную модель лошади, в несколько красок и с полным представлением всей анатомии. А известно, какой Ельский тонкий знаток лошадей. Да он весь год, от святок до святок, будет разбирать-собирать эту лошадь и читать приложение от магистра ветеринарных наук П.Г. Алтухова – полное руководство по выбору лошадей, уходу за ними, лечению, ковке и пр. Пусть читает, пусть читает это всё как роман, а тем временем Дарья Антоновна с Ольгой распорядятся семейным экипажем.

Юрий Каземирович Ельский не был ни привередой, ни тем паче семейным тираном, но всякий день, возвратясь с пивоваренного завода, он водворялся в конюшню – и вечер пропадал ни за грош.

Пивовар Ельский происходил из дворян, и сразу же по приезде в Иркутск Дарья Антоновна с дочерью посетили Общественное собрание. Разговор здесь вращался исключительно вокруг оперы, и Ельские поспешили купить абонемент и почти каждый вечер пропадали в театре – разумеется, если успевали перехватить у Юрия Каземировича кучера.

Проблемы выбора

Предстоящее Рождество, а затем Новый год обещали быть яркими, несмотря на войну. Оперный антрепренёр Вольский даже на 1 января 1905 года поставил в программу два спектакля, утренний и вечерний. Антреприза Светловой все святки заполнила детскими спектаклями и сеансами биоскопа. На 26, 31 декабря и 6 января в Общественном собрании назначены были праздничные вечера, и два из них – с маскарадом; а это значит, что уже завтра у Ельских будет много хлопот.

В самом деле: сразу после кофейни Ольга и Дарья Антоновна отправились в «Европейскую парикмахерскую» Берковича (на Большой), где предлагались напрокат разнохарактерные маскарадные костюмы. А оттуда поехали на Амурскую****, в парикмахерско-парфюмерный магазин Гутман, где только что были получены маски, парики, бороды, усы, косы… Всё в большом выборе, и всё такое интересное – трудный выпал для Ельских день.

С середины декабря газетная хроника наполнилась ощущением близкого праздника: на станции Иннокентьевской служащие железной дороги собрались в драмкружок и готовили первую постановку. В 3-й пожарной части устраивался святочный домашний спектакль. В иркутской телеграфной конторе с 20 декабря открылся заблаговременный приём поздравительных телеграмм, а в иркутской почтовой конторе учредили два корреспондентских бюро для безграмотных: за небольшую плату там заполняли поздравительные открытки. В начальном училище имени Кладищевой малыши собирали рождественскую посылку для Сибир-ского пехотного полка, а на заводе Сошникова варили дополнительную партию пива. Кстати, делалось это непосредственно под надзором Юрия Каземировича Ельского.

Продолжительные духи

Он был «выписан» из европейской России первоначально на год, но прошло и четыре, и пять, а Сошников всё не представлял своё дело без «главного пивовара Ельского». И жалованье он платит не скупясь, но всё же Иркутск оказался слишком дорогим для семейного человека, у которого дочь на выданье и жена, весьма и весьма привыкшая к тратам. Так что однажды холодным утром 1904 года, глядя в замороженное окно, Ельский вдруг отчётливо понял: надо уезжать.

Часом позже, разбирая газеты, он наткнулся на заметку «Из Думского зала» в «Иркутских губернских ведомостях». В ней рассказывалось, как гласные долго-долго препирались по копеечным пустякам, а потом разом, без колебаний выделили 3000 руб. на рождественские награды служащим городского управления. Ельскому стало так противно, что он рассердился и решил окончательно: «Ехать! Сразу после Рождества!»

Отдав в газету объявление о продаже пианино и пр., он зашёл в магазин на Большой, чтобы выбрать подарки для дочери и жены. Перед глазами замелькали флаконы, а вкрадчивый голос приказчика затянул про «продолжительные духи для платков всех цветочных и модных запахов». И Ельский подумал: «Ладно, пусть будут «продолжительные» – должно ж что-то остаться от этой иркутской зимы».

* К. Маркса
** Сухэ-Батора
*** Литвинова
**** Ленина

Автор благодарит за предоставленный материал сотрудников отделов историко-культурного наследия, краеведческой литературы и библиографии областной библиотеки имени Молчанова-Сибирского.