Одно из заседаний иркутской городской думы 1902 года окрестили банным – не потому, что господа гласные подобно древним римлянам возлежали, обсуждая дела, а потому, что уж очень подробно говорилось в тот раз об открытии новых бань. Оно и понятно: строительство предполагалось на обширном участке земли в центре города (на пересечении улиц Графа Кутайсова и 5-й Солдатской*), в тесном соседстве с многочисленными деревянными строениями. Естественно, появлялось опасение, а не сгорит ли всё в одночасье от огромной банной печи.

Изначально большинство гласных смотрели на этот банный проект скептически и даже прямо негативно, но будущий владелец бань господин Иванов действовал чрезвычайно тонко, маневрировал и при малейшем затруднении обращался к схемам и чертежам, изобиловавшим таким количеством специфических терминов, что господа гласные были сбиты с толку и постепенно растеряли свой пыл. Особенно впечатлял чрезвычайно запутанный путь, который уготован был дыму, прежде чем он сумеет вырваться на воздух.

– У меня этот дым будет вынужден одолеть несколько ходов и сделать много поворотов перед тем, как попасть в трубу, ведущую в искрогас. А оттуда ему ещё нужно будет сделать поворот, в следующую трубу… – убаюкивал Иванов. Следя за его указкой, гласные вращали головами, пока окончательно не запутались.

– А как же искры?

– Да разве же могут быть искры? – изумился докладчик и снова пошёл блуждать указкой по бумажному лабиринту. Но теперь уж никто за ним не следил, и все облегчённо вздохнули, когда минут через тридцать господин Иванов завершил экскурс по будущему дымоходу. К тому времени многие склонны были уже согласиться, что новый банный проект действительно «образец современных технических достижений».

Разрешение было дано, бани построены – и с этого времени начались настоящие злоключения.

Канавостроительство

Не может быть бань без воды, и поэтому к перекрёстку 5-й Солдатской и Графа Кутайсова потянули трубы, перекопав весь центр, озадачив и конных, и пеших. Если кто-то этому и обрадовался, так только воры – из глубоких канав, очень быстро получивших прозванье «ивановских», злоумышленники без труда попадали в подвалы магазинов, складов. Так, вынув десятка два кирпичей, проникли в голландскую печь магазина Кальмеера, а из неё вышли прямо к витринам с золотыми вещами. Не погнушались и горными инструментами, и компасами, биноклями, музыкальной шкатулкой; не спеша уложили всё и так же, через канаву, беспрепятственно вышли на Семинарскую**. По пути ещё и закусили, оставив стражам порядка «на память» огрызок огурца. Подобным манером был ограблен и магазин Бочкарёва на Большой***.

На улице Графа Кутайсова плохо засыпанные канавы то и дело обваливались, втягивая в себя экипажи, лошадей и прохожих. Управу буквально завалили жалобами, как и редакции местных газет. Но ничто не смущало владельца бань Иванова, и, отвечая на публикацию в «Иркутских губернских ведомостях», он писал: «Милостивый Государь! На заметку, помещённую в вашей газете 14 августа 1904 года моим соседом и автором статьи о моей бане, могу сказать следующее: водопровод теперь проведён, засыпаны злополучные канавы, которых мой сосед более не увидит. Хотя этот вопрос теперь и улажен, а всё же невольно думаешь, как можно корить меня порчей полотна улиц, тогда как за это отвечает подрядчик Шлезингер, а во-вторых, как же можно вырыть канавы, не портя временно полотна улицы. Что же касается искр и сажи, которой якобы положительно засыпает всех соседей и их скот с головы до ног, скажу следующее. Сажа иногда летит, но летит только тогда, когда чистится труба, что необходимо делать и делается каждую неделю. Что же касается искр, то они из трубы никогда не летят, за исключением тех случаев, когда выжигаю сажу соломой и из трубы вылетает горящая солома, не могущая причинить никакого положительно вреда. О том, что не было как-то раз воды в искрогасе, объясню следующим: этим заведует всецело машинист, за что и поплатился штрафом. Что же касается остальных неисправностей в бане, то были они или нет, но в настоящее время не существуют. С. Иванов».

«Прелести наших бань»

На протяжении очень многих лет общественные (торговые) бани Иркутска не отличались ни удобством, ни чистотой. Особенно часто за неопрятное содержание штрафовали владельцев бань в Ремесленной слободе и Знаменском предместье. Впрочем, они считались куда более опрятными, чем уездные бани. «В таком селе, как Черемхово, населённом большим количеством интеллигентных людей, отсутствует понятие гигиены, – возмущался корреспондент «Иркутских губернских ведомостей» в номере за 4 октября 1904 года. – Так, посреди села есть мост через помойную яму, так как расположенные выше торговые бани сливают сюда грязную воду. Посмотрите в эту канаву, и вы удивитесь, как до сих пор не завелась в Черемхове холера или другая какая эпидемическая болезнь».

В июле 1904 года в банях Маркевича одной иркутской семье пришлось три раза переходить из номера в номер, потому что в каждом заканчивалась вода, едва только клиенты успевали намылиться. Подобные истории нередко случались и в банях Коровина на берегу Ангары. Но всего более посетители опасались сгореть, ведь достаточно долго банные заведения оставались деревянными. Ранним вечером 30 июля 1883 года загорелись бани Шмуклера на Ямской и, как писали «Иркутские губернские ведомости», «публика выскакивала в костюмах Адама на светлые ещё улицы, прикрываясь вениками».

С каждой новой баней являлась и новая надежда на комфортное и безопасное мытьё, и когда в газетах появлялось, например, сообщение «Честь имею объявить об открытии номерных бань на Поплавской улице, около мещанских кузниц», в тот же вечер вереница любопытных отправлялась на Поплавскую. Число бань увеличивалось вместе с ростом населения: если в 1858 году в Иркутске насчитывалось только пять торговых бань, то в 1882-м – уже 11. В 1890 году газеты писали о банных заведениях мещанки Белослюдцевой (на протоке Ангары), жены поселенца Фахлон-Мансур-Оглы (в Знаменском предместье), «народных банях» В.П. Сукачёва. Кстати, последние появились, чтоб восполнить острую нужду в банях после опустошительного пожара 1979 года. Выполнив свою миссию, городской голова Сукачёв сдал бани в аренду, а затем и продал мещанам Н.П. Курбатову и Г.И. Русанову.

Из народных – в нумерные

Оба они были достаточно крупными домовладельцами и очень хорошо знали, как извлечь из недвижимости побольше дохода. Кроме того, у обоих имелся опыт ведения строительного подряда и даже опыт заводчиков. Всё вместе взятое и способствовало тому, что «народные бани» начали расстраиваться, обустраиваться и постепенно превратились в заведение с тремя уровнями сервиса – общедоступным, номерным и дворянским. Публика (и в особенности печать) пристально следила за переменами и не стеснялась высказываться, если что-то не устраивало её. Демократических журналистов смущали цены на билеты в дворянские номера, а редакцию официальных «Иркутских губернских ведомостей» не устраивала погоня за красивой отделкой в ущерб безопасности: «На днях в так называемых дворянских нумерах курбатовских бань некто П. И-й, поскользнувшись, упал и, ударившись виском о скамейку, потерял сознание, – писала газета 22 августа 1904 года. – Отмечая этот случай, не можем не сказать несколько слов по поводу дворянских нумеров. Пол в них выложен кафелем до того скользким, что ходить по нему представляется уже своего рода искусством. Думается, что пол следовало бы выложить рубчатым кафелем или, по крайней мере, покрыть дорожками. Кстати уж сказать, не следует пускать публику в нумера с битыми оконными стёклами (как в № 12), особенно при плате в 1 руб.».

Надо сказать, господин Курбатов на замечания не обижался, а, напротив, брал на заметку, беспрерывно улучшая и обустраивая своё детище. Последняя перестройка бань была, кажется, в 1915 году, но, верно, если бы не Октябрьский переворот, курбатовские всё менялись и менялись бы – в полном соответствии с требованиями времени. Не случайно ведь они слыли лучшими в городе. Инженеры отмечали надёжную систему очистки отходов, пожарные часто пользовались курбатовским водопроводом, никогда не выходившим из строя. Именитые гости и самые рядовые обыватели одинаково восхищались орнаментом изразцов в номерах, бассейном, фонтаном, удобными скамьями для отдыха, дорогими люстрами. Дети очень любили «банные дни» из-за железных рыцарей с фонарями, важно встречавших их у входа. Неудивительно, что за все годы советской власти иркутяне так и не привыкли называть курбатовские бани присвоенным им порядковым номером.

Три в одной

Открытие в 1904 году «театра военных действий» на Дальнем Востоке заставило по-новому взглянуть на устройство бань. Массовая эвакуация раненых и больных вызывала опасение эпидемий, и одним устройством карантинных пунктов было не обойтись. В начале сентября 1904 года комиссия по эвакуации при военном министерстве рассмотрела предложения инженера Л. Малеева по устройству бань для мобилизованных и эвакуируемых. Главным отличием этих бань было то, что возводились они под одной крышей с дезинфекционными камерами для белья и камерами для обработки верхней одежды газом Клайтона, моментально убивающим насекомых. На стирку и обработку белья и одежды должно было уходить полтора часа, то есть ровно столько, сколько установлено было для мытья и отдыха военнослужащих. Каждая из таких бань была рассчитана на 150 человек, требовала довольно больших площадей и немалых средств на обустройство (дезинфекционное оборудование стоило 50 тыс. руб.). Всего предполагалось построить три банных комплекса – в Челябинске, Омске и Иркутске.

Получив информацию о новом проекте, «Иркутские губернские ведомости» внимательно изучили его и подготовили положительный отзыв. Но наборщик, читая, всё-таки покачал головой: «Нет, до нас не докатится: либо деньги кончатся, либо война». И ведь прав оказался, пессимист!

Автор благодарит за предоставленный материал сотрудников отделов историко-культурного наследия, краеведческой литературы и библиографии областной библиотеки имени Молчанова-Сибирского.

____________________________________

* Дзержинского и Хмельницкого

** Транспортная

*** К. Маркса