У иркутян появилась возможность увидеть нового Даши. Художник-загадка Даши Намдаков в среду открыл уже третью персональную выставку в Иркутске. Таким его здесь действительно не видели: впервые в художественном музее, кроме скульптуры, выставлены его ювелирные работы. Бурятский художник не опасается за реакцию зрителей. Интерес к его работам существует постоянно, иногда даже вопреки ожиданиям автора. На него не влияют редкие обвинения в «салонности» и «этничности». Так что природу обречённости на успех всего, за что бы он ни брался, будь то скульптура, графика или кино, не могут объяснить ни искусствоведы, ни сам Даши.

Первым экспозицию, получившую название «Преображение», автор показал журналистам. Даши – благодарный объект для пишущей братии. Деревенский парень, за пятнадцать лет сделавший стремительную карьеру художника с мировым именем, чьи работы хранятся в коллекциях известных политиков и кинозвёзд. Его биография полна мистических эпизодов. Есть в ней предсказание ламы, обещавшего его бабушке внука с великим будущим, если тот не умрёт в 15 лет, и история о шаманке, излечившей от мучившей Даши семь лет болезни.

Музейная ценность: размер не имеет значения

Выставку планировали открыть в сентябре, к Байкальскому экономическому форуму, но из-за ограбления мастерской её пришлось отменить. «То, что было наработано за пять лет, вынесено за одну ночь, – рассказывает художник. – Некоторые люди очень быстро разбогатели. Дай Бог им здоровья. Сначала была паника. А когда с нею справились, с помощью коллег начал всё восстанавливать». Украшения – то, с чего начинал Даши. Свою первую скульптурную коллекцию, представленную в 2000 году в Иркутске, он смог создать благодаря заработку ювелира. В Улан-Удэ у него была маленькая мастерская, как говорит сам Даши, «два на три». Было время, когда практически весь семейный бюджет Намдаковы тратили на бронзу. «Часть денег – зарплата жены, она работала в Сбербанке, а остальное – то, что можно было заработать на изготовлении ювелирных изделий», – говорит Даши.

«Ювелирных дизайнеров очень много, – говорит он о своей ювелирной коллекции. – Я понимаю, что конкурировать с ними мне очень трудно. Поэтому делаю то, что умею делать. По сути – то, что представлено здесь, является скульптурой. Работая над коллекцией, я ставил перед собой задачу: все эти вещи должны быть достойны музейных стен. Я был во многих музея мира и спокоен за реакцию, за то, как будет восприниматься».

Изменился не только масштаб скульптуры. Изменилось восприятие художника зрителями. Для публики он перестал быть экзотикой. Изменился сам художник. Известный своей сдержанностью, на этот раз Даши не скрывал волнения, объясняя это тем, что Иркутск и художественный музей по сути являются родиной его успеха. «Этот город и этот музей поставили меня на ноги. После Иркутска мне открылись все музеи мира», – признался он. И сообщил о намерении по окончании выставки в знак благодарности подарить музею «Царицу» (известная работа мастера имеет второе название – «Пантера». – «Конкурент»).

Семейное дело

Первая выставка Даши могла состояться и не в Иркутске. В конце 90-х бурятского художника для местной публики открыла сотрудница художественного музея искусствовед Надежда Комарова. На её плечи легла забота об организации первой выставки, которая должна была пройти в 1999 году. Но, как признаётся Даши, он не успел в срок подготовить работы. Пришлось убеждать руководство музея в необходимости всё перенести на год. Даши полагает, что его карьера как скульптора могла бы стать иной, не получи они согласия на это. Но сложилось всё как сложилось. После он переехал в Москву. А в 2004 году отравился покорять Нью-Йорк. Теперь на его счету 15 персональных выставок.

Бронзовая скульптура, прославившая художника во всём мире, – дорогое удовольствие. И не столько из-за цены самого металла, сколько из-за сложной технологии производства, требующей участия большого количества мастеров – литейщиков, чеканщиков. «Бронзовой скульптуры было бы очень много, если бы у всех была возможность технологически это обеспечить», – считает художник. Теперь у него две современные мастерские в Москве. Одна ювелирная. В другой льют бронзу.

Отчасти это семейное дело. Даши помогают его старшие братья. Он – шестой из восьми детей, родившихся в семье Бальжана и Буда-Ханды Намдаковых. Его родина – небольшое село Укурик в Забайкальском крае. Отец, занимавшийся ювелирной работой, ткачеством, изобретательством, стал его первым учителем. Даши считает его невероятно талантливым художником, как, собственно, и своих братьев. «Они талантливее меня, просто во мне упёртости больше», – говорит он. Одна из моих собеседниц предположила, что именно воспитание в большой семье не даёт ему забронзоветь самому, позволяя с юмором и самоиронией относиться ко многим вещам.

«И когда Пенелопа Круз назвала другую фамилию, я сначала решил, что она ошиблась»

Круг его интересов невероятно широк. После работы в качестве художника-постановщика над фильмом «Монгол» с Сергеем Бодровым кино стало ещё одной его страстью.

– Нашего «Монгола» номинировали на «Оскар». На церемонии мы сидели с Бодровым в зале. Я был абсолютно спокоен. Потому что вся Киноакадемия вилась вокруг нас. И когда Пенелопа Круз назвала другую фамилию, я сначала решил, что она ошиблась. Как бы то ни было, приятно сознавать, что весь мир купил эту картину, – смеётся он.

Без награды его работа в кино не осталась. Даши получил «Нику». Он с удовольствием вспоминает интернациональную команду фильма и то, что ему пришлось работать с художником Эмми Вада, получившей «Оскара» за фильм «Ран» Курасавы.

– У вас есть другие планы на кино?

– Много планов. Три дня назад Сергей Бодров вернулся из Голливуда. Есть идея снять фильм о царице Тамарис по сюжетам мифов саков, степных племён, живших в Центральной и Средней Азии. В этот проект включился Тимур Бекмамбетов (режиссёр фильмов «Особо опасен», «Дневной дозор», «Ночной Дозор» и др. – «Конкурент»).

– Появится ли продолжение «Монгола»?

– Дело в деньгах. Первый фильм стоил 30 млн. евро. В нём не было крупных батальных сцен, развитых цивилизаций. Бюджет продолжения перевалит за сотню миллионов.

– Теоретики искусства уже восемь лет пытаются объяснить секрет вашего успеха. Вы сами нашли этому объяснение?

– Для меня это удивительная вещь. Не думал никогда о стиле, старался делать то, что нравится. Считал, что создаю свои работы на основе родной бурятской культуры и они будут приняты в Читинской области, Бурятии, Иркутской области и в Москве, потому что это столица нашей Родины. Но интерес есть везде. Меня потрясло то, что когда мы приехали в Тайвань, где никто обо мне не знал, выставка оказалась настолько успешной, что нас пригласил к себе президент.

– Вас не пугает коммерческий успех?

– В нём есть определённые риски. Но всё зависит от внутреннего мира человека. Заработать денег сейчас не очень большая проблема. Средства нужны на организацию работы. И большие средства. Например, организация выставки в Китае стоила полмиллиона долларов. Сейчас находятся спонсоры.

– Как вам удаётся сохранять свою самобытность?

– У меня с этим всё в порядке. У большинства людей, выросших в деревнях, преемственность сохраняется. Проблема в следующем поколении. Поколении моих детей. Буряты катастрофически теряют свой язык. Наши дети говорят по-английски лучше, чем по-бурятски.

«Сложный Иркутск»

Несмотря на бешеный успех у иркутской публики, в том числе коммерческий (многие местные миллионеры стремятся обзавестись скульптурами мастера, чьи работы имеют премьер Путин, экс-канцлер Германии Шрёдер, кинодива Ума Турман), у Даши не складываются отношения с городом. К слову, это обычное поведение Иркутска в отношении открытых здесь талантливых мастеров. Вот уже два года он вместе со своим коллегой известным художником Сергеем Элояном пытается установить скульптуру бабра, мифического животного с герба Иркутска. В последнее время Даши много работает с городской и парковой скульптурой. Недавно в Астане он открыл скульптурную композицию «Казахская принцесса». «Президент Нурсултан Назарбаев пригласил Михаила Шемякина и меня и заказал по скульптуре. Моим условием было то, чтобы никто не вмешивался. То, что я сделал, для заказчика было до последнего момента сюрпризом. Всем понравилось, получил ещё один заказ. Там, где есть понимание, легко работается».

Иркутский проект готов. «Но с ним ничего не получается. Слишком со многими приходится договариваться. Может, проблема в том, что здесь часто меняются губернаторы?» – недоумевает Даши.

Произошёл ещё один казус: к моменту открытия выставки значительная часть экспозиции, а её основу составляет коллекция «Вселенная кочевника», с декабря 2005 года выставлявшаяся в Китае, «застряла на таможне». Окружение Даши старается не видеть в этом никаких недобрых знаков: «Нам бы выставку открыть. Думать потом будем».

Фото Дмитрия ДМИТРИЕВА

Родился в 1967 году. Начал работать в мастерской бурятского скульптора Геннадия Васильева в Улан-Удэ. В 1988 году поступил в Красноярский художественный институт. В 2000 году после первой персональной выставки в Иркутске в искусстве появилось новое имя — Даши Намдаков. Его скульптуры и графика — это сочетание новаторства и древних традиций Бурятии. Его работы, произведя фурор на первой персональной выставке в 2000 году, уже стали синонимом современной этнической, ритуальной скульптуры. Темами работ Даши сначала выступали герои бурятских и других восточных мифов и легенд. Но очень скоро работы «Степная Нефертити», «Заан», «Ворон» и другие перевернули новую страницу творческой биографии, показывая глобальный, общечеловеческий характер его образов. Мастер работает с разными материалами: это и бронза, и серебро, и золото, и бивень мамонта, и конский волос.Скульптуры Даши «Маски» и «Актёр» стали призами Всероссийского фестиваля современной драматургии им. Вампилова (Иркутск, 2002, 2003), а скульптура «Хозяин» — Международного фестиваля документального кино в Иркутске (2002). В 2003 году Даши Намдаков удостоен Серебряной медали Российской академии художеств. Работы Даши находятся в хранилищах Государственного Эрмитажа, Государственного музея Востока, в музеях многих странах мира. Женат. Трое детей