6 сентября 1904 года некто В. Мунькин, снимающий квартиру на Спасо-Лютеранской*, 15, разместил в «Иркутских губернских ведомостях» весьма претенциозное объявление: «Произвожу укупорку окон варшавским способом, так что стёкла после укупорки уже более не замерзают. При этом окна могут всю зиму открываться и закрываться».

Спустя месяц иссяк укупорочный материал, и теперь, подавая объявления, Мунькин обещал только вывести сырость – «в каких угодно помещениях и безвозвратно». И эта услуга также оказалась весьма востребованной. Квартиры в Иркутске отличались тремя характерными признаками: были неудобны, холодны и при этом дороги. Когда недовольные квартиранты предъявляли претензии домохозяевам, выяснялось, что те и сами живут столь же неблагоустроенно.

И голландку под метаморфозу подвели!

Печи-голландки в Иркутске приняли с чрезвычайным радушием, но в руках местных ремесленников они непозволительно растолстели и утратили все природные качества. Иркутск вообще страдал от недостатка хороших печников: в ремесленную управу поступало немало жалоб на то, что и «русские», и «голландки» топились навылет, обогревая не столько дом, сколько улицу, а, кроме того, нередко становились причиной пожаров.

Более состоятельные обыватели запасались переносными печками европейского производства. Так, в 1904 году на Баснинской** располагался склад Генриха Бруно, предлагавший большой выбор печей, рассчитанных и на уголь, и на керосин, и на дрова. С первыми заморозками торговля оживлялась. В то же самое время и газета «Иркутские губернские ведомости» возрождала традиционную рубрику «Дровяной вопрос». Что в переводе на язык обывателей означало «Дровяной кризис».

«Известия Иркутской городской думы» за апрель-май 1904 года поместили подробную роспись цен на продукты, топливо и материалы. При этом графа «дрова однополенные (квартирные)» осталась совершенно пустой, что было само по себе чрезвычайно тревожно, но ещё более усугублялось войной и возрастающими потребностями железной дороги. Ведь поезда на Забайкальской дороге в 1904 году отапливались дровами, причём министерство путей сообщения настаивало выделять их не только вне очереди, но и по заготовительным ценам. Дрова требовались и войскам, расположенным в эту пору в Иркутске, – на отопление казарм, приготовление пищи и пр.

Неожиданное спасение

Одним словом, всё способствовало тому, что сезонные цены на дрова в 1904 году начали подниматься куда раньше обычного: в первых числах августа на базаре маленький возик дров продавался уже по 3 рубля 50 копеек. Обыватели потянулись к складам лесоторговцев, но и там цены были уже неприступны – от 7 до 10 рублей за сажень, причём без доставки. Ну а к концу сентября цены поднялись до 11 рублей за сажень. Домовладельцы были близки к панике, ведь в этом, военном, году им пришлось отдать серьёзные суммы за освобождение от постоя раненых и нижних чинов.

Из безвыходного, кажется, положения спасло местное отделение управления государственными имуществами: 1 октября 1904 года оно через «Иркутские губернские ведомости» сообщило, что каждый желающий может выписать дрова всего по 4 рубля 50 копеек за квартирную сажень в канцелярии Байкальского лесничества на улице Знаменской.*** Для начала в одни руки отпускалось лишь по одной сажени, но затем должно было последовать продолжение.

«Откат»

Дровяной кризис в Иркутске был явлением постоянным. И кроме зауряднейшей безмятежности домовладельцев и нераспорядительности управы за этим всегда чувствовались интересы определённых групп. Ситуация не изменилась и в начале двадцатого века. Местное управление государственными имуществами три года добивалось отвода участка под дровяные склады в устье Ушаковки. Засевшие в городской думе лесопромышленники выставляли всяческие препоны. Сначала обвинили управление госимуществами в намерении засорить устье Ушаковки, и прошло известное время, прежде чем были представлены доказательства безотходности содержания складов. Затем гласные-лесопромышленники попытались отпугнуть управление госимуществами высокой арендной платой – понадобилось письменное согласие министерства «уплатить за участок любую сумму, какую назначит город».

Ко времени, когда управлению выделили площадку под дровяные склады, два подрядчика – Глотов и Ясинский – получили уже заказ на поставку Иркутску годового запаса дров (более 5000 саженей) по цене на 1200 руб. дороже обычного. Позже задранную цену объясняли «особенностями военного времени», но в заседании думы 14 октября 1904 года вскрылась истинная причина податливости управы: её служащим Глотов и Ясинский обещали дрова по заготовительным ценам. И служащие не растерялись, заказав аж 154,5 квартирной сажени.

Это был самый настоящий «откат», но время шло, а исполнять подряд ни Ясинский, ни Глотов не спешили, и встревоженная городская управа, забыв осторожность, вынесла вопрос «личных дров» на заседание думы – тут-то всё и выскочило наружу.

И – ничего: когда гласный Первунинский запросил список покусившихся на городские дрова управленцев, городской голова наотрез отказался его представлять. А член управы Юзефович даже заметил с укором: «Зачем оглашать семейные дела?»

На том заседании прозвучало и весьма здравое предложение – во избежание катастрофы разрешить бедным семьям бесплатно заготовить дрова в городском лесу. Что же до отпуска дров городской управе, то этот вопрос передали на рассмотрение… самой управе.

На выселки!

Осенью 1904-го, в ожидании всевозможных кризисов – от дровяного до сахарного, не имевшие доходных домов иркутяне решили потесниться и взять квартирантов. Иркутские газеты запестрили всевозможными объявлениями о «чистых комнатах с самоваром для интеллигентных особ». Одна такая комната в центре города осенью 1904 года обходилась не менее чем в пятнадцать рублей; если же, кроме прочего, не была сырой, то тогда уходила от 20 руб. Семейная квартира (без дров) предлагалась за 30–35 рублей, что даже для чиновника средней руки с жалованием в сто рублей было непомерно дорого. Тревожные настроения квартиросъёмщиков передал в характерной сцене фельетонист «Иркутских губернских ведомостей»: «Встречаю я на днях знакомого чиновника: бежит по Большой****в Знаменское предместье.

– Да что занесло тебя в этакую даль?

– Поневоле занесёт, когда цены в городе стоят чуть не выше столичных! Тут не только в Знаменское, а и на Верхоленскую гору заберёшься».

Далее чиновник стал с иронией живописать, как добирается он до новой квартиры по тёмным окраинным улицам. И действительно: даже расположенный в центре города Власовский *****переулок тонул во мраке ночи, что уж говорить об освещённости Ремесленной слободы, Знаменского, Глазковского предместий и Гороховского выселка.

Продавцы света

В начале двадцатого века в Иркутске явился новый вид продавцов – торговцы электрическим светом. Товар был как бы неосязаемый, но при этом очень дорогой. Правда, министерство финансов предлагало органам городского самоуправления солидные ссуды на оборудование электростанций, и в бытность иркутским головой В.В. Жарникова специальная комиссия делала соответствующие расчёты. Они показали, что даже при отпуске электричества вдвое дешевле, чем у частных предпринимателей, минимальный доход должен был составить никак не менее 20 тысяч в год. А по мере распространения электричества на окраины – и 100 тыс. руб., что позволило бы не только быстро погасить ссуду, но и вложиться в городской водопровод и канализацию.

Так всё, возможно, и получилось бы, но подоспели очередные выборы и В.В. Жарников в городские головы не прошёл. А новый «отец города» Б.П. Шостакович нашёл, что «электричество для Иркутска неудобно и вообще дорого». К такому удивительному выводу г-н Шостакович пришёл не сам, а под воздействием продавцов альтернативного освещения, продвигавших на рынке так называемые «галкинские фонари», а также газ. «Иркутские губернские ведомости», возмущённые беззастенчивостью продавцов света и податливостью Шостаковича, выстрелили целой обоймой статей. Аргументы были так убедительны, что не только коммерсанты отступили, но и городской голова оставил свой пост.

Но до электростанции дело так и не дошло. Дума ограничилась освещением Большой улицы электричеством «от Н.П. Полякова» – и, как с досадою сообщали «Губернские ведомости» 19 сентября 1904 года, «теперь платит почти 20 тыс. руб. вместо того, чтобы иметь столько же с собственной электрической станции».

___________________

* Сурикова

** Свердлова

*** Баррикад

**** К.Маркса

***** Пионерский

Автор благодарит за предоставленный материал сотрудников отделов историко-культурного наследия, краеведческой литературы и библиографии областной библиотеки имени Молчанова-Сибирского.