В прошлом году ущерб от незаконных порубок на территории Иркутской области зашкалил далеко за полтора миллиарда рублей. Счёт древесине, преступно заготовленной «чёрными» лесорубами, ведётся на сотни тысяч кубометров.

За девять месяцев нынешнего года зафиксировано уже 1576 фактов нелегальной заготовки древесины, из которых примерно одна треть – 534 факта – «без лиц». Это спецтермин. Если личности преступников, совершивших незаконную вырубку, установить не получилось, в документации делается пометка – «без лиц». Всего за эти девять месяцев «чёрными» лесорубами заготовлено 126 801 кубометр древесины. Расчётный ущерб составил без малого 666 миллионов рублей. Дьявольская цифра, как и само дело.

Хочется верить, что нынешние годовые цифры ущерба окажутся поменьше прошлогодних. Во-первых, потому что мокрое лето и раскисшая земля в течение трёх-четырёх месяцев затрудняли лесозаготовительной технике въезд в леса по грунтовым дорогам. И, во-вторых, потому что с января нынешнего года вступившим в силу новым Лесным кодексом в России возрождена система государственной охраны лесов. Лесная охрана вновь получила существенные полномочия, вплоть до применения физической силы при задержании «чёрных» лесорубов на месте преступления. В Приангарье создан и активно действует отдел государственного лесного контроля и надзора агентства лесного хозяйства, координирующий, с учётом территориальных лесничеств, примерно 450 государственных лесных инспекторов. Алексей Бархатов, возглавляющий этот отдел, считает, что для нашего лесного региона этого недостаточно, поскольку на каждого, кроме прочих обязанностей, приходится в среднем более 140 тысяч «подконтрольных» гектаров леса. Но пока его обоснования изучаются где-то в верхних эшелонах власти, имеющиеся государственные лесные инспекторы пытаются переломить ситуацию с нелегальным лесным бизнесом не числом, а умением.

– С января мы отстраиваем систему защиты лесов от нелегальных порубок в соответствии с изменившимся законодательством, — рассказывает Алексей Бархатов. — Начинали с профессиональной учёбы государственных лесных инспекторов в территориальных подразделениях. Заново обучали их ведению оперативной, текущей и отчётной документации, от качества которой часто зависит и общая результативность надзора. Проводили практические занятия. Специалисты нашего отдела неоднократно выезжали в особо проблемные районы – Тулун, Куйтун, Чуну, Усть-Ордынский округ и другие, где «чёрные» лесорубы, успевшие в предыдущие годы привыкнуть к юридической бесправности лесной охраны, действовали особенно нагло. Некоторых своих работников, привыкших к попустительству преступному бизнесу, наказывали. Кого-то увольняли…

В итоге, по мнению А. Бархатова, удалось снизить активность нелегальных порубщиков.

– Но позитив в непосредственной работе лесных инспекторов уже сейчас хорошо виден, — утверждает он. — В прошлом году, при отсутствии должных полномочий, работники лесной охраны по сути ни за что не отвечали и не понимали, зачем они вообще нужны. Теперь они видят результаты собственной работы и стремятся сделать её максимально эффективной.

Было время, когда даже рядовой лесник (теперь такой должности в лесной иерархии не существует) считал себя полноправным хозяином на своём лесном обходе. Он мог задержать не только самовольного порубщика, но и торговку, собирающую для базара букеты из растений, занесённых в Красную книгу, и браконьеров, появившихся на вверенной ему территории с ружьём или вылавливающих рыбу в лесных речках в запретную пору. В процессе бесконечного реформаторства функциональные обязанности и полномочия лесной охраны столь же бесконечно менялись. К прошлому году осталось единственное: столкнувшись в лесу с «чёрными» лесорубами, лесник должен был погрозить им пальцем (у него нет права на ношение оружия) и сообщить о лесонарушении в милицию. А в конце 2007-го, когда началось разделение лесхозов на областные государственные учреждения (ОГУ) и территориальные лесничества, лес и вовсе остался без контроля.

Несколько месяцев «чёрным» лесорубам даже пальцем погрозить было некому. Вот и разгулялись они, обнаглели настолько, что с января, когда в лесу вновь появились государственные лесные инспекторы с новыми полномочиями, самовольные порубщики не разбежались в страхе, а наоборот, стали угрожать лесной охране силой и даже исполнять свои угрозы. «Восточно-Сибирская правда» писала о поджогах личных усадеб и автомашин инспекторов, о стрельбе из травматического оружия и даже о подложенном самодельном взрывном устройстве. Спрашиваю Алексея Бархатова: как изменилась ситуация в этом отношении? Удалось ли подавить угрозы? Он улыбается. Только без признаков радости. И без всякого оптимизма.

– Подавить полностью угрозы со стороны преступников в адрес тех, кто с ними борется, невозможно в принципе, – констатирует он. – Хотя таких наглых, открытых нападений на наших сотрудников сейчас не фиксируется. Возможно, потому, что во всех случаях, о которых вы напомнили, мы встали на защиту своих работников. Я лично и руководители агентства писали заявления во все правоохранительные структуры. Проинформировали об этом правомочного представителя президента по Сибирскому федеральному округу, губернатора. Сообщили об этом в СМИ. Были возбуждены уголовные дела. И хотя преступников не задержали, тема получила громкий общественный резонанс. Это, наверное, и охладило пыл нелегальных лесозаготовителей. Но я бы не стал утверждать, что угрозы в адрес государственных лесных инспекторов прекратились полностью.

Алексей Бархатов рассказывает о случаях, когда работники лесничеств увольняются без видимых причин и объяснений, и не исключает, что это может происходить под внешним давлением. Кто-то, опасаясь за семью, но и не желая вступать в сговор с преступниками, получив в свой адрес угрозы, просто уходит. А некоторые, есть и такая информация, по словам Бархатова, «покорно склоняют голову. Оставаясь на должности, отворачиваются, чтобы не видеть преступления. С такими мы разбираемся».

Говоря о растущей эффективности борьбы государственной лесной охраны с нелегальными порубщиками, он подчёркивает, что детальный анализ и точные выводы, с учётом многих «тонкостей» и с «отсевом случайностей», могут быть сделаны только по итогам года.

– Полная ясность появится, когда мы всё подобьём, сведём уточнённые цифры, получим реальные и персональные результаты. Тогда увидим, кто и что делает. Работа некоторых территориальных подразделений мне крайне не нравится. Они и находятся под особо пристальным вниманием, а выявленные недостатки мы стараемся устранить немедленно. И у нас уже есть положительные результаты.

– Можете привести конкретные примеры?

– Могу. Вы же помните наши выезды в Тулун? Насколько это был проблемный район. Сколько заявлений было! Сколько обращений граждан по поводу нелегальных вырубок! Люди и к президенту страны обращались, и к губернатору. Но при этом за весь прошлый год там из 50 с лишним дел по выявленным лесонарушениям в милицию было передано менее половины. Мы несколько раз выезжали туда по личному указанию губернатора. Смотрели, разбирались, в чём дело. Принимали необходимые меры, и в результате нынче там работа ведётся уже по 136 делам! Это эффект?

– Так, может быть, нелегальных лесозаготовителей там стало ещё больше?

– Это наши лесные инспекторы стали работать лучше. Больше выявляют лесных преступлений. Перестали их замалчивать. Сейчас в Тулунском лесничестве сформирован хороший коллектив. Кроме того, я неоднократно встречался там и с начальником милиции, и с лесными милиционерами. Они тоже изменили отношение к этой проблеме. Отсюда результат, который признали и жители, и должностные лица, и предприниматели. Говорят: «Наконец-то устанавливается какой-то порядок».

– Вы упомянули о формировании коллектива. Значит, агентству пришлось менять людей, увольнять кого-то?

– Да. Пришлось действовать жёстко. Но в итоге получен реальный результат. А вот Чунское лесничество вместе с районной милицией возбудили нынче всего-то 24 уголовных дела, хотя это более лесной район и в сравнении с Тулуном древесины заготавливается здесь гораздо больше. В начале сентября мы выезжали в Чуну с проверкой и выявили массу нарушений. Так работать нельзя. Доложили руководству агентства о результатах проверки, и сейчас решается вопрос о формах и мерах ответственности.

Лесники (определяю этим словом не упразднённую теперь должность, а собирательный образ работника лесного хозяйства) в разговорах нередко с гордостью и даже несколько высокопарно называют себя государевыми слугами. Но подразумевают при этом не личность какого-то царя-государя, генсека или президента, а государственность и государство, независимо от его социального строя. Вероятно, ещё и поэтому к своим коллегам, отступившим от сложившегося в истории лесоводческого принципа жить и работать исключительно для благополучия российского леса, они нередко относятся даже более жёстко, чем к нарушителям лесного законодательства. Только, несмотря всю жёсткость принимаемых мер, в последние годы таких отступников, по моим субъективным ощущениям, становится больше.

В современном правовом поле лесная охрана самостоятельно, без участия правоохранительных органов, навести в лесу порядок не в состоянии. Закон не позволяет. А с милицейской и прокурорской поддержкой борьбы с «чёрными» лесорубами случаются проблемы. В командировках я не только от лесных инспекторов и населения слышу жалобы на пассивность, а порой и на «крышевание» «чёрных» лесорубов со стороны сотрудников правоохранительных органов. В одном из лесных районов даже опер признался мне, что некоторые милицейские начальники имеют в лесу свои «подшефные» бригады. Спросил Алексея Бархатова, сталкивался ли он с фактами, когда милиция оказывалась в сговоре с лесными преступниками?

– Говорить так про всех милиционеров нельзя, — вздохнул он. – В большинстве своём это, конечно, люди порядочные, переживающие за своё дело. Но, как и везде, как и во всём нашем расслоившемся обществе, в милиции существуют разные категории сотрудников. Выезжая на места, общаясь с людьми, оценивая ситуацию, я вижу: есть такие случаи. Но называть конкретные имена не стану, потому что не располагаю доказательствами. Тем не менее соглашусь с тем, что сказали вы по поводу коррупции. Об этом говорят и лесники, и народ, и сами милиционеры. Достаточно посмотреть, кто на чём ездит в лесных районах, и станет ясно, кто есть кто. При зарплате, ну… пусть даже 20-25 тысяч в месяц, вы никогда не купите себе «Лэнд Краузер» или «Лексус»…

– А они, тем не менее, стоят у подъездов райотделов милиции, прокуратур и лесничеств…

– Тут без вариантов. Жители районов это видят. И мы, приезжая в командировки, видим. И вы видите. Все видят, только расследовать и доказывать никто не берётся.

Между тем приближается зима. Для Сибири – самый активный и продуктивный лесозаготовительный сезон. Спрашиваю собеседника: ожидается ли в связи с этим активизация преступного лесного бизнеса?

– Безусловно. Это совершенно очевидно из практики прошлых лет. Но нынешняя зима может оказаться сложнее прошлых.

В качестве предпосылки к росту умышленных лесонарушений руководитель отдела государственного лесного контроля и надзора видит… минувшее дождливое лето.

– Дороги раскисли, поэтому летний сезон не удался ни для «белых», ни для «чёрных» лесозаготовителей. Думаю, что как только встанут зимние дороги, и те и другие со страшной силой ринутся в лес навёрстывать упущенное. Зимой они постараются вырубить всё, что не смогли вырубить летом. Мы активно готовимся к такому повороту событий. Готовим технику. Разрабатываем систему, формы и методы проведения контрольных рейдов, в том числе – совместных с правоохранительными органами, которые всегда дают максимальный эффект.

Особое внимание агентство уделяет, как и прежде, обучению государственных лесных контролёров эффективной работе. Сейчас это тем более важно, поскольку поправки, внесённые в Административный кодекс и некоторые другие законодательные акты, расширили возможности лесной охраны.

– Появилось право конфискации лесозаготовительной и иной техники, используемой на незаконных порубках, – объясняет изменившуюся правовую ситуацию Бархатов. — Это очень важно. Нельзя упустить это право, но и пользоваться им надо предельно грамотно. Любая юридическая оплошность, допущенная, к примеру, в оформлении документов, может привести к возвращению изъятой техники преступникам через суд.

Появились, правда, и новые сложности. Не в связи с законодательными поправками, а в связи с финансовым кризисом. Руководство Агентства лесного хозяйства Иркутской области не исключает, что он будет «провоцировать людей на незаконные заготовки». Финансовые проблемы в первую очередь могут возникнуть как раз у официальных арендаторов, которые заготавливают лес на законных основаниях, а все платежи проводят через банки. Нелегальным лесозаготовителям выжить проще, «потому что китайские скупщики древесины рассчитываются «чёрным налом».

Фото Дмитрия ДМИТРИЕВА