«Как причудливо тасуется кровь…» – заметил булгаковский Коровьев-Фагот. И судьбы, можем добавить мы. Сибирская династия Второвых, чьё родовое гнездо – пряничный длинный особняк эпохи модерна, раскинувшийся в самом центре столицы на улице, по злой иронии носящей имя знаменитого цареубийцы, – мог ли её основатель, иркутский извозчик и промышленник Александр Второв предвидеть, что сын его Николай, хозяин огромной текстильной мануфактуры, станет перед первой мировой самым удачливым российским миллионером (казённые подряды на армейское обмундирование), заслужившим среди русского купечества прозвища «русский американец» и «Морган», что его особняк – блестящий образец русского ампира, построенный в 1914 г. в арбатском переулке со старинным названием Каменная слобода (проект архитекторов Адамовича и Маята), – станет знаменитым «Спасо-Хаузом», вошедшим не только в великую русскую литературу, но и в российскую историю и политику.

Национализированный в 1918 г. большевистской властью дом станет в полном смысле слова «домом призраков». Вслед за первым хозяином, загадочно погибшим после вечернего визита чекистского патруля, особняк станет местом работы ВЦИК, а затем резиденцией наркомов, здесь жил знаменитый Георгий Чичерин (слава богу, он успел умереть собственной смертью), ему наследовал великий знаток тайных азиатских и дальневосточных дел Лев Карахан, сгинувший в сталинской мясорубке. И только в 1933 г., когда США и СССР установили дипломатические отношения, изрядно обветшавший к тому времени дом стал резиденцией американского посла и получил своё новое имя. Американцы заплатили за аренду «Спасо-Хауза» 75 тыс. долл. – очень значительную по тем временам сумму – и рассчитывали пробыть там не более трёх лет. Но и по сей день после очень сложных финансовых переговоров особняк Второва входит в реестр зданий Госдепа США, находящихся за границей, и уже 75 лет является главной посольской резиденцией.

Уильям Буллит, посланный новым президентом Ф.Д. Рузвельтом в СССР, был поклонником русской литературы и театра. На спектакле МХАТ «Белая гвардия» он был пять раз, был представлен автору, и с тех пор общение Михаила Афанасьевича с американскими дипломатами было достаточно тесным, а главное, одна из знаменитых глав «Мастера и Маргариты» – «Великий бал Сатаны» – возникла именно после посещения «Спасо-Хауза». История эта известна булгаковедам, но только после выхода труда американских историков «Spaso House 75 Years: A Short story», GPS, Vienna, 2008, можно полностью представить себе предысторию написания этого шедевра. Она начинается годом раньше – в рождество 1934-го. Буллит дал указание своему переводчику Чарльзу Тейеру «устроить что-нибудь сногосшибательное для всех американцев, живущих в Москве». Решено было устроить вечеринку с участием зверей.

Московский цирк выделил трёх тюленей, обученных исполнять трюки. При свете прожекторов тюлени внесли на своих мордочках новогоднюю ёлку, поднос с бокалами и бутылку шампанского, но затем явно перебравший дрессировщик «выпал в осадок», тюлени разбрелись по дворцу и сотрудники посольства долго не могли загнать их в клетки. К счастью для Тейера, Буллит был в отъезде, а то этот эпизод мог стоить ему дипломатической карьеры. Поэтому весной следующего года на него и пала задача организации официального приёма для представителей всех дипломатических миссий в Москве, и приём этот должен был превосходить все когда-либо проводимые здесь посольские приёмы. По совету жены секретаря посольства Ирены Уайли (возможный прототип Геллы из «Мастера…») решено было устроить вечер в пасторальном стиле – «Весенний фестиваль», завуалированно напоминавший приёмы в Трианоне обезглавленной Марии Антуанетты. «Когда ты всего лишь переводчик… то лучше не спорить с женой высокопоставленного дипломата», – вспоминал впоследствии Тейер и отправился в зоопарк, где ему выделили несколько горных коз, десяток белых петухов и медвежонка, а также целый вольер фазанов, попугаев и стаю зябликов. В концертном зале, специально пристроенном к особняку, устроили лес из десятка молодых берёзок и корзин цветов и листьев на влажном войлоке, имитирующем лужайку. Всё это отражено в дневниковых записях Е.С. Булгаковой: «Бал у американского посла. М.А. в чёрном костюме. У меня вечернее платье, исчерна-синее с бледно-розовыми цветами… все во фраках, было только несколько смокингов и пиджаков… В зале с колоннами танцуют, за сеткой птицы, масса, порхают. Оркестр… из Стокгольма. М.А. больше всего пленился фраком дирижёра до пят… масса тюльпанов, роз из Голландии».

На великосветском приёме присутствовала почти вся большевистская элита: Ворошилов, Каганович, Литвинов, Бухарин «в старомодном сюртуке, под руку с женой, тоже старомодной» (Е.С. Булгакова), Радек и три маршала – Будённый, Тухачевский и Егоров. А теперь вспомним сам роман: «… оркестр человек в полтораста играл полонез, человек во фраке… поднял весь оркестр…». «Ужин в специально пристроенной… столовой… часа в три заиграли гармоники и петухи запели…стиль рюсс…, масса тюльпанов, красные розы…, красное французское вино» (Е.С. Булгакова).

А вот что было на самом деле: «Радек, шутки ради, налил медвежонку в бутылочку вместо молока шампанского, и медвежонка вырвало прямо на мундир одного советского генерала». Низкорослый Радек в круглых очках и «в каком-то туристском костюме» (Е.С. Булгакова) действительно напоминал кота (вспомним, что делает булгаковский Бегемот, заменяя шампанское в бассейне на коньяк).

Комфорт и роскошь дипломатического приёма поразительно контрастировали с убогим бытом сталинской Москвы, что и подвигло Булгакова гипертрофированно воспроизвести это в знаменитой главе «Мастера…». Заканчивая роман перед смертью, Михаил Афанасьевич вполне мог назвать его «балом призраков». К 1940 г. не было уже не Тухачевского, ни Егорова, не было Бухарина, Радека, Бубнова, Мейерхольда, не было убитой в подъезде и найденной с выколотыми глазами Зинаиды Райх. Вспомним: «…толпы гостей стали терять свой облик… и фрачники, и женщины распались в прах… угасли огни… всё съежилось, и не стало никаких фонтанов, тюльпанов и камелий…».

Интересна судьба ещё одного «героя» романа, связанного также со «Спасо-Хаузом». Читатели помнят, как на балу был казнён шпион и доносчик барон Майгель. Булгаковеды единодушно называют настоящее имя, в дневниках Елены Сергеевны оно также фигурирует: «Позвонили из американского посольства, зовут на приём у Буллита… посол необычайно приветлив… подошёл к нему (Булгакову) и очень долго с ним разговаривал… впрочем, ещё Штейгер. Тот проявлял величайшее беспокойство, но околачивался вдали». Б.С. Штейгер, служащий коллегии Наркомпроса, бывший барон, был расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР вместе с А.С. Енукидзе и Л.М. Караханом 20 декабря 1937 г. Действительно «бал призраков».

Впрочем, от трагического до смешного один шаг. Помните панику Бегемота: «Ах, попугаи разлетелись!». В «Короткой истории «Спасо-Хауза» есть такой эпизод: «когда последние гости разошлись (около трёх ночи, по свидетельству Е.С. Булгаковой), Тейер начал загонять птиц в клетки. Но, ужасно устав после приёма, он случайно забыл запереть дверь вольера и пошёл спать. Не успел он заснуть, как камердинер посла разбудил его и сказал, что посол срочно хочет видеть его в зале приёмов. Когда Тейер вошёл, он увидел, как посол наблюдает за полётом стаи забликов, которые «мирно парили» под потолком, чирикая и оставляя характерные следы. Впоследствии Буллит уже не поручал Тейеру устройство приёмов.

И после Буллита его преемники продолжали устраивать в «Спасо-Хаузе» приёмы для дипломатов и деятелей культуры (только в 1961 г. Джон Кеннеди придал этой программе официальный характер). И все высокопоставленные члены правительства США даже в годы войны останавливались здесь. Особняк сильно пострадал от бомбёжек и мороза, окна были заколочены, водопровод почти не работал. Огромная люстра в зале приёмов (11 кг хрусталя) в любую минуту могла рухнуть. Лишь несколько работников посольства, оставшихся в столице, хранили здание. Но причудливые извивы судьбы как бы были привязаны к «Спасо-Хаузу».

Весной 1945 г. в ещё не восстановленный дом пришёл молодой человек в советской форме и предъявил подписанный маршалом Жуковым документ, из которого явствовало, что он рядовой 506-го полка 101-й воздушно-десантной дивизии армии США. 6 июня 1944 года, в день высадки союзников в Нормандии, ему пришлось десантироваться во Франции, где после выполнения диверсионных заданий он был захвачен немцами в плен, в котором провёл семь месяцев. Совершив в январе 1945 года побег из немецкого лагеря для военнопленных на территории Германии, рядовой Джозеф Байерли вышел в расположение советских танковых войск и затем в течение трёх недель воевал в составе советского танкового батальона во время его следования на Берлин, пока не был ранен и не попал в советский военный госпиталь на территории Польши.

Госпиталь, в котором находился Байерли, посетил Георгий Жуков. Узнав, что там находится солдат-американец, маршал встретился с ним и затем выдал официальные документы, чтобы Байерли смог вернуться в состав вооружённых сил США. В американском посольстве Байерли узнал, что в США он был объявлен погибшим во время боевых действий и заочно похоронен. Американским дипломатам в Москве пришлось прибегнуть к дактилоскопической экспертизе, чтобы восстановить десантника в его правах. Таким образом, Джозеф Байерли был единственным американским солдатом, который в годы второй мировой войны воевал в армии США, а также в Советской Армии.

В сентябре 1994 года, во время торжественной церемонии в Белом доме, Джозеф Байерли в составе группы ветеранов получил награды от президента России Бориса Ельцина и Билла Клинтона. Сын скончавшегося в 2004 г. ветерана Джон Байерли больше двадцати лет трудился в госдепартаменте США, был спецсоветником госсекретаря по делам новых независимых государств, как в Вашингтоне принято было именовать страны бывшего СССР, несколько лет работал в Москве в качестве заместителя посла, за свою карьеру успел поработать в Праге и Софии. 14 мая Джордж Буш выдвинул его на пост нового посла в России.

Таким образом, сын ветерана антигитлеровской коалиции, единственного бойца двух армий, стал новым хозяином «Спасо-Хауза», именно в этом качестве он и открыл новый сезон приёмов в резиденции. Новый посол владеет пятью иностранными языками, в том числе прекрасно говорит по-русски, что он и показал 1 октября в том самом концертном зале, где когда-то разлетелись московские зяблики, превратившиеся под пером гения в попугаев. Около трёх сотен гостей, заполнивших резиденцию посла, не вылетали из камина, они подходили или подъезжали к резиденции на обычном транспорте, даже элитных машин у ворот практически не было, учитывая московские пробки. Но сам отремонтированный в очередной раз «Спасо-Хауз» приятно удивлял гостей огромной сверкающей люстрой («Той самой!» – уверяли нас радушные хозяева), роскошным ковром на парадной лестнице, тёмным полированным деревом и огромным камином в библиотеке, где так и хотелось увидеть рядом сидящего Воланда. Но к небольшой эстраде вышел высокий стройный седой джентльмен и объявил о начале… джазового концерта. Нет, конечно, не «обезьяньего оркестра», описанного классиком, но ещё раз вспомним: «… улетая, Маргарита видела… как виртуоз-джазбандист бьёт по головам музыкантов своей тарелкой и те приседают в комическом ужасе…». Виртуоз-то как раз и вышел.

Фрэнк Колин, лучший джазовый перкуссионист, партнёр Гэрри Белафонте, Билли Тэйлора и других мировых звёзд джаза, автор и продюсер знаменитого диска «Латинское чудо», на этот раз приехал в Россию с саксофонисткой, солисткой «Манхэттен Трансфер» Сесилией Тенкони. Третьей звездой концерта стал клавишник Хулио Иглесиаса Бен Стиверс. Объединившиеся в группу «Дикие шаманы»(!) музыканты на первом в России концерте, перед поездкой по Сибири, угостили публику изящным гибридом латинского джаза и этнической музыки. Колин напоминал бродячего фокусника, который поражает зрителей всё новыми и новыми чудесами из необъятного мешка. Он играл на десятке разных перкуссий, объёмных кастаньетах, кожаном мешке, расшитом узорами индейцев Амазонки, и даже на загадочном инструменте, состоящем из лука и стрел, с примотанным глиняным горшком, а тонкая и высокая Тенкони вела знойные затейливые партии на огромном саксе, казалось, только что оставленном «нью-орлеанским» оркестром или самим Чарли Паркером.

Музыкальное угощение, дополненное прекрасным баром и банкетом, всё-таки не отвлекло хозяев и гостей от политики. Обсуждались прежде всего результаты последних соцопросов в США, по которым Барак Обама впервые опередил своего соперника на 12 пунктов. Вообще-то складывалось впечатление, что большинство американских дипломатов не нейтральны, а горячо надеются на победу первого чёрного кандидата; многие спрашивали, как гости посольства видят будущее Российского фондового рынка (некоторые из хозяев уже пытали счастье на «русских бумагах»); на следующий день ожидался аншлаг на выступлении профессора Макфола, одного из ведущих консультантов демократического кандидата. На зелёную лужайку перед дворцом, где ещё стояла летняя мебель, отбрасывала свет огромная реклама с крыши соседнего элитного дома: «Продаётся пентхауз от прямого владельца». Даже не хотелось знать, сколько это стоит, накануне прошла информация, что квартира на Пречистенке была куплена за 2,5 миллиарда рублей. И когда наше такси влилось в бесконечный поток транспорта на Садовом, то оставшийся в переулке «Спасо-Хауз» показался не «логовом Сатаны», а уютным добрым особняком в стиле английского романа позапрошлого века. Впрочем, если сын борца с фашизмом из двух союзных армий возглавляет новую команду «Спасо-Хауза», то, может быть, всё ещё повернётся к лучшему.