Празднованием Дня Байкала в Иркутской области завершились Дни защиты от экологической опасности. В соответствии с распоряжением губернатора они начались ещё 22 марта, во Всемирный день охраны водных ресурсов. Дни были объявлены «в целях координации действий органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных организаций и граждан в проведении эффективной политики в сфере экологического образования и просвещения, воспитания бережного отношения к природе и сохранения биоразнообразия, а также в целях пропаганды особой значимости озера Байкал как уникального природного объекта».

Об общих итогах Дней защиты говорить рано: требуется время для их подведения и детального анализа. Поэтому, встретившись на праздновании Дня Байкала с Евгенией Пуляевской, руководителем службы Иркутской области по охране природы и озера Байкал, я спросил, в чём видит она возможности повышения эффективности политики областной исполнительной власти в сфере охраны окружающей среды, о которой говорится в распоряжении губернатора.

– Я не любитель митингов, – призналась Евгения Александровна, – реальные экологические проблемы решаются не трибунными лозунгами и резолюциями, а спокойной, продуманной и скоординированной работой многих структур. Считаю гораздо более важным и эффективным организовать максимально структурированную, постоянную работу. Важно правильно определить конкретные цели, главные ориентиры и детально проработать пути их достижения. Политика администрации области в сфере охраны окружающей среды сейчас строится комплексно. Точечное решение накопленных экологических проблем в отдельных территориях, пусть даже разовая очистка от мусора какого-то локального, небольшого участка берега Байкала, это тоже хорошо, тоже полезно. Но такая работа не может изменить ситуацию в целом. Внимание, которое уделяет общественность Байкальскому ЦБК, кажется чрезмерным. Но не потому, что комбинат якобы для Байкала не опасен, а потому, что он не является исключением. Это не единственное предприятие, загрязняющее уникальное озеро. Помимо Байкальского ЦБК происходит загрязнение озера городом и предприятиями Слюдянки, других населённых пунктов. Есть Селенгинский комбинат. Большие объёмы загрязнений поступают на территорию Участка всемирного природного наследия по реке Селенге, в том числе и из Монголии. Но все эти и десятки других проблем Байкала благодаря искусственному шуму вокруг БЦБК остаются в тени. Они мало известны общественности, хотя для обеспечения благополучия Байкала их тоже необходимо решить.

– К числу набирающих силу экологических проблем озера я бы отнёс и захваты прибрежных земель в личное и корпоративное пользование, под строительство различных объектов. Эта проблема в буквальном смысле, даже визуально, видна всем. Но за многие годы я не увидел бульдозеров, направленных властью для сноса незаконных строений… По Байкальскому тракту возводятся особняки, супермаркеты, целые коттеджные посёлки. На заливах Малого моря Байкала появляются турбазы, многие из которых примитивны и откровенно уродливы.

– Это слишком большая и с юридической точки зрения очень сложная проблема, чтобы её можно было решить бульдозерами. В настоящее время у нас ведётся территориальное землеустройство. Это официальная работа, результатом которой будет точное и юридически бесспорное обозначение границ Прибайкальского национального парка. Не только на бумаге, но и на местности. Это очень большая работа. Сегодня землеотвод под строительство ведётся в условиях отсутствия или, по меньшей мере, спорности границ муниципальных образований.

– То есть возникают ситуации, когда землеотвод произведён, и юристы одной стороны утверждают, что закон соблюдён полностью, а их коллеги с другой стороны доказывают, что допущены серьёзные нарушения. При этом внешне, по формальным юридическим признакам, они оба правы?

– По крайней мере, близко к тому. Этими проблемами занимаются и Западно-Байкальская природоохранная, и районные, и областная прокуратуры. Даже Генеральная прокуратура РФ уделяет ей внимание. Но конкретное решение проблема получит, когда у нас появятся границы, внесённые в государственный кадастр недвижимости. В конфликтах разобраться будет гораздо проще. И вот тогда самовольные строения можно будет сносить официально, через суд. Более того, собственники, нарушившие закон, будут оплачивать работу бульдозеров и возмещать все другие издержки.

Проблема осложняется тем, что центральная экологическая зона Участка всемирного природного наследия, в которой существуют серьёзные ограничения видов и форм хозяйственной деятельности, захватывает три субъекта федерации: нашу область, Республику Бурятия и Забайкальский край. Поэтому на Байкальском экономическом форуме мы вынесли на уровень правительства РФ идею внести зону целиком в государственный кадастр недвижимости. Это тот информационный ресурс страны, который позволит человеку, получающему свидетельство о регистрации права на свой участок, на свой дом в пределах этой зоны, увидеть конкретные экологические ограничения в его хозяйственной деятельности. Он должен будет нести определённые обязанности по сохранению благоприятной экологической ситуации. Думаю, что дополнительные экологические обременения заставят некоторых собственников отказаться от мысли размещать свои производства в прибрежной зоне. В то же время ценность земельного участка, расположенного в центральной экологической зоне, возрастает с точки зрения размещения туристических рекреационных зон, туристических баз. Законодательство в данной сфере должно учитывать и интересы населения, традиционно проживающего на этой территории, и повышать качество жизни людей. Мы не можем заниматься охраной окружающей среды в ущерб жизни людей. Нахождение разумного баланса и его закрепление в нормативной базе – это, считаю, реальный и правильный путь по наведению порядка в использовании прибайкальских земель.

– Евгения Александровна, совсем недавно я был в Байкальске, встречал на берегу прибывающих на теплоходе российских и зарубежных кинодокументалистов, участников седьмого кинофестиваля «Человек и природа». Ветерок, к счастью, тянул со стороны озера, поэтому запаха БЦБК не ощущалось. Но мне всё равно было стыдно. Территория причала была усыпана мусором: какие-то обрывки бумаги, затоптанные тетрапаки, разовые стаканчики, пластиковые и стеклянные бутылки. А на одном из деревьев, высоко, рукой не дотянешься, висел и хлопал на ветру большой ярко-жёлтый полиэтиленовый пакет. Киношники оказались людьми деликатными. Они отвечали на мои вопросы, восхищались Байкалом и изо всех сил делали вид, будто не видят мусора под ногами. Но не исключаю, что многие из них привезли в свои страны кинокадры нашего отношения к Участку всемирного природного наследия.

– Хорошо понимаю вас, поскольку сама бывала в похожих ситуациях. Очистка центральной экологической зоны от накопленных бытовых отходов – это одна из наиболее острых тем. В течение августа мы провели несколько совещаний с мэрами прибрежных муниципальных образований – Иркутского, Ольхонского и Слюдянского районов по этой проблеме. Сделали полную инвентаризацию всех несанкционированных свалок. А санкционированных полигонов там, собственно, нет. И по закону не может быть на территории Участка всемирного природного наследия. Суть принятого решения – разработка транспортировочных схем и вывозка за пределы центральной экологической зоны накопленных и накапливаемых ежедневно отходов от туризма, от населения. Чтобы не создавать новых свалок, мы разрабатываем проект мусоросортировочного, мусороперерабатывающего завода в районе посёлка Мамоны в Иркутском районе. Надеемся решить эту проблему комплексно.

– Это значит, что и с Ольхона, и, к примеру, из той же Курмы мусор будет вывозиться в Мамоны?! Далековато.

– Далеко. Но другого выхода у нас нет. Захоронение мусора, пусть даже за пределами центральной зоны, это не решение, а только маскировка проблемы. Его надо перерабатывать. Это подтверждают и результаты финансово-экономического обоснования.

– Я знаю, что строительство большого полигона для складирования мусора планировалось в Ольхонском районе, не очень далеко от Еланцов. Я даже был пару лет назад на той площадке. Строительство ещё не велось, если не считать забора, но мусор туда уже свозился…

– Да. Этот полигон строится и в ближайшие два года будет полностью оборудован в соответствии со всеми экологическими требованиями. Но этот полигон рассчитывается только на временное складирование и будет использоваться в качестве перевалочной базы. Отсюда бытовые отходы будут доставляться на перерабатывающий завод в Мамонах.

– Понятно. Давайте, если не возражаете, вернёмся к разговору о Байкальском ЦБК. Соглашусь с вами, что это не единственный загрязнитель уникального озера. Но самый крупный. По крайней мере, он был таковым до 5 сентября нынешнего года, до момента его перевода на замкнутую систему водооборота. Что комбинат представляет собой сейчас – надо ещё посмотреть. Пока же можно утверждать, что прекращение сброса в озеро сточных вод не могло сказаться на количестве и качестве воздушных выбросов предприятия и на объёмах образования твёрдых промышленных отходов. Следовательно, проблема загрязнения экосистемы Байкала целлюлозным производством решена не полностью. Но даже не это, на мой взгляд, главное. Дело в том, что БЦБК за годы своего существования превратился в символ загрязнения Байкала и в символ равнодушия властей к судьбе уникального озера. Замкнутый водооборот не разрушит этого образа. Существование комбината на берегу озера является не только экологической, но ещё и гуманитарной, даже духовной проблемой.

– Нельзя не согласиться с тем, что замкнутый водооборот решает только проблему сброса стоков, а загрязнение атмосферы и образование твёрдых отходов остаются. Но и эти вопросы находятся в стадии решения. Комбинатом уже закуплена экспериментальная установка «Ятаган», которая будет существенно ограничивать выбросы загрязняющих веществ в атмосферу, включая и так называемые дурнопахнущие соединения. Планируется закупка ещё нескольких таких установок. Мы ставим руководство комбината в предельно жёсткие временные и технологические рамки по существенному сокращению атмосферных выбросов. И параллельно с этим принуждаем его активно искать решение проблемы освобождения территории от накопленных и вновь образующихся отходов…

– От твёрдых промышленных отходов, в том числе от лигнина?

– Да. У них есть порядка двух десятков так называемых карт размещения отходов, значительную часть из которых можно перерабатывать.

– Это, видимо, зола и шлак?

– Зола и шлак – в первую очередь, потому что шлакоблоки давно являются вполне обычным строительным материалом и технологии по их производству изобретать не надо. Но и лигнин тоже можно перерабатывать с пользой. Это согласуется с планами комбината. Администрация области ведёт достаточно жёсткий контроль в этом отношении. Правда, нам хотелось бы увидеть больше внимания и более активной поддержки со стороны федеральных властей, поскольку почти половиной пакета акций комбината управляет Росимущество. Это не только частный, но и государственный бизнес. Значит, и ответственность общая.

Беседовал Георгий КУЗНЕЦОВ, «Восточно-Сибирская правда»

Фото Николая БРИЛЯ и Сергея ВОЛКОВА