Что такое наркопритон, Севиль Алиева знала давно. Колоться начала, когда ей было чуть за двадцать. Цивилизованно, не под забором – ходила со знакомыми на хату, где им предоставляли все условия: чистая посуда, кипячёная водичка, диванчик. Севиль тогда смекнула, что быть хозяйкой притона – неплохой бизнес: и вкалывать не надо, и доза всегда сама к тебе приходит. В скором времени Севиль открыла собственный притон. И могла, наконец, принимать зелье регулярно, не выходя для этого из квартиры: «чеки» она принимала в качестве арендной платы. Посетители говорили, что у девушки лёгкая рука, она ловко находит вену, поэтому часто просили её вколоть героин. «Добрая медсестра» не отказывала в таких услугах.

Необычное имя дал девочке отец. Оно означает «светлая, открытая дорога». Только жизненную дорогу себе Севиль выбрала не такую светлую и красивую, как имя. Родители её между вечными пьянками да гулянками умудрились нарожать семерых отпрысков (Севиль средняя), но, не успев дорастить их до совершеннолетия, перебрались в мир иной. Многочисленных чад воспитала улица. Хотя несовершеннолетних и взяла под опеку бабушка, порочные семена, заложенные ещё до рождения, дали ростки. С семейством Алиевых уже много лет возятся милиция, органы опеки, теперь к ним добавились специалисты психоневрологического диспансера.

В наследство после смерти родителей Севиль досталась квартира, в которой она живет с братьями. У их сестры неуёмная натура. К 25 годам Севиль накопила богатый жизненный опыт: несколько раз привлекалась к административной ответственности за хулиганство, мировой суд наказывал её за употребление героина, побывала она на скамье подсудимых и за мошенничество (от лишения свободы девушку тогда спасла амнистия). Севиль стоит на учёте в наркодиспансере с диагнозом опийная наркомания. В своём квартале известна как особа лёгкого поведения, любит погулять с пьяной компанией. Однако это не помешало ей стать матерью черноглазого карапуза, который в свои 5 лет уже легко узнаёт запах спиртного и видел, как страшна героиновая ломка.

Бизнес Севиль процветал (без дозы не оставалась, даже приторговывала излишками), пока конспиративная квартира не попала под прицел отдела наркоконтроля. Хозяйку притона не остановила первая облава, когда милиция поймала с поличным четырёх её посетителей в самый разгар «кумара». Освидетельствовали, составили протокол, она написала объяснительную. Через месяц проверка повторилась: та же картина, на освидетельствование повезли вместе с хозяйкой уже семь человек. Началось расследование. На суде Севиль знала, как себя вести: отчаянно каялась в содеянном, признавала свою вину. Ей было известно о смягчающих обстоятельствах, и она была уверена, что с ребёнком на руках её не закроют. Так и вышло: суд приговорил её к 2 годам 8 месяцам условно.

Тогда Алиева проявила находчивость, начала «зарабатывать» другим «ремеслом». Не прошло и трёх месяцев после приговора, как Севиль снова оказалась на скамье подсудимых – на этот раз по статье 161 части 1 УК РФ (грабёж). Набросилась в собственном подъезде на соседку и выхватила у неё из рук деньги. Зачем? А ребёнка чем кормить? А двух братьев, которые живут вместе с ней и тоже не работают? Но главное: дозу теперь на что покупать, если притон разогнали? И снова от реального наказания её спас сын. На этот раз Алиевой дали три года лишения свободы с отбыванием наказания в колонии-поселении, но с отсрочкой приговора до достижения ребёнком четырнадцати лет.

Казалось бы, пора одуматься. Но спокойная жизнь с вызовами в уголовно-исполнительную инспекцию продолжалась четыре месяца. Не выдержала душа. Может быть, на «подвиги» молодую мать гнал одурманивающий мозг героин, которым она продолжала настойчиво колоться.

Родители не успели научить Севиль зарабатывать на жизнь честным трудом, не дали образования. Опыт она берёт из собственной жизни, сама себе учитель. Инстинкт самосохранения подтолкнул её начать свой кровавый бизнес, стать воровкой, нагло тащить чужие вещи и деньги. У неё никогда не было друзей. Разве можно назвать друзьями тех, кто ходил в её квартиру, чтобы до посинения напиться или уколоться, а потом всю ночь «выяснять отношения» либо, закатив глаза, отлёживаться на диване. Посетители притона не знали о жизни хозяйки ничего, даже её фамилии. Теперь, когда притон Алиевой разогнали, милиция не даёт спокойно жить, контролирует, инспектор по делам несовершеннолетних заглядывает в холодильник, спрашивает, чем Севиль кормит ребёнка.

На сегодняшний день Алиева снова обвиняется, теперь по статье 158 УК РФ (кража). Скоро очередной суд. Авантюристка уже не надеется, что опять удастся прикрыться ребёнком. Сейчас она осторожна с представителями органов. Скрывается. При последнем посещении её квартиры инспектор не обнаружила там и ребёнка, братья по-партизански отмолчались, не сказав, где мальчик. Два-три таких визита – и появится основание на обращение в суд о замене наказания, а у органов опеки – на лишение мамаши родительских прав.

Видимо, Севиль уже не остановить предупреждениями и штрафами. В местах не столь отдалённых ей, возможно, будет безопасней. Да и для её сына и братьев, которые пока не замечены в употреблении героина, лучше.

К сожалению, в Ангарске не одна такая Севиль. Её судьба – песчинка в море судеб известных в городе наркобарыг, торговцев и содержателей притонов. Они процветают. У наших наркобарыг, кажется порой, на торговлю лицензия есть. В подавляющем большинстве этим «бизнесом» занимаются женщины. Почему многие их них на свободе? Потому что всегда сложно выявить состав преступления, непросто собрать доказательственную базу, да и к слабой одинокой женщине с ребёнком на руках закон гуманен. Преступление по статье 232 (содержание притона) объективно нигде не фиксируется (как, например, убийство или тяжкие телесные повреждения), его выявляют оперативные подразделения. Живут наркопритоны до тех пор, пока их, как осиные гнёзда, не начинают шевелить сыщики.

Да и облавы не всегда бывают результативными. Даже если попали сотрудники в самую наркоточку, где сбыт героина идёт круглосуточно. Ворвавшись в квартиру, опера находят пёструю компанию. У самой торговки тут же прихватит сердце, по углам будут прятаться малые дети. На диване – стонать престарелая мать, которая находится на иждивении у дочери. На иждивении окажутся и муж-паралитик, и ещё какая-нибудь сирота-племянница. А уже во время следствия выясняется, что обвиняемая и вовсе беременна. Дорогой адвокат на этом построит пламенную речь. Потом свидетели, запуганные или купленные, откажутся от своих показаний. И суд, руководствуясь законом, будет вынужден признать смягчающие обстоятельства. Так в приговоре появляется оговорка «условно». Или амнистия подоспеет.

Ещё сложнее доказать факт содержания наркопритона. Если ворваться в него, не разработав операцию предварительно, то уйдёшь не солоно хлебавши. Хозяйка не будет скрывать, что она наркоманка. Сидящие в этой квартире – тоже. Ну, зашли в гости, ну, укололись. Уголовного ведь наказания за употребление наркотиков нет.

Поэтому статистика в Ангарском городском суде по части уголовного наказания за содержание наркопритонов худосочная. В архиве за прошлый год лежат два рассмотренных уголовных дела, в этом году рассмотрено тоже два.

Однако наша героиня упорно лезет за колючую проволоку. Пять уголовных дел и столько же административных – богатый послужной список для 25-летней девицы. Ждёт её долгая дорога в бездну. Последний судебный процесс отложили по причине болезни подсудимой. Но найдёт ли она справку от глупости, которую совершила, когда сделала себе первый укол?

Светлана ЛУКИНА, пресс-секретарь Ангарского городского суда