Литературные вечера, получившие с прошлого года название «Этим летом в Иркутске», проходили в академическом драматическом театре на аншлагах. В зрительном зале сидели в основном филологи – преподаватели колледжей и вузов города, музейные и библиотечные работники. Молодёжи, к сожалению, было немного: привыкших к интернет-общению юношей и девушек не заинтересовало живое слово писателей.

О работе и чтении на компьютере спрашивали у писателей почти на всех вечерах. Владимир Костров и Игорь Золотусский – авторы, относящиеся к старшему поколению, отвечали на заданный вопрос отрицательно, они убеждены, что во время работы за компьютером пропадает живое, написанное сердцем слово. Александр Шолохов, внук знаменитого писателя, возглавляющий сегодня Музей-заповедник Михаила Шолохова, и писатель Алексей Варламов, доктор филологических наук, профессор МГУ, говорили, что совсем неважно, на чём работает писатель и на каком носителе читатель знакомится с произведением, важно, чтобы литература была по-настоящему осмысленной.

Четыре литературных вечера были распределены между гостями. Лауреат Государственной премии поэт Владимир Костров рассказывал о своём творчестве и читал стихи, написанные им в довоенный и послевоенный периоды. Из ритмического напряжения поэтического слова складывалась эпоха времени, полного драматизма и романтики, высоких чувств и любви к Родине.

Игорь Золотусский – писатель, литературный критик, лауреат премии Александра Солженицына, вечер посвятил двум темам: своим репрессированным родителям и литературному кумиру – Николаю Васильевичу Гоголю. Его книгу «Смех Гоголя», как и книги «Дорога на Родину» Кострова, «Тёплые острова в холодном море» Варламова, «Долгие крики» Казакова, изданные Геннадием Сапроновым, можно было приобрести в эти дни в драматическом театре.

О родителях и своём детстве Игорь Золотусский написал повесть «Нас было трое», в которой рассказывает, как в трёхлетнем возрасте проезжал в 1933 году с родителями мимо пылающего рейхстага. Его отец был резидентом разведки, часто в качестве прикрытия брал с собой жену и сына во многие страны мира, в которых выполнял задания центра. Арестован был в 1937 году, мать – в 1941. Мальчика отвезли в Свято-Данилов монастырь, переоборудованный в то время под детский приёмник-распределитель ГУЛАГа НКВД.

«Свою жизнь я посвятил тому, чтобы заступиться за родителей, за свой род, который был растоптан в 30-е годы, – говорил Золотусский, – потому и люблю Гамлета, который мстил за отца». В Свято-Даниловом монастыре была и могила Гоголя, которую в З0-е годы уничтожили, а тело великого писателя перезахоронили на Новодевичьем кладбище.

«Гоголь – это моя жизнь, – продолжал рассказывать Золотусский. – В 1967 году перечитал его произведения и задумался: почему он перестал смеяться? Гоголь был кумиром русского общества, и вдруг слова раскаяния, покаяние. Он совершил настоящий христианский поступок. В своей книге о писателе я хочу, как бы странно это ни звучало, заступиться за Гоголя, показать его любовь к России и русским людям».

Игорь Золотусский считает самым значительным писателем ХХ века Андрея Платонова. С мэтром согласен и лауреат премий Солженицына, «Антибукер» и «Большая книга» Алексей Варламов. В настоящее время он работает над биографической книгой о Платонове, жизнь которого до сих пор остаётся загадкой.

Алексей Варламов – автор книг о Пришвине, Грине, Алексее Толстом. В издании находится сегодня биографический роман о Михаиле Булгакове. Но это последняя страница творчества писателя – начинал он с рассказов и небольших повестей, в одной из которых («Здравствуй, князь») прототипом своего героя сделал Никиту Ильича Толстого – своего преподавателя в Московском государственном университете.

В отличие от писателей Виктора Белова, Фёдора Абрамова, Василия Шукшина, Валентина Распутина, которые из деревни пришли в литературу, Варламов от литературы пришёл к деревне. Купил в селе, расположенном неподалёку от Вологды, дом, стал в нём жить и писать рассказы, которые охотно публиковали «толстые» журналы. Столичный житель, он думал, что имена и коллизии многих произведений «деревенской» прозы придуманы авторами. В деревне он встретился с человеком, которого звали Борис Африканович, жил там и некий Адольф. Как-то пришёл к нему сосед, который был прототипом одного из героев его рассказов, и сказал: «А я прочитал, как ты обо мне написал». Это сообщение для писателя было полной неожиданностью.

«Деревня дала мне любовь к русской природе, – рассказывал Варламов, – северной болотистой земле. Полюбил я и деревенских людей, за которых болело сердце, глядя на то, как тяжело они живут. В деревне я наживал литературный опыт». Умерли старики, которые охраняли дом писателя, когда он уезжал в Москву; однажды, вернувшись, свой дом он застал разграбленным и раскатанным по брёвнышку. Так закончилась деревенская жизнь горожанина, не сумевшего стать своим среди деревенских жителей.

Темой докторской диссертации Варламова было исследование творчества Пришвина. Когда получил приглашение к сотрудничеству с издательством «ЖЗЛ», сам предложил написать книгу именно о Пришвине – писателе и русском мыслителе, свидетеле всего периода «серебряного века».

«Во время работы понял, что писать биографии интересно, – говорил Варламов. – Интересно узнавать, как складывается человеческая судьба и есть ли в ней замысел. Волен человек управлять своей судьбой или не волен? По крупицам собираю сведения о жизни писателя, пытаясь во время работы восстановить истину, создать художественный образ, следуя логике фактов.

В книге об Алексее Толстом постоянно находился в диалоге с Иваном Буниным, который написал о Толстом неточно, искажая факты. Как и многие, об этом писателе я думал как о пройдохе, ловкаче, бессовестном человеке, наделённом недюжинным литературным талантом. Когда вник в суть биографии, начал понимать, почему он поступал именно так, а не иначе. В своей книге я создавал презумпцию вины Толстого, рассматривал его образ во многих ракурсах, не обеляя и не идеализируя, не оправдывая и не вынося приговор. Сегодня мне безумно интересно узнать, каким на самом деле был Андрей Платонов, почему его судьба оказалась мученической».

Каждый из четырёх литературных вечеров был интересен знакомством с авторами книг, значимых для современников, отношением писателей к тому или иному политическому событию, осмыслением времени, в котором все мы живём, познанием литературы ХХ века. Пульсирующая мысль, выраженная в слове, имела свою интригу, драматургический замысел, который разыгрывался на глазах у собравшейся аудитории.

Интересно было слушать рассказ о знаменитом деде – писателе Михаиле Шолохове – его внука Алексея, тем более что представлял его правнук куда более знаменитого деда – Владимир Толстой. «Жизнь Михаила Александровича была на виду, – начал свой рассказ Алексей Шолохов, – и в то же время обросла невероятными слухами. Вокруг него было много домыслов, которые для меня необъяснимы. Писатель был невероятно обласкан властью, но простой его жизнь не назовёшь.

Мой прадед был купеческого сословия, приехал на Дон с Украины, поэтому казаком не являлся. Казачество воспел его сын, который сословно к нему не относился. Шолохов бесконечно любил места, в которых жила семья, многих героев своего «Тихого Дона» писал, как говорится, с натуры. Прототипом Григория Мелехова был казак Харлампий Ермаков, которого дважды арестовывали. Первый раз его жизнь спас Шолохов, после второго ареста его расстреляли.

У Михаила Александровича была феноменальная память, часами он мог читать стихи Пушкина, Лермонтова, Тютчева. К рукописям он относился пренебрежительно и не выносил дневников. Вторую книгу «Тихого Дона» написал до войны, во время войны она погибла. В конце сороковых годов писатель восстановил её в течение двух месяцев и добился у Сталина снятия запрета на её издание. Один из биографов сказал, что «Тихий Дон» мог создать только мальчишка, потому что жестокость, которая в нём показана, мог описать только человек с нерасшатанной нервной системой.

В романе «Они сражались за Родину» до эпоса Шолохов подняться не смог, каждую смерть переживал, как собственную, – продолжал рассказывать Алексей. – Однажды я его застал подпрыгивающим на диване от слёз – это он описывал бой, в котором погиб полк. Шолохов, в отличие от многих писателей своего времени, писать «в стол» не мог, у него была большая семья, о которой он должен был думать.

Каждый из четырёх вечеров стал откровением писателей о жизни, литературе, о себе. Это были вечера, наполненные размышлениями людей, исповедующих в литературной работе честь, достоинство, совесть.

Светлана ЖАРТУН На снимке (слева направо): Игорь Золотусский, Алексей Варламов, Вера Кутищева