В преддверии Байкальского экономического форума «Восточно-Сибирская правда» продолжает разговор о том, какими путями может развиваться территория Байкальского региона.

Сегодня чрезвычайно модно говорить о потенциале Байкала, об экономических преимуществах рекреационных зон. Например, в германо-российском проекте по экологически ориентированному землепользованию в Байкальском регионе сказано, что рекреационный потенциал Ольхона складывается из ресурсов экскурсионно-познавательного туризма (включая археологический, мемориальный, культовый), спортивно-промыслового (рыбалка), пешеходного, велосипедного и автомобильного туризма, лечебно-оздоровительного и пикникового отдыха. Понятно, что и экономическая отдача, и экологическая опасность, и внешняя привлекательность, то есть перспективность использования этих ресурсов, различна. Так, рыбалка в сочетании с семейным пляжным отдыхом на автомобилях развивается самостийно и приносит острову не прибыль, а экологический ущерб.

Однако туризмом единым ольхонцы сыты быть никак не смогут. У острова, кстати, есть потенциал другого рода. На Ольхоне у мыса Будун имеется месторождение корунда и шпинели (ювелирные и поделочные камни), которое ранее использовалось предприятием «Байкал-кварцсамоцветы». Корунд годится для производства кабошонов, а кристаллы «звёздчатого» сапфира, имеющиеся в ольхонской шпинели, идут на зарубежном рынке до 640 долларов за штуку. У северо-восточной окраины Хужира имеется месторождение суглинков, пригодное для производства качественного кирпича. Так вот, в упомянутом проекте говорится о целесообразности создания на острове предприятий по выпуску кирпича и ювелирных изделий. Предложения представляются экономически, экологически и социально обоснованными и явно заслуживают хотя бы конструктивного рассмотрения. Основанные на использовании местных ресурсов, оба эти производства явно некапиталоёмки и могут быть реализованы достаточно быстро. Топливом для печей обжига кирпича послужит нетоварная древесина – дымовые выбросы при отлаженном процессе её сжигания практически не содержат вредных веществ, а древесная зола – прекрасное удобрение. Ну, а сбыт кирпича вряд ли проблематичен.

Если создавать производство сувениров, то при нормально организованной добыче корунда и шпинели экологический ущерб будет минимальным, а прибыль от такого производства может быть существенной. И кирпич, и ювелирные изделия – это сфера малого бизнеса для жителей: повысится занятость населения, вся прибыль останется на острове.

Ещё один аргумент в пользу названных производств: здесь достоин внимания и использования опыт таиландского острова Пхукет, где туристический бизнес – единственное, чем занято население. Понятно, что Ольхону с Пхукетом не тягаться: там – субтропики, а тут совсем даже наоборот, – но вот таиландцы на экскурсиях (не целый же день лежать на пляже и купаться в море) показывают не только крокодилов, цирковых слонов и кобр, но и всю технологическую цепочку каучукового производства – от сбора сока гевеи до ремесленного изготовления элементарных резиновых изделий. Так вот, на Ольхоне можно бы демонстрировать подобные кирпичные и кабашонные цепочки, чтобы при желании можно было «подержать и покрутить». Помню восторг детишек и даже взрослых в «Тальцах», где давали покрутить гончарный круг. Приобщившиеся к глиняному производству обязательно приобретали свистульки и зверюшек, которые на глазах покупателей проходили процесс от куска сырой глины до ярко раскрашенного сувенира. Такое же запомнилось и в Палехе: на экскурсии мы заглядывали через плечо художникам, разрисовывавшим шкатулки, – как их после этого было не приобрести, чтобы затем дома при демонстрации повествовать со знанием дела.

В 2000 году у нас были гости из Швейцарии, которые «оторвались» на Ольхоне по полной программе: палаточный выход до Узуров, рыбалка и купание на пляже в Песчанке, пара дней в частной гостинице-пансионате в Хужире с посещением музея, осмотром окрестностей вплоть до посещения «секретной» пещеры на мысе Бурхан – восторг неописуемый! Перед отъездом домой, гуляя по Иркутску, они купили на Центральном рынке пару маленьких бочонков с солёным омулем. Думается, технологические цепочки Маломорского рыбозавода в Хужире целесообразно дополнить упаковкой части продукции в модели песенной омулёвой бочки ёмкостью с соответствующей символикой по 2-3 килограмма. Бондарный цех – это и дополнительные рабочие места (в былые годы на заводе работало до тысячи островитян, сейчас – сто), и использование качественной древесины. Кстати, бочонок – это надёжная упаковка многоразового использования.

Во время упомянутой выше поездки мы проводили со школьниками занятия в виде викторин «в тему» с вопросами по ходу экскурсий: «А что вот это?» – проверка и знаний, и догадливости. Ответы были, в общем, верными на все вопросы, кроме одного: «Для чего сделаны отверстия в калитках или воротах практически всех домов?». Нет, не для кошек и не для собак, поскольку дырки прорезаны на уровне груди, и не чтобы щеколду или засов открыть снаружи, поскольку в дырки можно не только руку, но и голову просунуть. А ответ такой: чтобы просунуть шланг от машины с цистерной и налить воду в хозяйскую бочку, стоящую у забора. Местные жители к такому, бочечному, розливу воды привыкли, притерпелись, а вот когда в 1995 году наша группа, включавшая английских участников международного проекта по природосберегающему энергоснабжению Байкальского региона и представителей областной администрации, жила в местной гостиничке и мы увидели у входа обычную железную бочку, прикрытую крышкой, откуда брали воду и для хозяйственных целей, и для приготовления пищи (во дворе размещалось стационарное кострище, имелись дрова), то нам стало как-то не очень комфортно. Кстати, вместе с нами в гостинице жила команда Кусто, выполнявшая подводные съёмки в Байкале. Нам, россиянам, было стыдно вот за такую Россию, но мы, естественно, защищали её от возмущённых совместных атак англичан и французов: мол, вода в озере чиста до дистиллированности, а её пребывание в бочке лишь добавляет вкуса.

На острове практически нет постоянных водотоков, не считая ручья Харанцы. Осадков там выпадает ничтожно мало, зачастую в виде коротких ливней, когда вода не успевает впитаться в сухую почву и сходит слоем по её поверхности. Поэтому необходимо искусственное орошение почвы – для повышения продуктивности лугов и, соответственно, увеличения производства мяса, молока и овечьей шерсти, которое вместе с рыболовством было и должно вновь стать основой экономики острова. Сюда следует добавить и производство овощей, в том числе в теплицах. При сочетании на острове экстремально сильного солнца и искусственного орошения грунта всё это «обречено на успех», в отличие от туристического бизнеса, существенная прибыль от которого, во-первых, не очевидна, во-вторых, пойдёт в основном явно не островитянам, а ущерб природе острова при предполагаемой высокой концентрации этой «чистой индустрии» очевиден.

Туристическим объектам подача проточной воды тоже не противопоказана. Таким образом, решение главной проблемы острова – подачи электроэнергии извне – даёт возможность для решения ставшей теперь первоочередной проблемы водоснабжения. В Хужире и Харанцах явно следует соорудить поселковые водоводы с уличными водоразборными колонками (пусть они архаичны, но они применяются в кварталах индивидуальной застройки и больших городах, включая Иркутск) и вводами в общественные здания, а также вводами в усадьбы тех, кто сможет оплатить.

Затраты в магистральные водоводы для Хужира вряд ли превысят 15-20 миллионов рублей, то есть будут явно подъёмны для районного бюджета. Проектная документация должна сохраниться, и траншеи хотя бы частично остались. И тогда Хужир действительно станет столичным посёлком городского типа. А то ведь водовозки и водоприёмные дыры в воротах усадеб явно диссонируют со спутниковыми тарелками и 380 светильниками на широких, но абсолютно безлюдных по вечерам улицах.

Фото Николая БРИЛЯ