Одна из самых затасканных фраз на свете звучит примерно так: будущее принадлежит молодым. Со смыслом этой фразы не поспоришь. Хочется только кое-что добавить. Будущее действительно принадлежит молодым. Только когда будущее будет принадлежать им, они уже не будут молодыми.

Каждое уважающее себя поколение стремится создать собственный поколенческий миф – некий узнаваемый коллективный портрет самого себя. До шестидесятников, например, были «поколение победителей» (те, кто воевал) и «поколение строителей». Знакомый 1987 года рождения точно подметил, что его бабушки-дедушки (не воевавшие по возрасту) очень давят на то, что они строили. Особенно часто это можно услышать от нынешних пенсионеров в так называемых молодых городах вроде Ангарска или Усть-Илимска.

Хорошо прописанный миф был у поколения шестидесятников: «волейбол-Политех-Окуджава», коллективный романтизм.

Слабовато получилось с мифом семидесятников. Кое-кто – писатель Михаил Веллер в частности – пытался делать из них «потерянное поколение». Но как-то не задалось.

Молодёжь восьмидесятых представляла себя поколением освобождения. «Свободы нет, но есть освобождения», – было сказано поэтом Максимилианом Волошиным. Те, чья молодость выпала на расцвет советского рок-андеграунда, всевозможного молодёжного неформалитета и на перестройку с крушением СССР в финале, очень любят вспоминать о собственном участии в героическом освобождении. При этом некоторые представляют себя «освобождёнными», некоторые – «освободителями». Кстати сказать, это было, наверное, единственное поколение, у которого не было молодости для удовольствий и развлечений (советская потребительская скудность в перестройку обернулась настоящим насильственным аскетизмом), а была молодость практически как работа. На рок-площадках и перед камерами перестроечного телевидения представители этого поколения отрабатывали свою молодость как служебные обязанности.

Те, кто родился в 1980-е (последний советский бэби-бум), чьи юные годы выпали на 1990-е, конструируют миф о том, что они были первым и последним свободным поколением в истории России. Действительно, отсутствие чётких правил, всеобщее неведение в 1990-е по поводу того, как и ради чего следует жить, создало определённое пространство свободы, от аромата которой бывшим молодым отказаться непросто. В нулевые всё устаканилось, появились правила, и свобода стала казаться ушедшим атрибутом предыдущего хаотического десятилетия.

У «нулевиков», или «двухтысячников» (пока непонятно, как их назовут?), кажется, тоже рождается своя поколенческая идеология. Для многих представителей этого поколения так называемой стабильности и гламурно-потребительской революции, поколения, выросшего без ценностей принудительного коллективизма, помешанного на ценностях частной жизни, очень характерно стремление к тому, чтобы сделать хоть что-то своё. Своё. От профессиональной карьеры и победы в КВН до замысловатого скачка на велосипеде и особого витка татуировки. Про освобождение и свободу они практически ничего не говорят, а вот про «своё-собственное» – очень даже.

Интересно, что по всем железным законам отрицания каждым последующим поколением ценностей предыдущего многие новые молодые утверждают что-то вроде: «Ночные клубы – это отстой, главное – это родина». Многие из таковых с удовольствием отправляются делать политическую карьеру.

Одна знакомая девушка долго выбирала: в СПС ей уйти или в «Единую Россию»? Первая партия вроде бы помолодёжнее, другая – посолиднее. Непростой выбор. Её рассуждения вслух напомнили мне рассуждения герцога Сент-Джеймса из повести, написанной в 1830 году будущим английским премьером 26-летним Б. Дизраэли. Там главный герой долго не может определиться с политическим выбором. И рассуждает так: «Кто я – виг или тори?… Что касается торизма, то я люблю антиквариат, в особенности ветхий… Думаю, что я тори. Но виги устраивают такие хорошие обеды, они так милы. Полагаю, что я – виг. Однако сильная сторона тори – мораль, а мораль – моя основа; я должен примкнуть к тори. Но виги гораздо лучше одеты, а скверно одетая партия, подобно скверно одетому человеку, не может быть права».

Девушка выбрала «Единую Россию». Что удивительно, не за солидность и не за то, что партия власти. А за то, что летний лагерь политических активистов у неё организован лучше. Неисповедимы пути политические.

Карьерные, впрочем, тоже. Юный знакомец поведал о страхе, живущем в умах представителей молодёжных фракций офисных работников. Страх не успеть вырваться к 28-30 годам из простого персонала фирмы и не занять хоть какое-то начальственное место. Ибо если не успеешь к этому возрасту воспользоваться довольно сильным в современной корпоративной культуре трендом «продвижения перспективных молодых», можешь пролететь навсегда. Просто потом «лифт» будут заполнять другие молодые, а ты останешься вечным исполнителем указаний, «частью персонала».

Пожелал ему не бояться. Лишнее это. Всё будет хорошо. Ведь будущее всегда принадлежит молодым.