Готово к печати
28 августа 1883 года мещанин Никифор Никифорович Синицын давал обед на 50 персон. Персоны (они же служащие господина Синицына) поднесли ему очень тонкой работы адрес, хлеб-соль на серебряном подносе с серебряной же солонкой и изящнейшую модель литографического станка – также из серебра. Станок был особенно кстати, ведь Никифор Никифорович праздновал сегодня четверть века своей литографии, самой первой в Иркутске.
В 1785 году по заявке губернского правления привезены в Иркутск два типографских станка; один из них обошёлся в 678 рублей, другой – в 1005 рублей 15 копеек. Большие, по тем временам, были деньги, но далее без типографии обходиться было просто нельзя. Находились, правда, и скептики, утверждавшие, что наши «какие-никакие бумаги» можно бы, как и прежде, печатать в Петербурге – и хватило бы. Однако очень скоро оказалось, что «в энтом деле только с места сойти, а после и не остановишься!», как замечал один из обывателей. А три четверти века спустя в Иркутске помимо губернской была уже и типография Штаба войск, и три частных литографии, постоянно заваленные работой (при том, что плата за набор взималась высокая).
Уже к середине девятнадцатого столетия в среде предприимчивых горожан укрепилась мысль, что деньги, вложенные в печатный станок, возвращаются быстро; во всяком случае в таком губернском городе, как Иркутск. 28 августа 1858 года Никифор Синицын получил разрешение на открытие частной литографии, и всего лишь через три месяца его примеру последовал иркутский 3-й гильдии купец Николай Пестерёв; а ещё полтора года спустя – потомственный дворянин К.Домбровский.
В 1865 году Никифор Синицын открывает первую в Иркутске частную типо-литографию, а в начале семидесятых годов по соседству с ней располагается литография господина Трофимова. К 1895 году в Иркутске появляются ещё три типографии – господ Витковской, Коковина и Макушина. А в 1911 г. господин Казанцев удивляет всех паровой типографией.
Утром – пожар, вечером – книга о пожаре
В 1872 году типография Синицина имела два станка и одну скоропечатную машину «Кениг и Бауэр». К этому времени её продукция отмечена была и малой серебряной медалью Иркутской выставки изделий местной промышленности, и почётным отзывом Всероссийской мануфактурной выставки. В 1873 году, во время посещения Иркутска великим князем Алексеем Александровичем, Никифор Никифорович Синицын был допущен не только представиться августейшей особе, но и преподнести план Иркутска, искусно напечатанный в собственной типографии.
Литографа Трофимова в тот день и близко не стояло, но из визита в Иркутск великого князя он извлёк не меньшую (если не большую) пользу – выпустил хорошим тиражом литографический портрет Алексея Александровича, и он замечательно разошёлся, несмотря на высокую цену.
Синицын ответил Трофимову интересным проектом, выпустив к концу того же 1873 года «Восточно-Сибирский календарь», прекрасно оформленный, толково составленный и весьма и весьма познавательный. Правда, с тиражом постеснялся: иркутянам только хватило, а вот по губернии пришлось рассылать привозной календарь, изданный господином Сувориным.
Очередная война с Турцией наводит Синицына на мысль выпустить карту театра военных действий – и она тотчас же появляется, яркая, красочная, понятная, так что даже самые младшие школьники без труда объясняют, «куда наши пошли и зачем отступили». Так же очень своевременно была сделана ставка на «золотую лихорадку» в Сибири. Ещё в 1871 году Никифор Никифорович выпускает «Справочную книжку для золотопромышленников». А в1875-м весьма кстати дополняет её «Необходимыми для господ золотопромышленников таблицами для вычисления посаженной платы за частные золотые промыслы». В том же 1875 году Синицын активно продаёт чернильную бумагу двух цветов, «очень удобную для дороги и приисков», а два года спустя выпускает «Сборник узаконений о частном золотом и горном промыслах с разъяснениями и дополнениями к Своду законов и правительственных распоряжений, а также мест и должностных лиц». К «Сборнику» прилагаются образцы деловых бумаг, так что общая цена его доходит до 7 рублей 50 копеек за экземпляр.
В 1882 году по городу поползли слухи о «трапезниковском деле»; за недостатком информации высказывались самые невероятные предположения – и недостаток информации тотчас же был восполнен Синицыным: на прилавках явилось «Дело города Иркутска с наследниками умершего почётного гражданина И.Н. Трапезникова Сукачёвым и Портновой». В том же 1882 году при типографии Синицына открыто Северное телеграфное агентство. За получение телеграмм иркутяне платили по 3 рубля в месяц, а иногородние добавляли ещё и по 60 копеек за пересылку.
В 1883 году, когда типография Синицына отмечала четвертьвековой юбилей, а её владелец только что встретил своё 55-летие, всё представлялось в самом радужном свете, и Никифор Никифорович, вообще отличавшийся добрым нравом, на праздничном вечере сделал и совсем уже царский жест: старейшего из сотрудников, Я.Н. Сизых, пригласил в компаньоны, должнику Г.П. Жижину списал долг, часто болеющему Ф.П. Янову предложил оплаченную пенсию, остальным же сделал прибавку жалованья. Словом, это был вечер чудес, и никто не поверил бы, если б сказали, что всего лишь два с половиной года спустя типография будет сдана в аренду, что супругов Синицыных объявят «должниками не злонамеренными, а несчастными», а весной 1897-го семидесятилетний Никифор Никифорович выпустит в себя пулю из пистолета…
С ним случилось, в сущности, то, что нередко случалось с другими у него на глазах (взял кредит, вложил его, а расплатиться не смог), но случилось слишком уж неожиданно, с делом слишком любимым и, по сути, единственным.
Последние десять лет оказались слишком тяжелы для него; жена делала что могла – закладывала дом, продавала облигации, он же, с его неожиданными, красивыми и всегда осуществлявшимися идеями, в этот грустный отрезок выживания оказался совсем не у дел.
Блюли как могли
На 11 января 1890 года в Иркутском суде назначено было слушание дела о продаже шрифта наборщиком Тумашевым из Иркутской губернской типографии.
Рабочие иркутских типографий достаточно тесно общались друг с другом, и, судя по газетной хронике, общались по-разному: случались и драки, и озорство, и вместе с тем театральные постановки, как, к примеру, в феврале 1894-го в арендованном зале второвского особняка. Зарплата во всех типографиях была довольно высокая, но, конечно, в частных работать было поинтереснее, чем, к примеру, в губернской, где кроме «Ведомостей» печатались главным образом бланки, инструкции и циркуляры. Кстати, заказы на официоз здесь держали крепко-накрепко, не стесняясь расталкивать конкурентов. В 1897 году «Иркутские губернские ведомости» из номера в номер печатали огромное ( в 3/4 полосы) объявление «Вниманию гг. золотопромышленников»: «Между гг. золотопромышленниками почему-то составилось убеждение, что на изготовление разных книг и бланков для управления приисками одна из частных иркутских типографий имеет особую привилегию. Ввиду этого Губернская Типография считает необходимым довести до сведения… что таковое изготовление предоставлено всем типографиям, а в том числе и Губернской Типографии, которая по обилию в ней машин, шрифтов и прочего является одной из самых обширных в Восточной Сибири, почему имеет возможность исполнять все заказы для приисков без замедления, по весьма умеренным ценам и по последне изданным формам». А в 1901 году министр внутренних дел открыто призвал министра путей сообщения распорядиться, чтобы все бланки и циркуляры по его ведомству печатались исключительно в губернских типографиях.
По правде сказать, дело было даже и не в губернских типографиях, а в собственно губернаторах. Потому что по меркам той поры губернаторам полагалось давать балы, устраивать приёмы, раздавать какие-то суммы беднякам. Деньги на эти представительские расходы и должны были, по мысли Петербурга, поступать из доходов губернских типографий. Так же как доходы от литографии при Штабе Восточно-Сибирского военного округа с марта 1871 года аккуратно отправлялись в военное министерство для «специальных расходов». Так что если в Иркутске затевалось издание очередных «Известий» местного отдела Императорского Географического общества или исторического труда господина Щеглова, рукопись безо всяких сомнений отправлялась в государственную типографию, дабы «соблюсти государственный интерес». Где уж тут было вспомнить о Синицыне, трогательном, тяготеющем к изящному, но при этом блюдущем частный интерес!
Автор благодарит за предоставленный материал сотрудников отделов историко-культурного наследия, краеведческой литературы и библиографии областной библиотеки имени Молчанова-Сибирского.
