…Вот дыхание июня коснулось обнажённого дерева, и оно покрылось листьями и стоит в цвету. Что за листья и что за цвет! Прошедшее долгое время наготы и зимнего брожения сделало своё дело, хотя и казалось, что оно ничего не делает. Прошлое молчание получило голос. Наконец-то наступило лето.

Эта мысль лейтмотивом прозвучала на выставке известного иркутского художника Евгения Шпирко, которая только что прошла в областном художественном музее. Приуроченная к 85-летнему юбилею мастера, она ещё раз подтвердила: художник верен себе, своему таланту. Ну как пройдёшь мимо «космических» пейзажей живописца, написанных из окна его мастерской, с верхотуры? Они удивляют разнообразием палитры – казалось бы, что там, внизу, одни и те же крыши, старый деревянный Иркутск, церквушка, но что сотворяют природа и глаз художника! Это похоже на «Времена года» Чайковского. Краски «звучат», передавая калейдоскоп изменений природы – белое безмолвие зимнего дня. Хотя нет, не безмолвие. Мы смотрим на голые деревья, и нам уже кажется, что голые сучья стонут и трещат от ветра. А вот и прозрачный апрель, наполненный свежестью и щебетом птиц; майская благодать с перезвоном молодой листвы; умиротворение золотой осени. А его Байкал, великолепие бухты Песчаной, где Шпирко вместе с женой, тоже известной иркутской художницей Раисой Николаевной Бардиной, бывали великое множество раз, работа на пленэре – это же вхождение в сказку!

Во время работы выставки заглянул в мастерскую к художнику – и в первую очередь подошёл к окну. И испытал нечто похожее на радость узнавания. Вот что значит музыка в сердце художника – ведь это же целая поэма, симфония красок под названием «Времена года».

Хозяин мастерской с Раисой Николаевной, чья мастерская расположена рядом, через дверь, угощают меня чаем, кладут на стол толстенные альбомы, содержащие в себе непростую летопись минувших лет. Лет, вместивших в себя и горести и радости, находки и потери. Что и говорить, много испытаний подбросила судьба. Каждый альбомный лист – а их многие и многие десятки – как бы говорит: «Тебе дано время испытания. Никогда ты не получишь другой возможности. Вечность пронесётся, но тебе не будет дано другого такого времени».

Потрясают фотографии военных лет. Ему, молодому сержанту, довелось пройти ад войны – бои под Ленинградом, на Курской дуге, разрушенные города Украины, Польши, Чехословакии, Германии – руины домов, зенитки, нацеленные в небо. Обломки сбитых самолётов. Его боевые товарищи по зенитному полку. Поверженный Берлин, во взятии которого Шпирко участвовал: рейхстаг, танки, цветущие яблони. Интересуюсь: а доводилось ли в годы войны брать в руки карандаш и бумагу?

– Какое там, – с улыбкой замечает Евгений Владимирович, – ни в коем случае. Представь себе – сидит солдатик и рисует окопы свои родимые. Не иначе, как шпион! Нет, карандаш брал лишь для того, чтобы черкнуть письмецо домой. Дескать, жив, бью гада-немца. Уже когда война закончилась, пришлось ещё года полтора послужить в Вене – тут и отвёл душу.

А скажите, какая Вена без танцев, без вальсов Штрауса? И здесь он, Шпирко, можно сказать, не имел себе равных, как-никак перед войной школу бальных танцев окончил. Ну как не танцевать победителю!

…О начале войны Евгений Шпирко узнал, когда был на пленэре в Хайте. В то время он учился на первом курсе художественного училища. В первый военный год будущий художник работал на патронном заводе, в 1942-м ушёл добровольцем на фронт. В 1947 году, вернувшись домой из Австрии, возобновил прерванные войной занятия в художественном училище.

Творческая биография художника началась в 1946 году, когда вместо крупнокалиберного пулемёта в руках Евгения Шпирко вновь оказались карандаши и кисти. Натурные этюды и рисунки солдат, ещё не успевших сменить военные гимнастёрки на гражданскую одежду, – особая страница в жизни художника и ценнейшие документы, выполненные участником и очевидцем самой страшной и жестокой из войн.

Евгений Владимирович перебирает графические листы. Они прямо-таки дышат атмосферой прошедших лет – это венские, послевоенные зарисовки: портретные, пейзажные. Это и работы, отражающие мгновения, разбросанные через целые десятилетия.

После графических листов он переключается на живописные работы – здесь их великое множество: этюды, законченные картины. Это же удивительно, сколько их можно вместить в небольшой и тесной в общем-то мастерской, если учесть, что какая-то их часть экспонируется в данный момент на выставке. Портрет отца; собственный портрет, на фоне которого я и сфотографировал художника; сияющий изумрудом зелени микрорайон в Ново-Ленино.

Меня удивило: почему так много пейзажей из того же Ново-Ленино – знакомые кварталы под кистью художника буквально искрятся, живут. А ларчик открывается просто: по замечанию одного из искусствоведов, со времени окончания училища в 1951 году и до самого выхода на пенсию Евгений Шпирко работал на «два фронта» – необходимость содержать семью заставила художника надолго уйти в рекламно-производственную сферу. Где только он не трудился: в кинотеатрах «Заря», «Гигант», «Хроника», «Пионер», директором выставочного зала Союза художников в Восточно-Сибирском книжном издательстве вместе с Р. Бардиной. Почти 15 лет был главным художником Ново-Ленинского микрорайона. Вот и весь «секрет» его пристрастия к району, где он долгое время жил и работал. Параллельно он творил в укромных уголках своей квартиры, в которой обитали ещё четыре творческие личности: его жена – Раиса Николаевна (график), дети – Александр (график, живописец, театральный художник); Марина (художник и педагог), Андрей (архитектор и дизайнер).

Любопытно, что свою первую персональную выставку Евгений Владимирович провёл пять лет назад – в год своего 80-летия (!). Она стала настоящим открытием самобытного живописца и графика для многих иркутян. Хотя многие годы он принимал участие в коллективных выставках – международных, республиканских, областных.

И вот ещё одна персональная выставка – и вновь юбилейная. Она убедительно показала: истинный талант не стареет. Его палитра молода, как и прежде.

На снимках автора: Е. В. Шпирко, фрагменты экспозиции