Мне 75 лет. Я родилась и прожила первые 25 лет своей жизни в Нижнеудинске. Здесь жили и умерли мои предки: дед погиб в гражданскую войну и был похоронен на местном кладбище. Рано овдовевшая бабушка одна вырастила троих детей, прожив трудную жизнь, и была похоронена рядом с дедом. Нас, их внуков, жизнь раскидала по разным концам бывшего Советского Союза. Но чуть ли не каждый год мы приезжали, теперь уже со своими детьми, на свою малую родину и всякий раз сразу шли на кладбище, обихаживали родные могилы.

Наступила перестроечная чехарда с её передрягами, с обнищанием, и о поездке в Сибирь из Волгограда, где я обосновалась, пришлось забыть надолго – не по карману стало такое путешествие. Но все промелькнувшие десятилетия я мечтала о том, чтобы под конец своей жизни приехать в Нижнеудинск и прийти на погост, где покоятся не только дед и бабушка, но и родители. И вот сбылось: я и моя родная сестра, проживающая в Иркутске, — обе в городе нашего детства. Первое, что мы сделали, – отправились на старое кладбище, где покоятся дед и бабушка. Каково же было наше удивление, возмущение, горе, когда обнаружили, что родные могилы стёрты с лица земли. И на их месте совершенно другие захоронения. Мы с сестрой не могли сдержать слёз, и я поклялась, что обязательно найду виновников вандализма и добьюсь их наказания.

Могилу нашего отца мы всё же нашли, проискав её больше четырёх часов, продираясь через горы кладбищенского мусора и заросли чертополоха. Но она всё-таки оказалась целой. А вот места упокоения деда, воевавшего в гражданскую войну, и бабушки так и не смогли найти. Вернувшись в Волгоград, я в прошлом году написала о наших кладбищенских злоключениях губернатору Иркутской области. Из областной администрации моё письмо переправили в муниципальное образование Нижнеудинска, но до сих пор никакого ответа не получила.

Похожее проявление вандализма было у нас в Волгограде, когда, не согласовав с родственниками, снесли довоенные захоронения и на их месте построили пивной бар и жилой комплекс. Родственники по суду добились солидной компенсации за нанесённый им моральный ущерб. Но я не торгую прахом бесконечно дорогих мне людей. Мне лишь необходимо знать, с чьего «высочайшего» дозволения совершён этот чудовищный акт вандализма на старом кладбище Нижнеудинска и будет ли кто-нибудь наказан?