Управляющий директор группы компаний «Тройка-Диалог» Андрей Шаронов считает энергетику самой инвестиционно привлекательной отраслью отечественной экономики. Но для того чтобы вложения в новые генерирующие мощности перестали быть рискованными и окупались, необходимо продолжать реформу. По мнению Андрея Шаронова, впереди самый сложный её этап: либерализация цен. Вопросы реформирования электроэнергетики уже семь лет входят в сферу профессионального интереса нашего собеседника, оставившего летом прошлого года пост первого заместителя министра экономического развития и торговли РФ. О первых итогах реформы и о том, что ждёт отрасль в ближайшие годы, он рассказал корреспонденту «ВСП».

— Почему процессы реформирования так и не способствовали оптимальному решению проблемы ввода новых мощностей в энергетике?

— Начнём того, что новая бизнес-модель в энергетике, которая появляется вместе с реформой, не минует проблемы длинного инвестиционного цикла. Кроме того, процесс реформирования затягивается. Вспомните первый указ президента, который появился в 1997 году, и концепцию реформы новой команды РАО «ЕЭС России», принятую в 1999 году. В 2001 вышло постановление, которое описало все этапы реформирования. Предполагалось, что в 2004 году РАО будет распущено. К этому времени должны были появиться частные энергокомпании, инвесторы. Сейчас 2008 год, а РАО до сих пор существует. Было сопротивление реформе, неверие со стороны традиционных энергетиков, губернаторов. Сам президент выбирал между работающей подконтрольной отраслью и непонятными тогда высоко рискованными результатами реформы. Пока мы выбирали, получилось, что многие стали энергодефицитными.

— Может быть, всё-таки выбрана неидеальная модель реформы?

— Конечно, можно было сделать и лучше. Но всё равно надо было пройти этап разделения монопольных и конкурентных бизнесов, найти для них эффективных собственников. И самое главное, сделать энергетический бизнес максимально привлекательным. А для этого ещё предстоит реформировать порядок ценообразования. У инвестора, вкладывающегося в новые объекты, закономерно возникает вопрос: а можно ли окупить инвестиции при нынешних тарифах? Государство, как вы заметили, на этом этапе «завибрировало»: нужны новые мощности, но для этого необходимо поднять стоимость электроэнергии до такого уровня, который вызывает психологический и политический дискомфорт.

— Можно уже сейчас оценить эффективность реформы с точки зрения привлечения инвестиций?

— Я не знаю другой такой отрасли в России, куда пришло бы такое количество инвестиций, как в электроэнергетику. Я не знаю такой отрасли, где бы действовали столь сложные правила регулирования рынка, уже одобренные сейчас государством. Это одна из немногих отраслей, где значительное количество прежде государственных функций передаются рынку. Через несколько месяцев начнёт действовать Совет рынка, и государство в этом органе не имеет большинства представителей. Он несёт на себе очень важные системные функции.

Я весьма позитивно оцениваю результаты уже пройденных этапов реформы, но процесс не завершён, он в самом разгаре, и правительство ещё не приняло ряд важных решений, в частности, как смягчить для населения либерализацию тарифов в 2011 году.

— Как бы вы описали нынешний этап реформы?

— Почему-то все считают, что реформа завершится с ликвидацией РАО ЕЭС, что должно произойти в этом году. Надо сказать, что вместе с этим завершится лишь её очередной этап, причём не самый болезненный. Следующий за ним этап либерализации тарифов может быть болезненнее, чем сейчас.

— Как потребителям к этому готовиться?

— Недавно был на Украине, слушал доклад одного аналитика. Тот говорил о прекрасных перспективах местной экономики. В нашем понимании эти заявления были странными, особенно сейчас, когда серьёзно подорожал российский газ. Он согласился, что рост цен на газ – это удар, но вместе с тем отметил, что это очень подогрело конкуренцию. По его словам, «забегали собственники компаний». Они ищут лучшее оборудование, чтобы снизить издержки. Вы представляете, каких стимулов мы лишаем нашу экономику?! Мы неконкурентоспособные. И когда на рынке нефти что-то случится, мы никого не сможем догнать. Это фундаментальное отставание.

— Можно ли рассчитывать на то, что власти придержат либерализацию тарифов для населения, которая должна начаться в 2011 году, или, к примеру, будут созданы эксклюзивные условия, по аналогии существования прямых договоров в промышленности, скажем, для населения Сибири и Дальнего Востока, ведь государство заинтересовано в решении демографической проблемы в этом регионе?

— Тема рыночных цен на электроэнергию для населения серьёзная, она важна не только для Сибири и Дальнего Востока. Если плата за электроэнергию неподъёмная, это становится проблемой как для жителя Иркутской области, так и Пензенской. Государственная политика должна быть сопоставима по отношению ко всем. Ранее мы ошибочно считали, что от высоких тарифов страдает всё население. Но оно абсолютно дифференцировано. Здесь следовало бы соблюсти несколько простых постулатов. Во-первых, нужно отказаться от перекрёстного субсидирования, перейти к прямому субсидированию населения. Тогда мы не искажаем экономические стимулы для предприятий. Второе, говоря о прямом субсидировании, мы должны это население дифференцировать. Сейчас и ранее наибольшую выгоду от субсидирования тарифов на электроэнергию получали самые богатые, потребляющие больше электроэнергии, хотя бы потому, что имеют большую жилплощадь. Выделив группу, нуждающуюся в субсидиях, мы должны понимать, что расходы государства будут достаточно велики. В связи с этим возникает третье правило – нормирование. Предположим, семье из четырёх человек по льготному тарифу определить 150 киловатт-часов в месяц. Если они не занимаются каким-нибудь подпольным производством в квартире, то им должно хватить этого лимита. За всё сверх нормы придётся платить по полной. Это очевидный, экономически понятный механизм.

— Это должны быть федеральные или региональные субсидии?

— В первую очередь, конечно, региональные. Если у региона не хватает денежных средств, то необходимо договариваться о трансферах. Если сделать субсидию исключительно федеральной, региону будет всё равно, кто и как её получит. Как только включается механизм софинансирования, местные власти становятся очень разборчивыми.

— Не кажется ли вам в рыночной ситуации противоестественным существование отношений «потребитель-поставщик» через прямые договоры?

— Формально существования некоего «служебного входа» в виде прямых договоров при наличии понятных правил рынка не должно быть. Но, с другой стороны, мы не можем сбросить со счетов тяжёлое советское наследие, когда при выборе места для строительства нового предприятия не учитывалась экономическая и производственная целесообразность. Мы не можем избежать практики прямых договоров. Необходимо примирить общие правила с некоторыми исключениями для исторически существующих крупных потребителей.

— Но как это объяснить остальным потребителям?

— Отчасти эту проблему надо решить и введением прямого субсидирования. Сегодня население дотируется именно мелкими и средними промышленными потребителями. С другой стороны, этому есть достаточно прагматичное объяснение: экономико-географические особенности России. Ещё Сергей Витте ввёл тарифную систему для железной дороги, которую мы унаследовали: предприятия с более коротким плечом транспортировки субсидировали тарифы компании, которые везли товар на более дальние расстояния. У нас есть производства, которые расположены далеко от рынков. Раньше они работали на внутренние потребности, а теперь – на внешние. При справедливой экономике мы должны были их закрыть, а сами расселиться вдоль границ.

— Но почему в стране, где значительная часть бизнеса сосредоточена в регионах со сложной логистикой, была избрана рыночная модель реформы?

— Потому что она фундаментально правильная. Если тарифы регулировать, то риск остаться обманутыми производителями электроэнергии остаётся высоким. У энергетиков будет стимул не сокращать издержки, а убеждать регулятора в том, что дешевле производить энергию нельзя. Только рыночная модель, только она создаёт стимулы снижать затраты. А чтобы компенсировать недостатки рынка, прежде всего чтобы сохранить предприятия, расположенные далеко от рынков сбыта, приходится вводить в модель искусственные искажения.

Беседовала Наталья ГАВРИЛОВА