Народному артисту России, лауреату Государственной премии, обладателю национальной премии «Золотая маска» в номинации «За честь и достоинство», почётному гражданину области Виталию Венгеру исполнилось 80 лет. Болезнь сегодня не позволяет ему выходить на сцену, но зрители ждут Виталия Константиновича и не представляют академический драматический театр имени Охлопкова без этого артиста.

За пятьдесят восемь лет службы в театре не одно поколение иркутян видело его на сцене в самых разных ролях – таких, где он мог смешить отчаянно или вызывать слезы. В привычное понятие актёрского амплуа Венгера вместить трудно – он может играть на сцене любой образ, будь то герой-любовник или характерный герой. В молодости за ярко выраженную «западную» внешность его часто назначали на роли диверсантов или эмиссаров западной разведки. Но были в его репертуарном списке и секретари райкомов, руководители крупных предприятий. Актёр жил в ногу со временем, нимало не смущаясь, что приходится воплощать на сцене образы, полностью придуманные автором.

А как он умеет играть эпизоды! Это только кажется, что сложнее исполнять главную роль, а в небольшой работе актёру проще. Может быть, если речь идёт о ремесленнике. Но когда на сцену выходит мастер, за короткий промежуток времени он создаёт уникальный характер, который запоминается, становится ключевым в развитии действия. Бывает, что небольшая роль не выписана драматургом, кажется, в ней нет простора для актёрского воображения. Бывает, что и репетировать скучновато, тогда Венгер находит сценические приспособления, которые сразу обращают на себя внимание.

Кроме реалистически выстроенных образов, Венгер может выразить на сцене некую странность, персонаж-фантом, который реален и в то же время кажется существом мистическим. Вспоминается Тарелкин в «Смерти Тарелкина» Сухово-Кобылина. Когда актёр играл эту роль, он был в среднем возрасте, полон жизненных сил, но по внешним признакам его Тарелкин выглядел древним стариком: лысая голова (актёр надевал на свою густую шевелюру мантюр), чуть согнутая спина и странная распластанная походка, делающая его похожим на паука. Так выражался психологический жест героя, сущность человека-вампира, живущего тем, что он ловко умеет выкачивать у окружающих энергию, но не только энергию, а деньги, много денег.

Почти в это же время он играл и роль Гастрита в спектакле «Вечер» по пьесе Дударева. Вредный старик, постоянно ворчащий, недовольный всем и каждым. Не случайно его прозвали Гастритом – очень умело он мог довести своего собеседника до изжоги, до приступа боли в желудке. Но был Гастрит Венгера стариком с дурным характером не всегда – одиночество, отсутствие любви сделали его таким. На сцене проходила жизнь человека, доживающего свой век в бедной, заброшенной, вымирающей деревне.

Откуда интеллигент не в первом поколении Виталий Константинович Венгер так хорошо знает народный характер? Чтобы сыграть деревенского дедка, одного профессионализма мало, здесь и вахтанговская школа не спасет. Для народного характера нужна особая наблюдательность, обострённое чувство правды жизни, которые делают персонажи актёра узнаваемыми, часто смешными и трогательными одновременно.

Скольких возрастных ролей переиграл Венгер в своём далеко не старом возрасте! Их ему охотно давали, зная талант актёра к сценическому перевоплощению. Вернее, трансформации, в которой он при помощи костюма и грима мог менять свою внешность до неузнаваемости, а вместе с внешностью и характер, психологическую выразительность образа.

Этому перевоплощению он научился в Московском училище имени Щукина – вахтанговской школе, где преподавали прямые ученики Евгения Багратионовича: Сицилия Львовна Мансурова, Николай Рубенович Симонов, Михаил Фёдорович Остангов. Рядом со своим однокашником Михаилом Ульяновым Венгер казался мальчишкой, который пороха не нюхал, о жизни знал только из газет, но настырность, с какой он учился, выдавала в нём «не мальчика – мужа». Время было суровое – 1945 год, сразу после войны, той суровой годины, которая закалила характеры, научила молодых людей самостоятельности.

Студенты были вольны делать всё, что хотели, но занимались добросовестно, не жалея сил и времени на бесконечные репетиции, мастер-классы, семинары, уроки по многочисленным дисциплинам актёрского мастерства. Именно в училище появились у Виталия Константиновича способность к импровизации, умение в одну секунду перевоплотиться в любой, даже самый узнаваемый персонаж. Как-то его попросили показать Остангова, Венгер поднял воротник пальто, вытянул челюсть, сгорбился. Похожесть на великого артиста была удивительной, правда, несколько карикатурной. Тут же его сфотографировали, а снимок показали Михаилу Фёдоровичу. «Что, молодой человек, скабрезничаете?» – строго спросил учитель ученика, но через минуту рассмеялся и сказал, что любит шутки: на снимке юный Венгер действительно был похож на него.

В Иркутск Виталий Константинович попал сразу по окончании училища. Может быть, и уехал бы спустя время, но театр был хорош, перспективы открывались такие, каких у начинающего актёра в Москве просто не могло быть. А ещё он влюбился в юную пианистку Эльзу Мазур и ни о чём, кроме как о романтических свиданиях, думать не мог. Они поженились, с этого момента Виталий Константинович попал в женское царство: в семье была мама Эльзы Павловны Анна Иогановна и ещё бабушка, которые нуждались в помощи мужчины. С каким удовольствием носил он воду из колонки, топил печь, придумывая на ходу массу этюдов. Он делал работу, незнакомую для москвича, детство которого прошло в Берлине, где отец служил в советском посольстве. Для него обустройство быта в деревянном неблагоустроенном доме было полно романтики, которую он ощущал так же остро, как красоту куржака на деревьях, трескучесть морозов, таинственную поволоку туманов! Разве можно было не остаться в Иркутске, не стать актёром, призванным верному служению одному театру?

Формула успеха Венгера проста – труд и талант легли в основу его творчества, в котором со временем стали проглядывать черты не только комедийного, но и трагического актёра. Возьмём хоть одну из последних его работ – спектакль «Король Лир», где он играл главную роль. Зрители видели в нем не только замечательную работу актёра, им интересно было режиссёрское решение трагедии, основанной на метафорическом движении круга. В оформлении художника Александра Плинта этот огромный круг стал потерявшей равновесие земной твердью, вздыбившейся от безумных поступков короля. Настоящий Лир, в раскаянии, трагическом осмыслении содеянного, начинает проступать только тогда, когда молох, висящий над сценой, приходит в равновесие. Гармония мира была разрушена, и гармония мира восстановлена вновь.

Если говорить о философском осмыслении актёром своей профессии, лучшего примера, чем образ Тевье Молочника в спектакле «Поминальная молитва», не найти. Его Тевье жил в согласии с самим собой благодаря мудрости и чувству юмора. Замечательный текст Шолом-Алейхема, переведённый на сценический язык Григорием Гориным, стал для актёра собственным текстом, настолько органично он был освоен им, а тяжеленная телега, которую он постоянно таскал по сцене, – символом бытия, превратившим его в ломовую лошадь. Мудрость Тевье стала мудростью актёра, наблюдающего за жизнью в её стабильном состоянии и сломах, происходящих во все времена. Как относиться к переменам, перекрасившим все цвета, как поменять идеалы, перестроить сознание?

Неправда, когда говорят, что актёры путают сцену с жизнью. Сцена просто помогает актёрам жить. Она наделяет их полнотой чувств и тем благородством, с каким живут герои в спектаклях. Например, как Несчастливцев Венгера в «Лесе» Александра Николаевича Островского. Бедный актёр, кочующий из «Вологды в Керчь», он способен отдать последние деньги во имя счастья своей племянницы. А какими переливчатыми в настроении и чувствах были герои Венгера в спектаклях, поставленных по пьесам Чехова! В них сосредотачивалось всё – мудрость и усталость, стремление любить и постоянное желание освободиться от этого чувства. Его чеховские герои противоречивы, но они всегда были полны высокой духовности, того нравственного начала, которое отличает подлинного интеллигента, человека избранной и непростой судьбы.

Помогала актёру его детскость, с которой он не может расстаться даже в своём преклонном возрасте. Бывало, Виталий Константинович рассердится до крика, эмоционального срыва и тут же приходит в хорошее настроение. Совсем как дитя, которому сказали: «Нельзя!» – «Как нельзя?» Где ещё можно встретить актёра, который на протяжении всей своей творческой жизни рисовал шаржи на товарищей, на всех, кого считал интересным объектом внимания. Созданием этих небольших работ, преувеличивающих комическое начало в человеке, он начал заниматься с юности. Накопилось их у него в таком количество, что получилась книга, ставшая его третьей авторской работой, до этого были книги-воспоминания о времени, театре, своих товарищах по сцене.

О Венгере можно говорить бесконечно: на протяжении своей творческой жизни он удивлял и, надеемся, удивит ещё. Любая его сценическая работа была непредсказуема: идёшь на комедию, а видишь человеческую драму. В серьёзной пьесе он мог насмешить или вызвать улыбку. Актёр давно понял, что человек состоит не только из чёрного и белого цветов, он многоцветен и многогранен, тем и интересен.

Будьте здоровы, дорогой Виталий Константинович, и поскорее выходите на сцену. Зрители ждут Вас! Многие Вам лета!