В середине прошлой недели в нашей области, на территории Иркутского лесничества, в полутора километрах от Смоленщины, был официально зарегистрирован первый лесной пожар 2008 года. Его удалось потушить в день обнаружения. Но «красный петух» уже кукарекнул. Пожароопасный сезон 2008 года открыт.

Не зря говорят в народе: «Пришла беда – отворяй ворота». Одним пожаром не ограничилось. Уже на следующий день, в четверг, лес вновь загорелся. Теперь в девяти километрах от Бугульдейки. Это Ольхонское лесничество, зона Байкала. В пятницу от сельскохозяйственного пала вспыхнул лес вблизи Большой Куры, на территории Усть-Ордынского лесничества. Потом возникли пожары на территориях Усть-Удинского и Заларинского лесничеств, ещё два в зоне Байкала – неподалёку от Курети и Косой Степи. В минувшее воскресенье получено сообщение о двух наиболее крупных лесных пожарах, о которых Иркутская авиабаза была проинформирована с опозданием. Оба на территории Аларского лесничества – в километре от Кутулика (площадь пожара 24 га) и в двух километрах от Александровки (10 га).

А в общей сложности, ко вчерашнему утру на счету нового пожароопасного сезона, по сводкам Иркутской базы авиационной охраны лесов, числилась уже чёртова дюжина лесных пожаров. Огнём повреждено почти 70 гектаров леса, находящихся вблизи человеческого жилья. Весенних гроз Иркутскгидромет пока не фиксировал — все пожары возникли по вине человека. Прошлой весной в эту пору лес ещё не горел.

Пару недель назад, в солнечный и ветреный день возвращался я по Московскому тракту из редакционной командировки. На протяжении более чем трёхсот километров то справа, то слева от дороги видел дым. Иногда он поднимался в небо далеко на горизонте, иногда совсем рядом, из-за ближайшего взгорка, из-за берёзового колка или соснового бора. И хотя я ясно видел, что некоторые дымы поднимались над лесными массивами, официально это были ещё не лесные пожары, а их неизменные, ежегодные предшественники. Если говорить официальным языком, источниками пугающего дыма были контролируемые профилактические отжиги сухой травы работниками лесхозов и… запрещённые, проводимые неизвестно кем сельскохозяйственные палы.

Где-то между Заларями и Кутуликом мы с водителем увидели открытый огонь рядом с дорогой. Горело изобилующее перелесками заброшенное поле, за которым год или несколько лет не было никакого ухода. Густая, высохшая трава стоит выше колена, иногда по пояс. Ненасытный огонь прыгает по поверхности травостоя и, набрав силы, устремляется вниз, к корням, пытается вгрызться в ещё не оттаявшую землю. Вверху, над травой, пламя рваное, полупрозрачное. А внизу, раздуваемое ветром, — нестерпимо-яркое, похожее на плазму. Временами отдельные клубы огня, оторвавшись от общего километрового фронта, прокатываются по верхушкам травы на 20 – 30 метров вперёд и внезапно растекаются яркими кляксами, занимая новые позиции. Увлёкшись фотосъёмкой, я не сразу услышал сигналы встревоженного водителя. Он жал на клаксон, требуя вернуться к машине. Потом объяснял: «Вы же знаете, как легко и неожиданно огонь берёт людей в кольцо…».

Поведение огня, выпущенного на свободу, действительно бывает похожим на «разумное». Лесники рассказывали, что на больших пожарах нередко возникает ощущение, будто огонь расползается по лесу не абы как, а в соответствии с собственными хитроумными планами, с собственной стратегией, направленной на то, чтобы обмануть людей. Он прячется в лесную подстилку и незаметно, крохотной искоркой, проползает иногда десятки метров, прикрываясь опавшими листьями, чтобы потом внезапно и мощно вспыхнуть за спинами людей. В виде угольков он молнией пролетает над головами огнеборцев, чтобы упасть и разгореться там, куда никто не смотрит. И не дай Бог зазеваться, отвлечься хоть ненадолго: излюбленный приём таёжного пламени – захватить зевак в кольцо, нейтрализовать, чтобы самому выжить.

Вот и здесь, между Кутуликом и Заларями, казалось, что огонь продвигается вперёд многометровыми прыжками не из-за порывов ветра, а для того, чтобы успеть в лес до появления пожарных. Но никто не спешил тушить пылающее поле. Более того, я не увидел ни одного человека, хотя бы издали наблюдающего за этим сельскохозяйственным палом, чтобы в случае необходимости подать людям знак беды. Впрочем, может быть, это и не пал был вовсе, а результат обыкновенного хулиганства, или халатности, или… Как бы то ни было, но увидев в первых пожарных сводках авиабазы ссылки на Кутулик и Залари, я уже не удивлялся.

Виталий Рябцев, заместитель директора Прибайкальского национального парка, полагает, что нынешний пожароопасный сезон может оказаться чрезмерно жестоким и превзойти своими последствиями даже дымное лето 2003 года.

— Зимой в Прибайкалье выпало очень мало снега, — объясняет он свою тревогу. – И поскольку наши леса в течение ряда лет многократно проходились низовыми пожарами, там скопилось огромное количество засохших и засыхающих деревьев и кустарников. Плюс груды стволов и сучьев, брошенных «чёрными лесорубами». Это всё «пища» для будущих пожаров. Ситуацию крайне усугубляет то обстоятельство, что с первого января 2008 года лесхозы претерпели очередную реформу, а на практике это связано с сокращением персонала, с уходом как раз тех лесников, в чьи обязанности входила борьба с пожарами. Сейчас лесхозы, по существу, лишились тех рук, которые позволяли им бороться с этой неизбежной бедой. Что остаётся? Только МЧС? Этого недостаточно. Они не справятся.

В лесхозах, которые теперь называются государственными автономными учреждениями, и раньше-то людей не хватало для тушения пожаров в пик сезона. Поэтому при проведении реформы, по крайней мере теоретически, сокращения работников леса не планировалось. Спрашиваю Юрия Михайлова, заместителя руководителя Агентства лесного хозяйства нашей области, действительно ли новая реорганизация на практике привела к сокращению людей, занимавшихся лесным хозяйством?

— Привела, — отвечает он негромко и после короткой паузы повторяет более жестко. — Привела! К сожалению, «без крови» ни одна реорганизация не обходится. Чтобы гарантированно обеспечить сохранность лесов, мы сейчас заключаем контракты, договоры, соглашения со сторонними предприятиями на оказание услуг по тушению лесных пожаров. Это и раньше делалось, но нынче этой работе уделяется больше внимания и проводится она более тщательно. На предприятиях должны быть заранее сформированы специальные пожарные бригады, звенья. Готовится техника, которая будет отправляться в лес по первому требованию. Ну и, главное, мы разрабатываем меры, в том числе социальной направленности, которые помогут вернуть в лесхозы уволившихся специалистов и привлечь молодёжь.

— Лето обещает быть трудным, — соглашается начальник государственного лесного контроля и надзора агентства Алексей Бархатов. – Предпосылки очень тревожные. Но деньги на борьбу с пожарами выделены. А вот хватит ли их – это будет зависеть от объёмов, от размеров беды. И, конечно же, от эффективности использования этих средств. Многое будет зависеть также от погоды, управлять которой мы ещё не умеем. Только это всё вторично. А самый главный фактор, влияющий на количество пожаров, – это наше человеческое отношение к лесу. Более 80 процентов пожаров в лесу возникает по нашей вине, по вине людей, от нашего неправильного понимания того, где мы живём, как мы живём, и что после нас будет…

Вчерашняя пожарная сводка Иркутской авиабазы оказалась относительно спокойной. Окончательно потушены два локализованных ранее лесных пожара на территории Ольхонского лесничества. А новых, слава Богу, не обнаружено. Жаль только, что спокойствие это зыбкое, неустойчивое: новых пожаров не возникло не потому, что люди поумнели, а потому что в воскресенье погода испортилась. А «красный петух» уже кукарекнул и со дня на день, как только наладится погода, он наверняка запоёт в полную силу.

Фото автора