В марте 2008 года исполнится 15 лет со дня создания Иркутского регионального СОБРа – специального отряда быстрого реагирования. Возник он на волне разгула в нашей стране организованной преступности, появления очагов сепаратизма и терроризма. Бороться с хорошо вооружёнными бандитами милиции становилось всё труднее. Вот тогда-то, чтобы эффективно противостоять этому валу преступности, в октябре 1992 года Кремль и принял решение создать впервые в истории новой России специальные милицейские подразделения быстрого реагирования.

А уже через полгода в Приангарье в составе Восточно-Сибирского управления по борьбе с организованной преступностью появился свой СОБР.

В отряд брали только лучших

Первым командиром этого элитного отряда, призванного осуществлять силовое прикрытие проводимых правоохранительными органами мероприятий, был назначен Владимир Трифонов, который занимал одновременно должность заместителя начальника Восточно-Сибирского РУБОП. Потом СОБР возглавляли в разные годы Виктор Цибульскас, Юрий Карасёв, Владимир Черных, Сергей Кондобаев. Ныне аббревиатура СОБР упразднена. Подразделение называется по другому – ОМСН (отряд милиции специального назначения) ГУВД по Иркутской области. Но задачи его не изменились, остались прежними. Возглавляет ОМСН полковник милиции Сергей Кондобаев, который дал не так давно «Восточке» эксклюзивное интервью.

На сей раз я решил разыскать бывшего командира СОБРа (1995–1998 гг.) подполковника милиции Виктора Цибульскаса, одного из самых ярких личностей в истории иркутского милицейского спецназа, и рассказать о нём нашим читателям. Ему 52 года, он давно в отставке, но, выйдя на пенсию по выслуге лет и имея за плечами высшее юридическое образование, без дела не сидит. Возглавляет службу безопасности в крупной коммерческой компании. Там мы и встретились, познакомились.

Виктор Цибульскас пришёл в СОБР уже в звании майора милиции – спустя 6 месяцев после его создания. Был у Владимира Трифонова замполитом, то есть заместителем по работе с личным составом. А до этого служил оперуполномоченным в Усольском ОБХСС, позднее – его начальником, а затем перешёл в Восточно-Сибирский РУБОП в отдел по борьбе с коррупцией. Отдал в общей сложности внутренним органам более 16 лет.

В СОБР его взяли без проблем. Хотя отбор был очень строгий и тщательный. В спецотряд набирали самых лучших, опытных и идейно закалённых. Предпочтение отдавали тем, кто уже повоевал в горячих точках, спортсменам, особенно мастерам по рукопашному бою.

– Проверяли нас и на выносливость, и на умение действовать в любой неординарной ситуации, и на психологическую совместимость. Ну и, разумеется, на способность владеть всеми видами оружия, – вспоминает Цибульскас.

– Вооружение у бойцов СОБРа было хорошее?

– Да. Мы имели самые последние новинки. В том числе бесшумные винтовки и пистолеты, «стреляющие» ножи (собровцы называли их «разведчики») и т.д. Это оружие, кстати, очень пригодилось в Чечне, куда наш сводный отряд Восточно-Сибирского РУБОПа, большую часть которого составляли собровцы, был командирован в январе 1995 года. Со дня создания СОБРа прошёл всего один год и восемь месяцев, ещё не закончилось полностью становление коллектива, но надо было ехать. Ситуация в Чеченской Республике складывалась опасная.

Замполита Виктора Цибульскаса назначили командиром сводного рубоповского отряда, направившегося на Северный Кавказ.

«Кошки», которые спасали спецназовцев

Многие газеты обошёл этот исторический снимок: чеченские боевики намалевали на бетонной стене в Грозном: «Добро пожаловать в ад». А чуть ниже другие слова, той же красной краской: «СОБР. Иркутск. Мы вернулись!» Но «переписка» эта появилась намного позже, в 1999 году, после перемирия между Москвой и Грозным.

Когда боевики «приглашали» российских солдат и милиционеров «пожаловать в ад», то есть обещали им устроить такую же кровавую баню, что и в первую военную кампанию, то, честно говоря, они не очень-то грешили против истины. Прибывшие в Грозный в январе 1995 года иркутские собровцы вспоминают, что там был действительно настоящий ад. Всё горело, всё стреляло, всё, что двигалось, уничтожалось с обеих сторон.

– Город тогда почти полностью контролировался дудаевцами, – вспоминает герой этого очерка. – И лишь его северная часть, всего процентов двадцать, была в руках федеральных сил – армии, внутренних войск, милиции. Здесь, на территории молокозавода, мы и оборудовали свой пункт временной дислокации.

По южным меркам стояли крепкие морозы – до девяти градусов ниже нуля. Слякоть, разруха… Грозный лежал в руинах – поработали авиация и танки. Иркутян встретили собровцы из Воронежа на дальних подступах к городу, минуя минные заграждения, провели по полям на молокозавод. Наши ребята базировались там со 150 собровцами из Западной Сибири. Этим объединённым отрядом из трёхсот сибиряков командовал полковник милиции Юрий Зайцев из Новосибирска, а Виктор Цибульскас был его заместителем. Кстати, нынешний командир иркутского ОМСН Сергей Кондобаев и его заместитель Владимир Вострецов тоже были в том отряде.

В первые дни штурма Грозного среди федеральных сил, вспоминает Виктор Цибульскас, царила полная неразбериха. Было неясно, кто за что отвечает, кто какие рубежи берёт, кто куда направляется. Там было много ведомств – армейских, милицейских, фээсбэшных, внутренних войск, – и они плохо координировали между собой свои действия.

Бывало, отправят иркутских собровцев «зачистить» какой-либо подозрительный дом, участок, поискать схроны с оружием и боеприпасами, лёжки снайперов, а на армейском блокпосте в ужасе хватаются за голову. Говорят: «Вы куда едете, ребята?! Там же через 20 минут артподготовка начнётся. Поворачивайте назад. Иначе под огонь своих попадёте».

– Противник был хитрый, изощрённый – отходя, всё внутри домов минировал, – рассказывает Виктор Цибульскас. – Старался нанести нам ущерб любыми способами, любыми средствами. Но и мы были не лыком шиты. Придумали свою контрмеру – железную «кошку» на длинной верёвке.

«Кошками» наши собровцы пользовались всякий раз, прежде чем открыть дверь в подвал, в подъезд, в квартиру, в гараж. И даже окна открывали с их помощью. Цепляли это приспособление за ручки и тянули верёвкой на себя. Ждали, последует взрыв или нет. Только после этого заходили. Протаскивали «кошки» и по полу. Спасли в итоге десятки жизней спецназовцев, потому что мины и растяжки попадались буквально на каждом шагу.

Ночная дуэль снайперов

Виктор Цибульскас разрабатывал операции и сам в них участвовал. На их выполнение выезжали на бэтээрах. В первые дни садились внутрь боевых машин пехоты, полагая, что таким образом будут защищены от пуль боевиков. Но дудаевцы научились ловко сжигать бэтээры из гранатомётов. Стреляли отовсюду – из окон, с крыш, из подворотен. Объятые пламенем машины вмиг превращались из надёжного средства передвижения в смертельные ловушки. Кто пытался выскочить наружу, тех боевики ловили на мушку автоматов. Так погиб один милиционер из Кемерова, пятерых тяжело контузило, некоторые получили пулевые ранения. Тогда собровцы-сибиряки тактику быстро поменяли. Сели на броню, то есть поверх бэтээров.

– Выжить на броне шансов было больше, – говорит Виктор Цибульскас, – потому что так мы лучше видели противника, могли встретить его упреждающим огнём. У каждого из нас, сидевших на бронемашине, во время передвижения был под прицелом свой сектор. Подвал, первый, второй или верхний этаж. Так что боевика-гранатомётчика удавалось засечь сразу. Как только мы эту тактику применили, потери и обстрелы резко сократились. Дудаевских снайперов, которые наносили нам в первые дни серьёзный урон, тоже утихомирили.

– Это как – «утихомирили»?

– Да просто: наши снайперы уничтожили их большую часть.

Выследить и поразить вражеского снайпера – дело нелёгкое. Это под силу лишь другому снайперу – с противоборствующей стороны. У иркутских собровцев было их шесть. В том числе Валерий Хмыльнин, парень из Горной Чуи, что на Маме, из большой шахтёрской семьи. У него, единственного во всём отряде, была бесшумная винтовка. И Валера использовал её очень эффективно. Когда он поражал вражеского снайпера, боевики были в состоянии, близком к панике. Они не слышали выстрела, не могли определить, откуда прилетела пуля. К счастью для иркутян, дудаевцы такого суперсовременного оружия в ту пору ещё не имели.

Они использовали бесшумные винтовки иностранного производства, но назвать их совершенно бесшумными было нельзя. При выстреле «иностранка» всё равно издавала своеобразный лёгкий звук, и собровцы вычисляли по нему местонахождение её хозяина.

Иркутянам помогали ещё и дерзость, наглость, лихачество чеченских снайперов. Они не маскировались, не таились, открыто стреляли из окон, а ночью курили, даже не занавесив их. Дудаевских снайперов было много. Охотились они на федералов с присущей им изощрённостью. Солдата или милиционера не убивали сразу, а только подстреливали, чтобы тот оставался жив, но передвигаться не мог. Ждали, когда к раненому подбегал другой боец, чтобы помочь, и тогда убивали двоих. А то и троих сразу.

Иркутские собровцы матерились, говорили, что война, конечно, грязное дело, но это уже не война, а подлое изуверство. Потому что на любой войне всё же существуют какие-то человеческие правила: раненых, то есть выведенных из строя, не добивать, головы не отрезать, животы не вспарывать. Однако к чеченским сепаратистам это не относилось. Иркутские собровцы решили раз и навсегда разобраться с таким неадекватным врагом. И выщелкали в центре Грозного почти всех дудаевских снайперов за одну ночь.

– Как же это удалось сделать? – искренне удивляюсь я, обращаясь к Виктору Цибульскасу.

– Мы выставили против чеченских снайперов собровские «тройки» – летучие мини-группы, в которые входили помимо нашего снайпера ещё гранатомётчик и пулемётчик, – говорит Цибульскас. – Как только засекали местонахождение снайпера-боевика, сразу же, почти одновременно, открывали по нему огонь все бойцы «тройки». Чтобы наверняка. Чтобы это «осиное гнездо» уничтожить раз и навсегда. Ведь снайпер редко когда воюет один, у него есть помощники, охрана… Утром перехватили по рации приказ Дудаева: всем чеченским снайперам, оставшимся в живых на окраинах города, стянуться в центр для защиты президентского дворца. Но это Дудаеву уже не помогло.

В той ночной дуэли снайперов особенно отличился Валерий Хмыльнин. Действовал он осторожно, осмотрительно и скрытно. Не питал иллюзий, что винтовка у него бесшумная и его не «вычислят». Действовал по всем правилам снайперского искусства. Потому и не был даже ранен.

Погиб Валерий не от вражеской пули, а при столкновении двух наших бэтээров – милицейского и армейского. Иркутские спецназовцы узнали, что в одном из подвалов жилого дома уже длительное время прячутся от огня и своих, и федералов чеченские старики, женщины, дети. Есть тяжело больные. Им нечего есть, кончилась питьевая вода.

Виктор Цибульскас:

– Мы взяли у коменданта муку, сахар, крупу, тушёнку, хлеб, медикаменты и повезли всё это им на двух бронетранспортёрах. Очень торопились. Ехали на большой скорости. И тут, откуда ни возьмись, вылетела из проулка армейская бронемашина. Врезалась в один из наших бэтээров. Как раз в тот, где на броне сидел Валера Хмыльнин… Попал он в эту аварию 9 февраля 1995 года. А через сутки скончался в Моздокском госпитале от полученной черепно-мозговой травмы. Врачи оказались бессильны спасти ему жизнь. В этот же день, 10 февраля, мы должны были возвращаться домой, в Иркутск.

Младший лейтенант милиции Валерий Хмыльнин был совсем молодой, даже не успел обзавестись семьёй. Дружил с девушкой, очень любил её, собирался по возвращении из Чечни жениться. На малой родине, в Горной Чуе, собровца похоронили со всем почестями. Как героя. Родина наградила Валерия (посмертно) орденом Мужества. В Иркутской области ежегодно проводится теперь среди спецподразделений снайперский турнир его памяти.

Фото автора и из архива пресс-службы ГУВД по Иркутской области

(Окончание в следующем номере «ВСП»)