Мой старший брат Ёська учился в школе, я проявлял к его учёбе жгучий интерес. Однажды в пятилетнем возрасте добрался до его школьной сумки. Так назывался в то время портфель: «сумка» и всё. По-другому не называли. Среди множества интересных вещей моё внимание привлекла его тетрадь, в которой я увидел исписанные чернилами листы. Один лист был перечёркнут крест-накрест красными чернилами и потому показался мне особенно красивым. Под всем написанным красовался большой жирный кол. Это мне так понравилось, что я, не теряя времени, все листы в тетради перечеркнул красным карандашом. Единицу тоже не забыл нарисовать. С тех пор портфель моего брата от меня прятали постоянно. Иногда я до него всё равно добирался. Операция с рисованием единицы и перечёркиванием всего написанного повторялась.

Брат был пионером, и у него был красивый красный галстук, который от меня тоже прятали, иначе я незамедлительно навязывал его на себя. Отнять у меня было невозможно: я устраивал дикий рёв.

Наконец я и сам стал первоклассником, и в этот год произошло для меня великое событие. Я узнал, что есть космическое пространство. Космос нам, деревенским людям, открыло радио. В 1957 году был запущен первый искусственный спутник Земли. Народ выходил на улицу по вечерам, чтобы увидеть летящую звёздочку спутника. Радио вещало, какие мы молодцы и как сильно обогнали Америку. Старшие школьники чувствовали себя героями. Они рассказывали, что такое космос, почему спутник летает и не падает. В общем, можно сказать, страна открыла для себя новую эру, космическую.

В нашей деревне была только начальная школа на четыре класса. Учителей было всего двое – Николай Афанасьевич и Вера Ивановна. Каждый вёл по два класса. Николай Афанасьевич был красивым мужчиной с многочисленной роднёй. Вся родня очень гордилась тем, что именно их родственник работает учителем. У него был хороший дом с крепким хозяйством — немалым подспорьем к небольшой зарплате учителя. Он ходил в наглаженном чёрном костюме и блестящих ботинках. Вся деревня его очень уважала и прислушивалась к его мнению. С ним часто советовались по тому или иному вопросу. Вера Ивановна одна во всей деревне рисовала себе карандашом брови и красила губы. Она жила одиноко в своём учительском домике, хозяйства никакого не держала, даже куриц у неё не было. Картошку тоже не сажала, что было для деревни и вовсе необычным. Почти ежедневно посещала родителей своих учеников, которые старались её угостить. Каждый надеялся на поблажки своему ребёнку. Моя мама тоже старалась дружить с учительницей и кормила её ужинами. Как оказалось, напрасно.

Мне не повезло: я пошёл в школу, когда первый класс набирала Вера Ивановна. Мне, безотцовщине, хотелось учиться у Николая Афанасьевича. Но выбора не было, пришлось учиться под женским началом. Зато я за четыре года хорошо изучил изменчивый женский характер. Особыми успехами в учёбе я не отличался. Имел отличную память, что позволяло не делать домашних уроков и сносно учиться. Наконец настало время приёма в пионеры. Был уже куплен галстук, я учился его повязывать. В школе дали разучивать пионерские правила. Пионер – всем ребятам пример, и тому подобное. И вот торжественный день настал. Была выстроена общешкольная линейка из всех четырёх классов нашей начальной школы. Мы давали торжественную клятву пионера и поначалу даже салютовали друг другу. Но как-то постепенно наша пионерская активность угасла. Всё стало обыденным и формальным.

Однажды Вера Ивановна, находясь в добром расположении духа, сделала мне предложение. Она сказала: «Володя, если ты закончишь четверть без троек, я повезу тебя в цирк». Я предложение принял с восторгом и всерьёз взялся за учёбу. Уже через неделю в моём дневнике красовались только пятёрки. На меня свалилась слава отличника. На обще-школьном собрании Николай Афанасьевич потрясал моими тетрадками и хвалил перед всеми.

Наконец четверть закончилась и я, затаив дыхание, понёс показывать свой табель Вере Ивановне. Она, конечно, всё знала. Ведь она сама его заполняла; в нём не было не только троек, четвёрки и то не было ни одной. Я был круглым отличником. Подойдя к учительнице, я протянул ей свой табель и, едва сдерживая волнение, сказал: «Вера Ивановна, вы обещали свозить меня в цирк, если я хорошо закончу четверть».

Наверное, учительница была в плохом расположении духа, а я подошёл к ней не вовремя. Потому что в ответ на свои слова услышал: «Володя, ты что, для меня учишься?».

Я онемел, это было катастрофой. Мне, маленькому жителю маленькой деревни, так хотелось увидеть цирк, который был в большом городе. Я был потрясён обманом и затеял настоящую войну со своей учительницей. Всеми своими детскими силами пытался восстановить справедливость. Противостояние было великим: я был мальчишкой упрямым. Прежде всего были заброшены все домашние задания, а в классном журнале стали красоваться только двойки и колы. Я стал умышленно срывать школьные уроки разными способами. Когда Вера Ивановна пыталась выгнать из класса, намертво хватался за парту. Она тащила меня до классной двери вместе с партой, но парта в дверь не проходила, а я был крепышом. Такие сцены повторялись почти ежедневно. Жалобы учительницы, обращённые к моей маме, успеха не имели. Моя мама была в курсе этого дела и держала мою сторону.

Наконец Вера Ивановна предприняла решающую попытку меня победить. Она собрала пионерский сбор, на котором меня осуждали маленькие ораторы — мои одноклассники. Подхалимы! Они всё знали про мою «борьбу за свои права», но вероломно встали на сторону учительницы. Дело дошло до исключения меня из пионеров. Весь пионерский сбор дружно, как один, проголосовал против меня. Наверное, я был единственным ребёнком на всю Сибирь, которого исключили из пионерской организации.

Потом мы всей семьёй переехали жить в другую деревню, я пошёл учиться в другую школу. Но слава хулигана нашла меня и здесь. Видимо, разуверившись в справедливости, я вошёл во вкус безалаберной жизни. Частенько директор новой школы начинал рабочий день с меня. Свои нотации он всегда начинал знакомыми словами: «Ты такой способный, а не хочешь учиться». Но один урок я всё-таки усвоил навсегда. Потом, во взрослой жизни, меня зазывали в комсомол, а позже в КПСС, но я упорно игнорировал всякие массовые организации. Помнил, как вся начальная школа единогласно проголосовала против меня. Хотя все знали, что я был прав.

Как-то подспудно я всё время надеялся, что в мой конфликт с учительницей вмешается Николай Афанасьевич. Но он почему-то не вмешивался. Много позже я понял почему. Он был беспартийным, а Вера Ивановна хоть и была простой учительницей, но состояла в партии и возглавляла школьную пионерскую организацию. Не мог он пойти против неё, наш Николай Афанасьевич, хотя и был директором той маленькой начальной сельской школы.