В 1967 году страна готовилась отметить 50 лет Октябрьской революции. Готовились все учреждения и организации, от мала до велика. Ожидалась раздача сладких пряников от партии в виде орденов и прочих регалий. Готовился к празднованию и печатный орган Иркутского обкома и облисполкома — газета «Восточно-Сибирская правда». Тогда впервые возник вопрос о создании истории «Восточки». Многие издания в ту пору действительно наскоро слепили себе истории. У «Восточки» это не получилось. Наверное, к счастью. Ответить на вопрос, почему не получилось, попытался профессор Леонид Степанович ЛЮБИМОВ.

Елена Ивановна Яковлева, которая была в ту пору главным редактором «Восточки», обратилась ко мне, молодому ещё историку, с требованием: «Скажите мне, когда была основана «Восточка»?» Чего проще, возразите вы. Первый номер газеты «Власть труда», позже переименованной в «Восточно-Сибирскую правду», вышел 30 декабря 1917 года. Казалось бы, этот день и следует считать днём рождения газеты.

Но Елена Яковлева, женщина мудрая и дальновидная, взяла датой основания … май 1917 года. И определённая логика здесь была. Газета «Власть труда» являлась органом Советской власти. А первый иркутский Совет возник не 30 декабря, он возник в мае. У Совета была газета под названием «Единение». В тот Совет и, соответственно, в редакцию «Единения» входили и большевики, и меньшевики, и эсеры. Их общая газета выходила до самого конца 1917 года. Потом большевики одержали историческую победу и решили объединённую газету закрыть, а вместо неё открыть свою собственную. Этой газетой и стала «Власть труда». Но ведь она родилась именно в недрах «Единения».

Однако я просил Елену Ивановну: не спешите, мне кажется, мы найдём более ранний источник. И я его нашёл. Пресловутая газета «Единение» появилась в результате слияния двух изданий — журнала «Армия и народ» и газеты «Вестник Иркутского Совета рабочих депутатов». Первый из них был печатным органом Совета военных, а вторая — рабочих депутатов. «Вестник» просуществовал с марта по май 1917 года, когда оба Совета объединились в один. Но основной стержень, который объединял все эти издания, составляли журналисты. Фамилии некоторых авторов «Власти труда» впервые появились именно в этих газетах — прародительницах нынешней «Восточки».

Плюрализм действует

В первые послереволюционные годы в Иркутске на деле осуществлялась многопартийность, которой фактически не было во многих других городах страны. Как правило, у руля находилась самая сильная партия, которая пыталась навязать свою позицию остальным.

Действие плюрализма в Иркутске можно было наблюдать в рамках одной газеты. Например, в первый состав редакции «Власти труда» входили три человека: Тихон Наумов, Николай Чужак-Насимович и Пантелеймон Парняков. Чужак-Насимович, на первый взгляд, большевик по всем статьям. Он был одним из первых советских литературных критиков. Его знали футуристы, он был знаком с Маяковским. По существу, он оказался самым опытным партийным работником, который находился потом в составе первой редакции «Власти труда». Вспоминая о том, как зарождалась «Власть труда», он сам признаётся, что был в редакции чем-то вроде политкома, потому что Пантелеймон Парняков только-только примкнул к партии, за ним нужно было «присматривать».

А Пантелеймон Парняков, первый редактор «Власти труда», действительно до лета 1917 года был меньшевиком-интернационалистом. Только после событий 3 июля 1917 года он решил присоединиться к большевикам. Это произошло уже в Иркутске. А Тихон Наумов и вовсе был левым эсером. Нам мало о нём известно, потому что он рано сгинул на фронтах гражданской войны. Настоящий букет из трёх политических партий был завязан в одной редакции.

Более того, при ближайшем рассмотрении странные чёрточки можно увидеть и в портрете кристального большевика Чужака-Насимовича. Николай Чужак-Насимович, находясь в ссылке, неоднократно подвергался критике со стороны Ленина. Например, за то, что одно время колебался в сторону сближения с меньшевиками. Ленин в письме к Горькому пишет: «Чужак — дура петая, махровая, с претензиями». А потом был 1937 год, и такие слова Ленина могли стоить жизни.

Был среди сотрудников газеты некий Алексеев, который писал под псевдонимом «Угрюмый». Тоже фигура неоднозначная. Он врач. Формально считался большевиком. Но когда красные ушли из города летом 1918 года, Алексеев остался. В ноябре Колчак свергает эсеров-меньшевиков и утверждает колчаковскую диктатуру. Алексеева хватают и бросают в тюрьму. Не выдержав побоев, Алексеев написал покаянное письмо Колчаку. Удивительно, но большевики ему это простили! Отчасти потому, что у Алексеева был блестящий литературный талант. Кроме того, он знал много иностранных языков. После гражданской войны Алексеев встретился с Лениным, и Ленин написал записку-рекомендацию: «Посылаю к вам товарища Алексеева, он может быть очень полезен в литературной работе». Эта записка стала индульгенцией за грехи прошлого.

Был в иркутской печати такой человек, как Мартемьян Рютин. Началась гражданская война, белые захватили уже всю страну от Урала до Тихого океана. А Рютин был военным комиссаром нашей Иркутской губернии. Когда началось отступление красных из Иркутска, он вместе с товарищами создал первую в нашей стране фронтовую газету «Красноармеец». Она издавалась в вагоне-типографии в районе Слюдянки. С июля по август они бились, не пускали белых дальше на восток и сдерживали при этом японцев и семёновцев, напиравших с востока. Получался «красный остров» в глубоком тылу белых.

А после гражданской войны Рютин становится редактором газеты «Красная звезда», ещё позже — создателем первой антисталинской платформы марксистов-ленинцев, публично выступает против сталинских методов коллективизации. Честный, порядочный человек. Но в советские времена он считался едва ли не троцкистом. Можно предполагать, что Рютин работал во «Власти труда». Однако точно установить этот факт сложно из-за того, что в большом ходу были псевдонимы. Например, постоянно встречается псевдоним «П.П.». Но вряд ли мы узнаем точно, кто это — Пантелеймон Парняков, или, например, Павел Постышев, или Пётр Поликарпович Петров.

Этот последний — тоже фигура незаурядная. Активный участник декабрьских боёв 1917 года, левый эсер, редактор крупнейшей партизанской газеты «Соха и молот», создатель первой писательской организации Восточной Сибири. К сожалению, Петров трагически погиб в ходе репрессий 30-х годов.

Прямое отношение к газете имел и один из руководителей советской разведки Трилиссер. Он входил в редакцию газеты «Голос социал-демократа». Потом работал и во «Власти труда». Кстати, уже в 1905 году он принимал участие в создании большевистской печати в европейской части России.

Ещё одно знаменитое имя, связанное с первым периодом «Власти труда», — Луцкий. Офицер царской армии, контрразведчик Луцкий признал советскую власть. Признал, потому что увидел в ней силу, способную защитить, объединить раздираемую на части Россию. Он выступает во «Власти труда» под псевдонимом «Восточник». Это первый журналист-международник в газете. Он свободно владеет английским и японским языками, даёт обзоры иностранной печати. Кроме него, этого не мог сделать никто.

Луцкий сближается с Трилиссером, который был связан с зарождающейся советской разведкой. Луцкий и Трилиссер вместе выезжают в Маньчжурию, в Харбин, где располагалось главное гнездо будущей белой контрреволюции и японской контрразведки, и ведут там подрывную работу. Позднее их пути разошлись. Трилиссер уехал в европейскую часть России. Он погиб в результате репрессий 30-х годов.

А Луцкий вместе со своими друзьями Сибирцевым и Сергеем Лазо спасаются от белых, которые захватили Сибирь. Друзья пробираются в Монголию и укрываются у священника, отца Пантелеймона Парнякова. Это стало известно белым, которых возглавлял барон Унгерн. Он лично приезжает на подворье посольства и своей рукой рубит голову священнику. Этот священник, отец Фёдор, поддерживал сына Пантелеймона, за что получил прозвище «красный священник». Трое друзей уходят на Дальний Восток. Там их находит японская контрразведка, толкает в мешки и бросает в топку паровоза. Объединяла таких разных людей революция и советская власть. Это была первая «Восточка».

«Не читайте советских газет»…

Хороша или плоха была советская пресса первых лет, ответить одно-значно трудно. Приведу один факт. Из 1200 статей «Власти труда» первого года только 40 было на экономические темы. Всё остальное — политика. Именно по этому поводу осенью 1918 года Ленин бросил справедливый упрёк советской прессе в том, что она чрезмерно увлекается агитацией на старые темы — «политической трескотнёй». Вероятно, и наша «Власть труда» не избежала подобных ошибок.

Политикой занимались все, и мало кто — своим непосредственным делом. Георгий Ржанов, который занимал в первой редакции пост ответсекретаря, вспоминая о начале «Власти труда», говорил: «Мы были портняжками». Штатных работников в редакции практически не было. А те, которые были, выполняли «обязанности» — партийные, советские, хозяйственные… Сам Парняков бесконечно выступал перед учителями, врачами, военными. Писали в свободное от политики время. Когда материалов не хватало, ответсекретарь Гоша Ржанов брал большие портновские ножницы, вырезал куски из других газет и «латал дыры». Позже вышло партийное постановление, в котором прямо говорилось о том, что редакция должна заниматься своими прямыми обязанностями.

В самый разгар борьбы с кулаками вдруг в сталинском устном выступлении появляется наша газета «Власть труда». Он ругает её нещадно. Заголовки — «Бандиты двуспальной кровати», «Выстрел, который не раздался» — Сталин называет «выкриками, которые достойны «Биржёвки» («Биржевые ведомости»), а не советской газеты». Трудно представить себе, чтобы он в Москве читал иркутскую газету. Но бесспорным остаётся одно: кто-то ему о ней сообщил. В 1928 году Сталин проводит несколько совещаний с журналистами центральной прессы, где опять вскрывает недостатки нашей печати. И когда он говорит о местной прессе, прежде всего лупит по… «Власти труда». На таком фоне двусмысленное значение приобретает приезд в Иркутск Луначарского, который в тот год был уже в тени, если не в опале. В том же 1928 году в Алма-Ате, в ссылке, сидит Троцкий и рассылает письма в редакции крупных газет. Возможно, письмо Троцкого попало и во «Власть труда». Газете это могло дорого обойтись.

Другой вопрос — правильно ли Сталин критиковал «Власть труда» и всю советскую прессу. У Булгакова есть фраза, которую произносит профессор Преображенский. Он говорит: «Не читайте перед обедом советских газет». Это было сказано как раз в годы НЭПа. Правда, профессору Преображенскому газеты не нравились по иным соображениям.

Возможно, это историческое выступление Сталина было одним из сигналов к тому, что настала пора сворачивать НЭП. Весь газетный стиль был рассчитан на эпоху НЭПа, он пропагандировал рынок. И Сталину он не нравился. Не потому, что он был плох как явление литературы, просто ему не нравился сам НЭП как экономическая категория. Проще всего, оказалось, начать с литературной формы. Кстати, уже в 1929 году страна заговорила о первых пятилетках и ударном строительстве.

В советское время нужно было иметь безупречную, идеологически чистую историю. Но жизнь сложнее политики. Она всё равно брала своё. Поэтому жизнь требовалось подправить, подчистить, срезать выпирающие углы и подогнать-таки под общую болванку. Но история «Восточки» — прежде всего история её людей. Налепить ярлык на каждого из них оказалось попросту невозможно. Слишком уж яркими и нестандартными они были. Поэтому история газеты так никогда и не была написана. Может быть, теперь это время пришло.