В областном Законодательном собрании идёт большая работа по совершенствованию правовой базы здравоохранения. О проблемах в этой области рассказывает Виктория ДВОРНИЧЕНКО, доктор медицинских наук, главный врач Областного онкологического диспансера, депутат Законодательного собрания, член фракции «Единая Россия».

— К большому сожалению, Государственной Думой пока не приняты законы, которые бы определяли вектор развития здравоохранения России. Те законы, которые бы подтверждали статьи Конституции о бесплатной медицинской помощи, чётко бы определили функциональные обязанности медицинских учреждений перед пациентом. Нам – и медикам, и пациентам – нужен закон о пациенте, который бы определял, какие требования вправе предъявлять пациент врачам и какими возможностями располагает здравоохранение, чтобы эти требования удовлетворить.

Многие регионы создали свои, областные законы, которые дополняют федеральное законодательство. По этому пути идём и мы: сейчас департамент здравоохранения Иркутской области тоже разрабатывает закон, скажем так, о системе здравоохранения области. Это рабочее такое название, и, наверное, когда закон будет отработан более детально, он будет называться как-то по-другому.

Зачем мы сейчас говорим о необходимости такого закона? С одной стороны, мы должны выполнять требования Конституции о бесплатном медицинском обслуживании. С другой стороны, если смотреть на вещи трезво, в России бесплатного здравоохранения уже нет. Каждый пациент теми или иными путями вынужден вкладывать свои средства либо через дополнительное сервисное обслуживание, либо через обеспечение медикаментами.

Печальную практику подстёгивает и уровень заработной платы работников здравоохранения. Вы знаете, сколько сегодня получает врач? Проучившись шесть лет, закончив ординатуру и интернатуру, врач имеет зарплату по тарифу с учётом всех коэффициентов и начислений четыре тысячи рублей. Жить на эту сумму практически невозможно. Так что пока не изменится законодательно ситуация по оплате, мы не сможем говорить о том уровне здравоохранения, который бы хотелось иметь.

Кроме проблем системных, нам нужно решить законодательно ещё несколько важных вопросов. Первый – это ранняя диагностика и тесно связанная с ней проблема разграничения уровней ответственности между муниципалитетами и областью. Недавно губернатор Александр Тишанин побывал в Японии, где посмотрел онкологический центр. Он был поражён организацией оказания онкологической помощи японскими коллегами. Почему? Потому что на уровне законодательства там приняты законы, которые обязывают работодателя обеспечить раннюю диагностику злокачественных образований через профилактические осмотры всех работающих на предприятии.

Мы этого сделать не можем, у нас нет юридической базы, чтобы обязать работодателя. А в результате японцы «захватывают» рак раньше. Там, где японцы могут вмешаться точечно, мы вынуждены убирать весь желудок, потому что больной нам попадает с третьей-четвёртой стадией заболевания. Кроме того, по уровню затрат на один случай мы очень сильно проигрываем. Благодаря ранней диагностике там операции на малом раке желудка разработаны так, что они стоят копейки. Мы же тратим на злокачественную опухоль миллионы рублей.

Как наладить раннюю диагностику? Для начала нужно разобраться, кто ею должен заниматься. Сейчас муниципальные образования говорят: туберкулёз ваш, онкология ваша. Я не согласна с этим. Ранняя диагностика любой социально значимой болезни лежит на плечах первичной медицинской помощи. Экстренная ли она будет, или в рамках амбулаторно-поликлинической службы, или в рамках стационарной помощи, но она должна быть проведена.

Значит, нужен закон, который, развивая положения, закреплённые в 122 ФЗ, чётко распределяет полномочия по социально значимым болезням. Это такие заболевания, как туберкулёз, кожно-венерические, онкология, организация психиатрической службы. На федеральном уровне пока ответственность такая не прописана, но есть регионы, где уже чётко разграничены полномочия муниципальных образований и областных учреждений здравоохранения.

Да, мэры говорят, что у них нет таких возможностей. Им выгодней требовать открытия филиалов областных учреждений. Но в Ербогачёне и Киренске, например, при существующей численности населения положены только четыре туберкулёзные койки. Можно ли сделать четыре койки филиалом? Поэтому мы говорим: давайте определяться. Например, на территориях оставим экстренную помощь, а больных будем направлять в филиал. Сейчас ведётся работа, чтобы этот закон был департаментом здравоохранения тщательно разработан и представлен на утверждение губернатора и Законодательного собрания.

Есть ещё одна проблема. Тот же туберкулёзный или онкологический больной не всегда поедет в центр. Есть разные причины невыезда пациента: это и менталитет наш, и то, что у больных иногда просто нет средств. Сейчас соцзащита оплачивает только проезд инвалидов и социально незащищённых раз в год. Поэтому по социально значимым болезням также готовится закон об оплате пациентам проезда от места жительства до лечебного учреждения. Эти законы должны работать в связке: в идеале, на муниципальном уровне проводится диагностика, больной направляется в конкретное лечебное учреждение. Мы даём ему возможность приехать, получить лечение и вернуться.

Если первичная медицинская помощь будет работать, мы сможем значительно улучшить наши показатели по социальным болезням. Сейчас мы говорим о переоснащении первичной медицинской службы и организации регулярных медицинских осмотров, хотя бы работников бюджетной сферы. Это прекрасно. Но пока мы имеем крах первичной медицинской службы, вплоть до отсутствия её работоспособности. Даже получая оборудование в рамках национального проекта «Здоровье», на территориях не готовы к тому, чтобы эксплуатировать это оборудование.

Я тридцать пять лет работаю в онкологии и знаю, что онкология в таких случаях служит своего рода индикатором. Мне не надо ехать в район, чтобы посмотреть, как выглядит первичная служба, у меня есть показатели, по которым я вижу, как она работает. Либо она ничего не делает, и тогда пациент приехал из района и умер здесь. Или приехал, оперировался, уехал домой и там выжил. Это значит, что его смогли там вовремя «поймать» и направить, следовательно, люди работают.

Сейчас нужно вложить мэрам в ушко, что их люди тоже хотят жить. Да, территория Иркутской области сложная, есть удалённые районы. Прошли те времена, когда врача после окончания института отправляли на периферию, где он отрабатывал три года в районной больнице и уезжал – или оставался и работал там всю оставшуюся жизнь. Сейчас врачу, получающему четыре тысячи, не имеющему жилья в Киренске или Черемхове, – на что ему жить? Чтобы снять квартиру, нужно платить двенадцать тысяч, а зарплата даже главврача – восемь тысяч. Это значит, что нужно создавать условия, предоставлять жильё, вводить надбавки, какую-то единовременную помощь – чтобы врачи ехали к вам работать.

При нехватке врачей и низких зарплатах в муниципалитетах правят бал совместители. Врач начинает совмещать, и она уже и хирург, и травматолог, и «дежурю-караулю». А сутки-то одни, а дома огород, хозяйство и дети. Сколько больных за приём осмотрит такой горе-совместитель? Меня никто не убедит, что, работая на полставки, врач должен смотреть в день трёх-четырёх больных, а не двенадцать. Но даже если я посмотрю двенадцать, как положено по закону, никогда в таких условиях я не научусь смотреть качественно. Когда говорят «врач от Бога» – это, прежде всего, пахарь. Я работаю, я смотрю, я оперирую – и тогда количество переходит в качество. А сегодня пациента плохо, наспех, посмотрели на УЗИ – и он пошёл домой спокойный. А опухоль растёт, туберкулёз процветает. И пока он туберкулёзом не заразит всю семью и сам не упадёт, как падали чахоточные в двадцатых годах прошлого века, диагноз ему никто не поставит.

Пока что врачей спасает то, что наши пациенты ещё очень снисходительны. Закон у нас сейчас очень сурово смотрит на всякого рода медицинские ошибки. На самом деле медики должны понимать, что они ходят по лезвию.

Конечно, очень много зависит от того, насколько главный врач центральной районной больницы заинтересован, чтобы у него первичная служба работала. Когда собирается совещание, на котором присутствуют главные врачи, присутствуют заместители мэров, приходится говорить об элементарных вещах. Не идёт к вам народ, не хочет обследоваться? Зайди в усадьбу, поинтересуйся: «Марья Петровна, где была-то? Зайди к нам, пусть тебя гинеколог посмотрит». Нет обращаемости в поликлинику – иди и занимайся активным выявлением. И туберкулёз мы никогда не победим, если не «пойдём в народ». Вот ты главврач, у тебя посёлок – сто усадеб, или фельдшер – десять дворов. Займись! Конечно, на селе приусадебный участок, и жить как-то надо, но ведь заработную плату ты получаешь, и правительство тебе её увеличивает за то, что ты выявляешь заболевания.

Мы просим на региональном совете у губернатора заслушать сообщения о социально значимых болезнях – пока трёх: СПИДе, туберкулёзе и онкологии. Заслушать, и чтобы губернатор мог сделать вывод, как обстоит дело в каждом муниципальном образовании. Пока каждый мэр не поймёт, что он несёт ответственность за этот раздел работы, никогда ничего не будет.

По идее, первым толчком к тому, чтобы мэрам заниматься должным образом вопросами здравоохранения, должна была стать процедура лицензирования. Если на твоей территории больница не может работать, значит, ищи средства, отправляй больного в область. Когда мэр посчитает эти копейки, то он подумает, может быть, что стоит всё-таки отремонтировать здание больницы, установить оборудование, которое ему по национальному проекту уже на блюдечке с голубой каёмочкой подносят, и найти персонал, который будет на этом оборудовании работать?

Сейчас Министерство здравоохранения приказом узаконило индикаторные показатели, по которым обязано отчитаться каждое муниципальное образование о том, как работает национальный проект. Пока мы слушали, сколько машин пришло, сколько аппаратов, как подготовили помещения. Второй год заканчивается, будьте любезны, дайте уже статистику по больным. Нам нужно в перспективе иметь документ, который бы предписывал, какую ответственность должна нести каждая организация, в которую вложили деньги в рамках национального проекта.

Словом, необходимость решения этих проблем уже назрела. Недавно мы приняли концепцию здравоохранения Иркутской области, в ходе подготовки которой большой рабочей группой детально обсудили все проблемы здравоохранения Иркутской области. И если эта концепция заработает, то на основании тех предложений, которые сделали депутаты Законодательного собрания и медики, может получиться хороший, мудрый закон об организации системы здравоохранения Иркутской области. В конечном счёте на нём будет базироваться ещё несколько законов: по разделению полномочий при оказании медицинской помощи, по профилактике социально значимых болезней, по оплате проезда пациентов из удалённых территорий. Нужно делать и областной закон о финансировании лекарственного обеспечения, чтобы мы могли помогать дополнительно льготникам хотя бы по таким заболеваниям, как первичная онкология, диабет и другие.

Практически мы разрабатываем инструменты реализации этой концепции, чтобы здравоохранение получило, с одной стороны, финансовую поддержку, с другой – систему ответственности на каждом уровне оказания медицинской помощи.

Записал Дмитрий ЛЮСТРИЦКИЙ, «Восточно-Сибирская правда»