Этот концерт – свидетельство нового, нестандартного пути развития творчества музыкантов. Нужную камерность атмосфере сообщали немногочисленность публики, а также интимность и сокровенность вошедших в программу произведений, рассчитанных на тесный круг общения музыкантов и слушателей — истинных ценителей и знатоков, число которых, в общем-то, всегда невелико.

Трактовка, которую получили рахманиновские произведения, весьма своеобразна. Уже ранний Рахманинов предстаёт здесь как композитор «в чистом виде» — свободным от каких бы то ни было конъюнктурных интерпретаций и дефиниций!

Бетховенский квартет, тоже ранний, был представлен иным составом исполнителей, но оказался идентичен драматургии концерта.

Удивительная исполнительская манера, свинговые вариации создали особую архитектонику врастания в музыкальную реальность XXI века.

Наша беседа — с руководителем фортепианного квинтета Юрием Кологреевым.

— Скажите, Юрий Александрович, был ли обусловлен выбор заключительного репертуара составом квартета или состав был обусловлен подбором произведений в минувшем концертном сезоне?

— Наш состав постоянен. Это фортепианный квинтет. Он не меняется, а только преобразуется во множество ансамблей: квинтет, квартет, фортепианное трио и фортепианный дуэт — это 4, струнное трио, струнный дуэт — уже 6, струнный квартет — 7. Только соло мы не играли, поскольку такое исполнение нарушает форму камерной музыки. Вот так мы и играли!

Так что состав наш не сборный, классический, и репертуар у нас не какой-нибудь там адаптированный, а настоящий, написанный авторами именно для такого состава.

— Какой вид исполнительского искусства для вас является наиболее оптимальным?

— Только камерное музицирование. Камерная музыка в основном малого состава: квартет, трио. Дуэт меньше. Исключением являются только дуэты Танеева — совершенно блистательные дуэты! В общем, в основном это трио, квартет.

— Почему квартет?

— В квартете музыканты выражают общую мысль, имея при этом каждый свою точку зрения. В хорошем квартете это единство сохраняется, даже если все музыканты на момент исполнения находятся между собой в ссоре (смеётся. — К.Ф.), поскольку на концерте «кто-то» один предлагает «что-то» другому и другой человек непременно подхватит это «что-то» и исполнит эту мысль по-своему, несколько иначе. В этом и проявляется высокий уровень исполнителей камерного состава. Именно поэтому солисты квартета, будучи даже очень хорошими музыкантами, почти никогда не играют соло. В квартете существует дисциплина, и индивидуальность в таком сложном сочетании — это то, что и привлекает более всего.

— Этот вид распространяется только на жанры академической музыки или также интересен вам в других?

— Мне интересен старый, почти забытый и почти не пользующийся сейчас успехом джазовый диксиленд. И не электроинструменты, а настоящие инструменты, без микрофонов. Это были настоящие ансамбли.

— Если говорить об электронных инструментах, то какой именно из такого рода квартетов для вас интересен?

— Лет примерно 15-17 назад мне дали послушать старенькую магнитофонную плёнку PINK FLOYD. Я даже не знаю, что это было за произведение, думаю, что из раннего творчества, тогда мне оно очень понравилось. Хотя в то время я был совсем другим человеком.

— Но ведь подобный музыкальный коллектив работает и на вашу идею о природе квартета?

— Вот на идею моего квартета он как раз и не работает. Там есть другое: технократия высшего порядка, где всё идёт от интеллекта. Насколько люди сумеют показать всё то, что создано их руками, и во что это выливается. Поскольку я сам в армии был электронщиком и работал с РЛО, то мне известно, что там мало кто может управлять, там есть процессы (и я думаю, что они сильно продвинулись вперёд), которые не до конца или вовсе не изучены. Да они и не поддаются изучению. Это же микромир. Мир ядер, там я не знаю чего… И здесь человек это осваивает и извлекает что-то подобное тому, что у него есть внутри. Это в основном музыка изобразительная.

Электронную музыку можно немножко сравнить с органом: там от человека мало что зависит. Там есть артикуляция, звук — какой он есть, такой он и есть. Я же восхищаюсь старым, древним роялем и струнными инструментами, и вообще инструментами, к которым прикасается сам человек.

— Несколько слов о предстоящем сезоне, пожалуйста.

— Прозвучат несыгранные квартеты Дворжака, струнные квартеты Бетховена, Моцарта, Р. Штрауса, трио Г. Свиридова. Кое-что из фортепианных квинтетов. Не знаю, удастся ли нам это сыграть, но в принципе мы не так часто играем на сцене, к тому же у нас не так много слушателей, чтобы разбрасываться репертуаром. Много будем повторять.

— Повторять даже желательно, думаю, поскольку всякий раз исполнение совсем другое.

— Конечно! Я бы хотел повторить огромную работу — это великолепный фортепианный квинтет Танеева. Мы много раз его играли. Не знаю, будет ли повтор, потянем ли мы это.

В декабре мы будем играть только струнным составом. На сегодняшний день весь основной репертуар нами уже сыгран. Остался только Николай Метнер. Но пока я его ещё не совсем освоил. Признаться, этот композитор мне не очень по душе, хотя это великий музыкант, великий пианист.

Беседовала Кристина ФУРМАН

На снимке автора: Ю. Кологреев