В 1986 году, к трёхсотлетию со дня присвоения Иркутску статуса города, почитатели иркутской истории получили замечательный том «С Иркутском связанные судьбы» (М. Сергеев мечтал о цикле таких книг, которые стали бы своеобразной летописью Сибири). В предисловии озвучена дата начала работы над этой книгой – 8 августа 1979 года.

«А для меня это веха жизни: восьмого августа 1939 г., за сорок лет до начала этой книги, в такой же солнечный день, с порывами холодного, резкого, неожиданного для такой поры ветра, вышел я, совсем ещё мальчишка, на перрон деревянного вокзала Иркутск-2, сквозь вскипевший у ног несильный пыльный смерч, какие нет-нет да и завихрялись прежде в Иркутске, до эпохи наступления на природу, вступил я – не испытание ли судьбы? – в край мне незнакомый, новый, в котором я никого не знал. Кто же мог подумать, что Иркутск – город необыкновенной душевности, что его улицы в тополиной метели. Каменные особняки, узорочье церквей, дома, построенные по радостной купеческой прихоти, соединившей в кладке своей запад и восток, а главное – его старожилы, люди, сложившие этот город не только по камешку да по брёвнышку, а по его душевной конструкции, по его внутренней нравственной сущности, войдут в мою жизнь как неотъемлемое и вечное».

То, что у первой книги должно было быть продолжение, сомневаться не приходится. Хотя бы потому, что в первый том он взял уже опубликованные свои работы о приключениях в Сибири арапа Петра Великого, о путешествиях Шелихова, о жизни и деятельности Николая Полевого, декабристе Сергее Трубецком. Вероятно, последующие тома должны были рассказать нам об изобретателе Янгеле и поэте Лыткине, Маше-белодомке и революционере Кирове, поэте Уткине и жёнах декабристов. Все они были героями его одноимённой телепередачи…

Как и все исторические работы М. Сергеева, эта книга была исключительно познавательна. Историки и филологи встретили её доброжелательно и с интересом.

Жаль, конечно, что по разным причинам, в основном экономическим, задуманное многотомное собрание об иркутянах не состоялось.

Многолетними стараниями М. Сергеева в конце 80-х годов стало реальным создание новой книжной серии «Библиофил Сибири». В одном из писем, датированных 9 июня 1986 года, М. Сергеев писал: «А цель письма сего, кроме того, что уже изложено выше, вот какая: много лет ношусь я с идеей повременных сборников «Библиофил Сибири» (может быть, порекомендуете какое-нибудь ещё название?), такого сборника, как на Урале, хотя он при всей неровности интересен… чтобы объять всю Сибирь, соединить всех ревностных последователей вчера и сегодня книгожизни в нашем краю. И вот теперь наконец наше Восточно-Сибирское издательство тоже загорелось этой идеей…». В другом письме он так характеризовал новую серию: «Наше издание, как я уже писал, носит название «Библиофил Сибири», поэтому даже более широко понимая свои региональные патриотические чувства, мы всё же имеем всегда в уме сей символ. Бальмонта стихи любопытны, но нас бы заинтересовало всё, что связано с его поездкой в Омск, к брату, тогда бы мы могли связать сей факт биографии Бальмонта и его стихи, связанные или навеянные этой поездкой, да ещё и завершили бы всё старой поэмой Леонида Мартынова о городе Омске».

В этой серии Марк выступал как составитель и только потом как автор. Талантливое составительство вещь многотрудная, времени и сил на это уходит нередко очень много, тем более, когда речь идёт о составительстве «авторском» и о материалах, созданных на документальной основе. Не случайно подготовительная работа к выходу первого сборника новой серии Восточно-Сибирского книжного издательства шла несколько лет. Возникновение новой серии, конечно же, было продиктовано новыми возможностями, которые дала перестройка местным издательствам. Они стали более самостоятельными, идеологические путы ослабли или спали вовсе.

Похоже, М. Сергеев вольно или невольно пытался создать новые возможности для публикаций, и не только себя, но и единомышленников по цеху.

Марк вёл большую переписку с будущими авторами, которые жили в России и за границей. Известный литературовед В. Утков отвечал на приглашение писать для «Библиофила»: «25 июня 1986 г. О моём участии в «Библиофиле»… Обязательно буду участвовать, вернее, хочу участвовать. Пока ещё не решил, что дам. Есть несколько работ, задуманных и начатых (в том числе и перечисленных Вами)…».

В письме от 4 июля 1986 года он писал М. Сергееву из Москвы: «В издательстве мне подбирают тома «Истории дореволюционной России…» для Вас. Нет тома первого, а остальные, кажется, все есть. На днях сообщу Вам и вышлю то, что удастся найти.

Как у Вас дела с подбором томиков «Альманах библиофила»? Сообщите, часть дублетов есть у меня, и выслать их Вам для меня не составит труда…».

Из Москвы же писал А. Романенко: «4. 2. 87 г. С большим удовольствием и большой радостью смотрел твою передачу, у нас по 1-й программе, о декабристах. Приятно было видеть тебя почти столь же молодым, сильным, прекрасным и вдохновенным…».

В ответ М. Сергеев писал А. Романенко, практически разрабатывая сюжет для первого и последующих томов «Библиофила Сибири»: «Иркутск, 16. 10. 86 г. Дорогой Сaша! Поскольку Вы мне дали право выбора самых подходящих материалов для «Библиофила Сибири», вынужден был задержать ответ Вам, пока не получу сведения от других, чтобы не получилось дублирования тем. Я остановился на Ваших этюдах о книгах «Старые, старые книги…» из Сибогней (журнал «Сибирские огни» — С. Г.) с прибавлением «Воспоминания о будущем» и «Бить по врагу слова должны…». Думаю, что это интересно. Я прошу Вас перепечатать их, расположив в хронологическом порядке. В военном очерке не экономьте места, опишите внешность книг, назовите художников, не забудьте сделать сноски. Кое-что нужно рас-крыть: огромный интерес представляет книга «Сибирь в Отечественной войне 1812 года», подробнее опишите её, назовите материалы, расскажите, что можно, об авторе, процитируйте интересное местечко, не обязательно связанное с Омском, а обязательно с сибиряками. Придумайте всему циклу название, лучше обойдясь без слова «книга», ибо оно часто будет звучать в томе.

Каков состав книги «За Родину», кто художник, нет ли у какого-либо стихотворения особенной судьбы? Чуть-чуть разверните биографию Тихонова. Участник гражданской войны: чем отличился, под чьим был началом? Автор журнала «Сибирские огни» — упомяните его публикации; о Ермаке, может быть, не надо, а вот о хлебозаготовках на селе в 1929 году («Сибирские огни», 1929, №1) – очерк в 12 страниц, может быть, какой-то интересный факт из жизни Сибири или из судьбы самого С. Тихонова…

Ваш коротенький рассказ «Весь Омск» навёл меня на мысль во втором выпуске сделать цепочку таких материалов: «Весь Омск», «Весь Красноярск», «Весь Томск», «Весь Иркутск», «Весь Барнаул» и т. д.».

Такие подробные инструкции Марк делал для многих своих авторов. Они не обижались и особенно не артачились – признавали авторитет составителя и его опыт и знание читателя.

Из Омска писал Александр Лейфер: «Постараюсь выполнить все Ваши пожелания – как относительно содержания отобранного Вами, так и относительно иллюстраций. Срок, конечно, весьма жёсткий, но буду стараться уложиться.

«Весь Омск», если я правильно понял – уже с прицелом на следующий выпуск «Биб-ла Сиб.»?) Расширить и сделать более интересной эту миниатюру, думаю, смогу.

Белокрысу позвоню сегодня же.

С Шиком я разговаривал уже…».

Об авторском составе следует сказать – однозначно высокопрофессиональный состав. Для «Библиофила Сибири» «эксклюзивно» работали известные российские литературоведы, историки, писатели. Каждое из многочисленных писем Марка было маленьким рассказом. О рассылке «под копирку» не могло быть и речи. В письме от 1 августа 1986 года критику Н. Н. Яновскому М. Сергеев писал: «Мы наконец приступаем к исполнению давней моей мечты – выпуску альманаха «Библиофил Сибири». Уже поставлен в перспективный план 1988 года первый его выпуск». Он уговаривает написать для нового альманаха Петряева и Уткова, Лейфера и Белокрыса.

Будучи хорошо осведомлённым, кто над чем работает, Марк просит осветить конкретные темы, материалы подбирает точечно. У Яновского осторожно осведомляется о писателе Зазубрине. Другому автору (А. Ушеровичу – С. Г.) сообщает 19 января 1987 года: «Затеял я издание в Иркутске нового сборника «Библиофил Сибири». Первый выпуск уже прорисовывается – публикация «Записок» старинного иркутского книголюба Н. С. Романова — создателя фондов редких книг в Иркутской областной научной библиотеке, очерки Н. Н. Покровского, Е. К. Ромодановской, Е. Д. Петряева, просил о материале Н. Н. Яновского, получил от А. Лейфера и других. Решил обратиться и к Вам с нижайшей просьбой.

Дело вот в чём: решили в каждом номере давать «биографию» одной из сибирских книжных серий. И хотим начать с «Молодой прозы Сибири» — Вашего детища. Вы были одним из руководителей и Читинского, и Кемеровского семинаров, основателем серии, её пестуном. На ваших глазах разворачивались судьбы тех, кем сегодня гордится и Сибирь, и страна. Мне хотелось бы, чтобы Вы написали этот очерк как бы изнутри – с воспоминаниями, отступлениями, размышлениями, с определением той роли, что сыграла серия в духовной жизни страны, с элементами именно «биографии серии».

В 1988 году вышел первый том новой серии. Он привлекал своей обложкой и, конечно, содержанием. Здесь великолепный рассказ иркутского профессора филологии В.П. Трушкина и известной сибирской исследовательницы Е. К. Ромодановской, неопубликованные воспоминания сибирского летописца Нита Романова, письма декабриста Д. И. Завалишина, материалы омича Александра Лейфера и других авторов, в том числе рассказ самого М. Сергеева «Нота бене» об одном из эпизодов, связанных с А. С. Пушкиным.

Марк Сергеев был замечательным библиофилом. Понятие это собирательное. Настоящий библиофил, кроме знаний, должен был вести огромную переписку с книжными знатоками по всей стране, посылать и получать книжные почтовые бандероли, откликаться на многочисленные просьбы коллекционеров.

Я сам видел библиотеку М. Сергеева. Кто-то выскажет предположение о «лишних» книгах, которые вряд ли нужно хранить в домашнем собрании, кто-то будет доказывать, что она слишком «замусорена». Действительно, зачем автору книг о декабристах и пушкинских предках держать на полках специальную литературу о пчёлах, строительстве и многих других отраслях знаний? Кому-то его библиотека может показаться слишком универсальной – там были книги по самым необычным, экзотическим даже, для Сибири темам. Но, вероятно, он приобретал их с определённой целью – для уточнения какого-то эпизода будущих книг, для прояснения того или иного документа, найденного в архивах, для сказок или стихов. В конце концов, это его рабочая библиотека, которая именно в таком подборе давала ему и факты, и домыслы, и размышления.

Он просто подвижнически вёл переписку (компьютеров тогда не было, и всё писалось либо от руки, либо на пишущей машинке) и обменивался, а то и просто снабжал доступной ему литературой краеведческие общества, друзей, любителей книги, школьные и музейные библиотеки. В ответ получал письма благодарности и любви.

М. Шкалиберда из Кемерово:

«Прежде всего выражаем Вам сердечную благодарность и за книги, и за автографы в стихах».

По этим благодарственным посланиям можно проследить пути самой настоящей миграции книги в СССР.

М. Шкалиберда: «Из книг, о которых Вы спрашиваете, у нас нет «Своей судьбой гордимся мы» и «В сердцах отечества сынов», и ещё ищем книгу «К Отчизне любовью горя». Если будет возможность заказать их в букмагазинах, мы будем бесконечно Вам благодарны.

…К сожалению, по своей книжной «бедности» я не имею возможности чем-то отблагодарить Вас. Посылаю альбом по Софиевке, красотой которой любовались многие декабристы…

Книгу украинскую посылаю, зная, что Вас всё интересует по этой теме независимо от достоинств её страниц».

Л. И. Бабурова (Москва): «В концертном зале им. Чайковского во время Пушкинского праздника Вы заинтересовались книгой «Пушкинская Москва». Я договорилась с Н. Я. Кашиной о передаче книги Вам. Условия Нелли Яковлевны такие: 1) две подписки на серию «Полярная звезда» (за наш счёт); 2) прикрепить нас с Неллей к иркутскому магазину «Книга-почтой» с правом покупки книг (просьба написать ходатайство от писательской организации)…».

«Привет из Баку! Здравствуйте, ув. тов. Сергеев! …Я преподаватель вуза, мне 50 лет, 40 лет из них занимаюсь книгами, имею обширный обменный фонд. Могу быть Вам очень полезным в поиске нужных Вам книг. Фараджев Гюмшуду».

Известный собиратель книг, создавший уникальную библиотеку поэзии, братчанин Сербский: «Прослышал, что по Вашей инициативе создаётся секция миниатюристов при Обществе книголюбов. Если это возможно, очень хотелось быть её членом…».

«С годами одним из главных героев М. Сергеева станет история. Это одна из самых глубоких страниц его творчества», – напишет в своём очерке о творчестве иркутского литератора критик Е. Л. Цейтлин.

Герои его исторических книг жили и действовали в разные века. Они, как в жизни, частенько не понимают друг друга. Но они реальны и все или почти все значимы для своего времени. И это, безусловно, беспроигрышный ход литератора, который взял на себя миссию популяризатора знаний для целых поколений. Практически все книги М. Сергеева сверхдокументальны, сверхархивны. Ему нравится складывать из документов мозаику судьбоносных фактов, сплетать их по своему желанию в единую канву и представлять готовые сюжеты. Критик Е. Л. Цейтлин и отметил эту очевидную вещь: «Он как бы производит допрос истории. Отвечают письма, воспоминания, протоколы, инструкции, так или иначе связанные с декабристами. В каждом документальном источнике свой стиль, своя интонация. У каждого автора была своя задача. Цитат много. Они сталкиваются, порой в чём-то повторяют друг друга. Но читателю не скучно. Вместе с писателем он становится детективом, ведёт историческое расследование…

М. Сергеев верно почувствовал тягу современного читателя к подлинному факту, к документу. И не обманул читателя. И не обманул самого себя. Уход от беллетризации истории привёл прозаика к художественно значимому результату. Разумеется, голос автора хорошо различим в повести…».

(Окончание в номере «ВСП» в следующую среду)