Жизнь полна парадоксов. Кто бы мог предположить, что в России можно искусственно сгенерировать партийную систему из столь сомнительного материала, как бюрократы? Казалось бы, это звучало аксиомой: партии не могут рождаться в одном кармане. Видимо, всё зависит от глубины кармана. Кремлёвский карман оказался достаточно глубок, и, как следствие, мы получили в готовом виде «Единую Россию» и Россию же, но «Справедливую», то есть российскую версию тори и лейбористов.

Единороссы, правда, долго не понимали, что они русские тори, и очень хотели быть просто русскими голлистами, но кто-то, более детально знавший теорию вопроса, уточнил, что путинским у нас и так является большинство населения, а вот классической респектабельной правой партии нет. Теперь есть.

Новым «эсерам» с самого начала было легче. Во-первых, им изначально намекнули, что они левая партия, во-вторых, подсказали, что во власти неприкасаемых для критики людей нет, кроме тех, кого критиковать обойдётся себе дороже, в-третьих, они сразу уловили, что с «Единой Россией» можно рассориться вдрызг, чем приобрести недостающие харизматические черты. Сделано.

Это перечень основных блюд предстоящей избирательной кампании. Так сказать, от шеф-повара. Но существуют ещё и добавочные блюда, на жаргоне кулинаров – специалитеты. Один из них, заслуженный парламентский ветеран — КПРФ, предлагает избирателю привычные вкусовые ощущения: ностальгию по советскому, исторические имена, поверхностный марксизм, приправленный лёгким соусом сталинизма, клерикализма и изоляционизма. Если новоявленных «лейбористов» решат притормозить, то у КПРФ появляются шансы на рокировку в двойку крупнейших парламентских партий.

Второй специалитет, очевидно, ЛДПР. Пока Владимир Вольфович в голосе и ему не закрыт доступ к сердцам и телеэкранам, вне Думы и без народной любви (достаточной для избрания) он не останется.

Меню исчерпано. Либеральные партии кремлёвской поддержки, по-видимому, не заслужили, а самим, без этой поддержки, им в Думу не попасть.

А теперь резюме. На самом деле мы с вами пишем этой осенью черновик партийной парламентской демократии. Переписывать его придётся ещё раза три, но затем, лет через 15, окажется, что мы и впрямь её создавали.

Может быть, стоит об этом подумать?