– Меня в «Восточно-Сибирскую правду» привело давнее и большое желание работать именно в этой газете. И только обстоятельства отодвинули исполнение желания. Однако не помешали ему в конце концов сбыться. Я, конечно, не могу выбросить из своей био-графии десять лет работы в многотиражной печати Иркутского авиационного завода – это тоже была школа прекрасная, которая, кстати, мне очень пригодилась. В том числе на посту заведующей сектором печати обкома партии, где я ощутила совсем иной масштаб, узнала область и множество интересных людей. Включая журналистов «Восточки», с большинством которых ещё до прихода в редакцию у меня сложились добрые отношения.

— Как же всё-таки состоялся приход в «Восточку»?

– На персоналии переходить не хочется, поэтому просто скажу, что после 13 лет работы в обкоме не сложились у меня отношения с новым первым секретарём Ситниковым. Вплоть до того, что зашла речь о смене работы.

А так как место работы для номенклатуры определял обком, мне предложили… профсоюзы. Никто даже не поинтересовался, хочу ли и смогу ли я там работать. Я воспротивилась – только журналистика!

И согласилась без колебаний заведовать отделом пропаганды «Восточно-Сибирской правды», хотя про себя-то, признаться, очень боялась, смогу ли писать после затяжного перерыва – всё-таки хоть и в секторе печати, но работа чисто чиновничья.

Уверовала в свои силы благодаря первой удаче – материалу об ангарском МЖК, тогда развернулось в области движение молодёжных жилищных кооперативов. Съездила в Ангарск, познакомилась с ребятами – такие парни оказались замечательные, особенно их вожак Саша Быков, с постоянно красными от недосыпа глазами – ведь он работал сутками. Они не просто жильё строили, а ставили социальный эксперимент — буквально горели идеей создать коллектив по месту жительства, ребятишек своих вместе воспитывать и учить, планировали комнаты для кружков, бытовые помещения, в подвале – прачечную… И я назвала очерк «Дом из нашего завтра». Материал попал на Доску лучших публикаций, звонили читатели. Но главной наградой стало другое – однажды в редакцию приехал Саша Быков и вручил мне приз со словами, что я победила в конкурсе статей про МЖК. Эта награда была мне очень дорога и запомнилась на всю жизнь.

Говорю об этом не для того, чтоб похвалить себя – избави Бог, а для того, чтобы сказать, кто были тогдашними героями наших публикаций. Ведь этот Саша Быков, пред-ставьте, сам не нуждался в квартире, но воз-главил дело, важное и нужное для других.

А «бамовские» ребята из посёлка Улькан? Я попала на годовщину их посёлка, которую они отметили не банкетом (у них был сухой закон), а открытием клуба и премьерой своего самодеятельного театра. Да каждый из сегодняшних ветеранов «Восточки» может вспомнить своих таких же замечательных героев, у которых служение делу было главной чертой характера.

Сейчас, правда, почему-то считается, что читателю это неинтересно. Вот звёзды эстрады, это да. Появились даже так называемые герои за деньги. Заплати, и к телу, по которому тюрьма плачет, журналист приделает такие ангельские крылышки, что у читателя слёзы на глаза навернутся от умиления.

– А роль замредактора трудно давалась?

– Я бы не сказала. Отношения с редактором Геннадием Бутаковым сложились как-то органично, да и коллектив состоял из настоящих профессионалов. И просто хороших людей, которые были не подчинёнными, а друзьями, творческими единомышленниками. Эля Климова, Люда Бегагоина, Оля Баталина, Таня Маркова, Дина Маргарт, Боря Абкин, Саша Антоненко… Отношения были не просто рабочими, а тёплыми, дружескими. Атмосфера в «Восточке» одно время была просто великолепная, творческая, и мы шли на работу с удовольствием – мы шли туда жить, общаться, заниматься любимым делом. Мне нравилось стоять у истоков рождения свежего номера.

– Дамоклов меч над головой уже забыт? Или его не было?

– Ещё как был! Я всегда удивлялась мужеству Елены Ивановны Яковлевой. Ей, видно, фронтовой опыт помогал выдерживать строгий обкомовский пригляд. Помню, я дежурила по газете и ночью проснулась в холодном поту: засомневалась, правильно ли я написала название японского города-побратима. Кинулась искать по атласу, не нашла и до утра переживала – очень даже просто можно было получить взбучку. Ведь обком, чуть что, душу из редактора вытрясал.

Не забыть, как бедного Володю Ходия воспитывали на бюро ОК КПСС. Леонид Мончинский, друживший с Владимиром Высоцким, написал хороший материал о нём к юбилею. Поставили на полосу «Восточки». Конечно, разразился скандал: Высоцкий ходил у аппаратчиков в диссидентах, его не жаловали. Ходий, замещавший тогда редактора, схлопотал выговор. А через какое-то время в киоск обкома пришёл первый сборник стихов опального поэта «Нерв», и начался ажиотаж. Партийные руководители хватали по пять-шесть экземпляров — для родственников, детей, знакомых. Что скрывать, многие из нас жили тогда по принципу: говорим одно, думаем другое, а делаем третье.

– Самое страшное – бессилие перед диктатом власть имущих.

– Ну, этого и сейчас в избытке. Только тогда был диктат идеи, а сейчас диктат финансовый. Конечно, мы были все винтиками в той системе с очень жёстким идеологическим контролем, когда заведомо знали, о чём можно писать, а чего нельзя. У нас, например, секретари райкомов, горкомов были, по сути, неприкасаемы. Я помню, Олег Быков написал однажды про какого-то секретаря парткома – даже не райкома. И какую ему устроили чистку в обкоме! Без санкции сверху трогать не смей. А пришло указание – бери под козырёк.

Иногда приходилось идти против не то что своей совести даже, а против собственного представления о деле. Помню, на подступах к забрезжившей перестройке мальчишки из Иркутского театрального училища развесили по городу к 7 ноября прокламации. Это была скорее фронда, чем глубокие и принципиальные разногласия с властью. Но скандал разразился ужасный! КГБ вмешался. Мальчишек нашли, арестовали. Меня вызвали к руководству: надо написать о них, заклеймить и т.д. Даже разрешили свидание с ними прямо там, на Литвинова, где их держали.

И вот приводят троих парнишек: нашкодившие пацаны, немытые, невыспавшиеся, напуганные. Просто жалкие. Бедная Александра Даниловна Коновалова, директор училища, тогда сильно переживала, защищала их: ой, такие способные мальчики!.. И очень не хотела, чтобы статья в газете появилась, обещала, что их «прочистят» на комсомольском собрании… Не написала я тогда материал. Ну не могла я найти в себе того возмущения их поступком, которое должно было водить моим пером. И до сих пор радуюсь, что публикации удалось избежать.

– А перестройка как была встречена в редакции?

– Ну, это было прекрасное время, несмотря на то, что много негатива оно с собой принесло. Но подул такой ветер свободы, и так интересно было работать! Хотя, с другой стороны, раскололась тогда редакция, мы пере-ссорились. Надо было делать выбор – и руководство редакции сделало его в пользу демократических перемен, хотя партия ещё оставалась руководящей и направляющей. На партсобраниях происходили такие баталии, до криков, что небу жарко. Одна наша коллега, забавно сейчас вспоминать, клеймила нас за ренегатство, а подвернулась возможность – уехала в Америку, причём под эгидой политэмигранта!

Но газету мы делали с огромным энтузиазмом, редакция жила тогда бурной жизнью. Оля Баталина, светлая голова, подала идею выпуска субботней «толстушки», и журналисты за честь почитали именно в субботнем номере выступить – лучшие материалы, как правило, попадали туда.

Мне тогда выпало участвовать в последнем съезде КПСС, наблюдать сшибку Горбачёва с его партийными оппонентами, раскол партии – Полозков, Макашов, Нина Андреева, Лобов… Я передавала из Москвы репортажи – и можно было наконец высказать своё, собственное мнение о происходящих событиях. Газета была на самом что ни на есть острие политическом! Совсем новые, совсем другие люди появились на общественном горизонте. И каждая летучка превращалась в бой, истину искали. Это сейчас понимаешь, что во всех нас говорила та самая идеологическая нетерпимость, неумение уважать другое мнение, которые воспитала в нас та самая политическая система. Но надо отдать должное руководителю редакции – никто не был тогда уволен за свои взгляды, как бы резко ни высказывался против демо-кратических перемен.

– Коммерческая струя примирила? Или наоборот?

– Сложно сказать. Конечно, надо было выживать как-то с исчезновением партийной кассы, позволявшей жить безбедно, пока «ВСП» была органом обкома партии. Но мне кажется, и растеряли мы много.

Ну кто из нас тогда, на заре перестройки, мог подумать, что эта свобода обернётся и другой стороной – разнузданностью жёлтых изданий, свободой вламываться в спальни и клозеты знаменитостей? Нас сегодня уверяют, что это востребовано обществом. Да не-правда! Мы сами за эти годы воспитали такого читателя и зрителя, навязывая им пошлый юмор «Аншлага» и кухонные скандалы из жизни звёздной попсы.

Слава богу, «Восточка» устояла перед этим соблазном, насколько это возможно в наше время, и старается сохранить лучшие традиции старейшей газеты Приангарья.

При всём при том «Восточно-Сибирская правда», в которой я работала, и та «Восточка», из которой я ушла, – это две разные газеты. Не говорю, хуже или лучше – просто разные.

И сердце моё осталось всё-таки в той, прежней «Восточке». Более 15 лет прожито в этой редакции, с её замечательным коллективом. Всё, что было хорошего, интересного в моей жизни, прошло на фоне работы в ней. За что я и благодарна судьбе.

Записала Вера ФИЛИППОВА