Великий труженик, в мастерскую на улице Энгельса Геннадий Юрьевич ходит как на работу, не пропуская ни одного дня, засиживаясь летом до 9-10 часов вечера, как говорит, «пока светло». На своих холстах красками он играет, создавая симфонию цвета, тонов, полутонов и оттенков. В каждой работе ярко выражено его восприятие мира, созвучное с теми ассоциациями, которые возникают у него при виде простых и часто прозаичных вещей. На пленэр сегодня он почти не ездит, всё, о чём хотел бы сказать, осталось в памяти. На натуру ездил в студенческие годы и позднее, когда работал преподавателем Усольской художественной школы.

Ярчайшим представителем со-временной манеры письма Кузьмин стал в конце 80-х годов, до этого времени работал в реалистической манере. Другого искусства в юности он не видел, признаётся, что мальчишкой, родившимся в Усолье-Сибирском, не знал, есть ли вообще художники в Сибири. По-ступив в Иркутское художественное училище, у известных мастеров учился академической школе живописи.

Художественной литературы в отрочестве Кузьмин почти не читал, зато покупал все книги, попадающиеся на глаза, по изобразительному искусству. Среди альбомов о русских художниках попалось издание «Современное искусство Италии», в котором поразили картины художника Ренато Гуттузо, гармонично сочетающие, казалось бы, несочетаемые зелёный и красный цвета. Будучи студентом, он наткнулся на репродукции работ «голубого» периода Пабло Пикассо. К сожалению, Кузьмин учился в то время, когда о современном искусстве было запрещено говорить, русского Филонова, хранящегося в запасниках музеев Москвы и Ле-нинграда, могли видеть только из-бранные.

Позднее, когда молодого художника поощрили поездкой на творческие дачи в Краснодар, от искусствоведа Академии художеств он узнал о техниках работ старинных мастеров и учении Гёте о цвете. Подробно, со знанием психологии, великий поэт говорит о влиянии на человека того или иного цвета. Синий, например, волнующее ничто, красный — кардинальская мантия, символ власти. «Подсолнухи» Ван Гога точно воспроизводят учение Гёте о жёлтом цвете. Подобных примеров из практики известных мастеров можно привести множество.

— Полученные знания притягивали новизной художественного мышления, хотелось и себя попробовать в новой технике живописи, — рассказывает Кузьмин. — Эмоционально начатый этюд надо было продолжать в той же экспрессии, но, увы, реалист во мне побеждал, я начинал углубляться в подробную разработку деталей, заниматься цветовыделением, копированием тонов и оттенков природы. Стремление выразить себя по-другому стало почти навязчивой идеей. Работая днём в художественных мастерских, вечером я запирался в кухне, открывал окно и начинал «останавливать» мгновения своих эмоциональных чувств, «ловить» образы, приходящие видениями, ликами прекрасной Незнакомки.

На выставки, которые организовывало молодёжное объединение Союза художников в Иркутске, Геннадий привозил по десять и более работ. Вспоминает, как с огромной связкой картин садился в электричку, потом в трамвай или автобус, добираясь до места, где работала отборочная комиссия. Расставляя картины, он очень хотел, чтобы среди реализма заметили его экспериментальные работы. Председатель комиссии всегда отбирал привычное копирование природы, считая Кузьмина талантливым молодым человеком и не более…

Впервые работы с экспрессионистским сюжетом, психологической разработкой природы чувств художник показал в иркутском Доме актёра. В конце 80-х годов там выставлялись Борис Десяткин, Сергей Коренев, Валерий Мошкин — одним словом, художники, начинавшие пробовать свои силы в большом художническом эксперименте. Выставка Кузьмина привлекала к себе повышенное внимание, а её автор в это время находился в Доме творчества на Байкале. Работали там художники из разных городов и, как сговорившись, писали не то, что видели глазами, а то, что переживали чувствами. Возникло братство дерзких молодых людей, задавшихся целью изменить привычный видеоряд социалистического реализма в изобразительном искусстве России…

Сегодня Геннадий Кузьмин — участник многочисленных международных выставок и аукционов, а начиналось всё с Берлина, далее работа в Польше на пленэре «Снежное малевание», и вновь Германия. В небольшом курортном городке близ Фрайбурга он чувствовал себя необходимым людям человеком. Его узнавали на улице, восклицая: «О, это художник из Сибири!», чуть ли не выстраивались в очередь с просьбой написать портрет.

Германия стала страной, в которой Геннадий Юрьевич чувствует себя комфортно. Он работает и выставляется в Берлине, ходит по музеям и часами «зависает» в музее импрессионистов.

— Сегодня все дороги открыты, — говорит он, — можно познавать мир со всеми его чудесами, работами великих мастеров живописи. Поездки в другие страны и в материальном отношении выгодны, но всегда тянет в Иркутск. Четырнадцать лет назад я получил в этом городе мастерскую, и прошло десять лет, как перевёз семью. В Усолье мне стало тесно, художники, с которыми дружил, поразъехались, не с кем стало говорить об искусстве.

Свою выставку Геннадий Юрьевич назвал «Ностальгия» — это великое чувство по утраченному или безвозвратно ушедшему времени. Что хочет вспомнить Кузьмин, чего ему сегодня не хватает? За границей ему не хватает Иркутска, а в Иркутске — всё той же Германии, друзей, ушедших в мир иной, наивного детства, когда с папкой под мышкой бегал по изостудиям своего небольшого городка.

Не хватает воспоминаний не по прошлому — по настоящему, в котором образы ещё не сформированы, не найдены к ним краски. Геннадий Кузьмин работает в реальном и очень конкретном мире, но душа его живёт предчувствиями непо-знанного…