Так вот, доходная часть бюджета Нижнеудинска в 1890 году составляла 14177 руб. 14 коп. Доходная часть бюджета Киренска — 9011 руб.; Балаганска – и того ещё меньше: 4155 руб. В Иркутске же на содержание только пожарной команды закладывалось куда больше, чем во все три бюджета, вместе взятые. Иркутск мог позволить себе даже такую экстравагантную вещь, как стипендия имени принца Эдинбургского в сиропитательно-ремесленной школе. Впрочем, это не значит, что с бюджетом здесь не было проблем.

И с воза, и с извоза

Основной составляющей бюджета Иркутска той поры были городские имущества и оброчные статьи. Далее шли налоги на недвижимое имущество. Затем – косвенные налоги: с собак, с клеймения гирь и весов и, конечно, с товаров, вывозимых из города.

На Московском, Амурском, Якутском трактах устроены были заставы, и при них находились смотрители, контролировавшие взятие пошлины в городской доход – по 30 копеек с каждого воза в 20 пудов. Если же перекладка товаров на воз происходила в публичных местах, то за это платилось ещё по 15 копеек с каждого воза. Взыскание пошлины происходило в городской управе, при этом каждый возчик получал пропуск – его-то и спрашивали смотрители на заставах. Конечно, возчики стремились сэкономить, дав некоторую сумму смотрителям, но смотрители предпочитали не рисковать, справедливо опасаясь преследования закона.

Далее по нисходящей шли налоги на торговые и промышленные заведения, постоялые дворы, сбор с патентов на открытие виноторговли, сбор с купеческих свидетельств, с билетов за мелочной торг, сбор за право заниматься извозом.

Бытовало мнение, что денег в бюджете города мало и что «надобно деньги искать». К примеру, в 1877 году городская управа постановила взимать с добывающих песок в черте Иркутска по 50 коп. в день за каждую квадратную сажень занятого места. А при выгрузке песка на набережную от Троицкого перевоза до Московского взимать дополнительно по 20 копеек за каждую квадратную сажень.

В оборот включались и многочисленные в ту пору ангарские острова – их город сдавал в аренду. К примеру, островок напротив Кузнецовской больницы отдавался для сжигания там соломы из больничных тюфяков (для этой цели была устроена специальная печь).

Была и ещё одна, незаявленная, но весьма ощущаемая статья дохода: заступавший в должность городской голова принимал на собственный счёт, например, возведение нового театра (как С.К.Трапезников) или устройство земляного вала вдоль берега разливающейся Ангары (как И.С.Хаминов). При таких настроениях гласные (они же и купцы) просто долгом считали завещать капиталы городскому обществу. Если, скажем, миллионер Демидов оставлял горожанам сто тысяч, это воспринималось едва ли не как оскорбление. Планка тут устанавливалась столь высокая, что одна только пошлина с завещанного И.И. Базановым капитала составила 8000 рублей. Кстати, о пошлине. Городская дума не смирилась с ней и вступила в длительную бумажную перестрелку с губернским правлением. Девять лет спустя после смерти завещавшего капитал Базанова дума вышла-таки победительницей: на заседании 27 февраля 1892 года было объявлено о возврате Иркутску удержанных в качестве пошлины 8000 рублей.

Конечно же, гласных можно понять, и дело тут не в нежелании «поступиться принципом», а в уважительном отношении к воле завещавшего капитал человека. Кстати, в этом отношении очень интересна история открытия в Иркутске воспитательно-ремесленного заведения памяти Н.П.Трапезникова — на капитал, оставленный его сыном, И.Н.Трапезниковым.

Первый номер «Иркутских губернских ведомостей» за 1892 год открылся объявлением конкурса на лучший проект воспитательно-ремесленного заведения имени Никанора Петровича Трапезникова. Предусмотрены были четыре премии, от 700 до 3000 рублей. С учётом дробящейся копейки это были очень достойные суммы, позволявшие, скажем, обзавестись собственным жильём. Для отбора лучших проектов и определения победителя избрана была группа из двадцати девяти человек – самых уважаемых, самых известных. Безусловно, и самых занятых. Хотя как не отметить: самоотводов не было.

Но прежде чем возводить стены, гласные положили хорошенько продумать устав. Не единожды обсудили его, отбирая лучшее, оттачивая и шлифуя; разработали и «программу для архитектора», с наставлением устроить всё «самым удобным и совершенным образом». Чтобы если уж мастерские – так мастерские, вдвое больше, чем рекомендует министерство просвещения. Чтобы в завозне каждый служащий мог поставить собственный экипаж, а в пекарне купить свежего хлеба, сходить в баню, отстроенную тут же, на территории заведения. Чтобы каждый служащий, начиная с дворника, имел отдельную служебную квартиру, а в квартире г-на инспектора непременно должны быть две детские, потому что какой он инспектор, если у него нет детей?

Естественно, что в таких совершенных условиях каждый служащий и работать должен был «самым совершенным образом».

Невольное бремя

Ежегодно иркутский губернатор распоряжался о торгах на доставку по Лене арестантов в Верхоленский, Киренский округа. Объявлялись торги и на поставку продовольствия для арестантов в пути их следования, на изготовление для тюремного замка кандалов. Тюрьма и ссылка, обосновавшись в Сибири, наложили свой отпечаток на всё – в том числе и на местный бюджет.

Иркутская городская дума не единожды обращалась в правительственный сенат, сетуя на тяжёлое бремя расходов по отоплению и освещению Иркутского тюремного замка.

Казна не снимала с себя обязательств, однако же исполняла их с очень большими задержками и не в полной мере. Так что губернская власть просто вынуждена была перекладывать эти расходы на город. К примеру, в 1877 году губернатор предписал городской думе выделить на отопление и освещение тюремного замка ни много ни мало 2706 руб. 80 коп.

Дума сопротивлялась, тянула время, надеясь, вероятно, на ответ из сената. Споры продолжались с ноября 1876-го по март 1877 года; ещё 2 марта гласные отложили покупку дров и свечей «до получения формального уведомления об этом от тюремного комитета». Но и оно, наконец, поступило – а сенат всё молчал…

И двенадцать лет спустя, 10 декабря 1889 года, на заседании Иркутской городской думы обсуждалось ходатайство о назначении городу пособия от казны на отопление и освещение в 1890 году тюремного замка. Параллельно гласные хлопотали о компенсации за постройку городом нового караульного помещения при пороховом погребе резервного батальона.

Гласных можно понять: дело ведь не в нежелании поделиться дровами и свечками, а в беспардонности государства. Иркутские гласные (в массе своей купцы) и без того постоянно (и добровольно!) выручали казну, открывая на собственные сбережения больницы, приюты, воспитательные дома. Бремя ссылки и тюрьмы они тоже принимали как должное; в Иркутске работал общественный тюремный комитет, а при нём – дамское отделение, из купеческих, главным образом, жён, выстроивших специальное здание для детей заключённых женщин. Городской голова, предприниматель Иван Степанович Хаминов в свою бытность директором комитета нашёл средства расширить тюремную школу, заменил деревянные крыши тюремного замка (предусмотренные проектом) железными. Что уж там говорить о традиционных подарках арестантам в святые недели – их готовили представители всех сословий, и более всего купцы.

Строители из замка

Предприимчивые иркутские гласные находили-таки возможность хоть отчасти компенсировать городские расходы на содержание тюремного замка — арестантов привлекали к благоустройству Иркутска. В пору губернаторства Трескина создана была специальная «гущинская команда», направлявшаяся на улицы – отрубать и отпиливать выступающие за черту тротуара детали домов. Позже, в семидесятые годы, подрядчик Хасан Аминов сколотил замечательную бригаду арестантов-строителей. Их стараниями в Иркутске построен театр, отремонтирован детский сад. Секрет хорошей работы был прост: арестантам платили, давали лишнюю порцию хлеба и совсем уж неплановую порцию водки. По свидетельству «Иркутских губернских ведомостей», с 24 июля по 8 августа 1872 года строителями из тюремного замка «было выпито 4 и 1/2 ведра водки». Весьма характерная дробь.

Автор благодарит за предоставленный материал сотрудников отдела краеведческой литературы и библиографии областной библиотеки имени Молчанова-Сибирского.