Сегодня, отправляясь в магазин или на рынок, пожилые люди иной раз чуть ли не за сердце хватаются и сами себя спрашивают: когда, в какие времена цена «второго хлеба» поднималась столь высоко? И в самом деле, в 80-е годы в магазинах (т.е. в госторговле) можно было отдать 8-10 копеек и получить килограмм картошки, на рынке — примерно 30 копеек. Сейчас вынь да положь 16-20 рублей. То есть «второй хлеб» подорожал в 50 — 250 раз. По росту цен он резко обогнал даже «первый хлеб», хотя там процесс от посева до размола зерна и от замеса теста до выпечки буханки куда более длительный и более трудозатратный…

Весной прошлого года принёс из магазина пару килограммов картофеля. Ещё при покупке обратил внимание на какую-то странную, несколько искривлённую его форму. Пытался по внешним очертаниям угадать сорт, но ничего не получилось. Сварили, и вся семья была несколько озадачена вкусом. Вроде бы и не подмороженный, а сластил. Нечто подобное наблюдал у голландского сорта Укаме, но там слабый привкус был, а здесь… На следующий день зашёл в тот же магазин и поинтересовался, откуда продукт.

— Из Китая, — ответила продавец.

Всё встало на свои места. Знаю не понаслышке, что в Китае вместо нашего картофеля в столовых раньше готовили блюда из батата. А батат в словарях именуется «сладким картофелем», хотя с настоящим картофелем у него нет близкого родства. И вот спустя несколько десятилетий я снова столкнулся с тем малоприятным творением природы. Вполне возможно, что своему появлению оно обязано непроизвольному скрещиванию картофеля и батата. А может, это и был чистый батат. Кто знает. Во всяком случае после сообщения продавщицы стало понятным, почему у тех клубней была столь уродливая форма. Но на иркутском прилавке он появился, очевидно, ещё и потому, что настоящий хороший картофель был в дефиците. Говорю не с полной уверенностью, поскольку областные статистические данные свидетельствуют о прямо противоположном.

В целом же по России складывалась интересная ситуация. В 1997 — 2003 годах наша страна закупала за рубежом (за исключением государств СНГ) примерно 120 — 500 тысяч тонн картофеля, отправляя в свою очередь на внешний рынок в лучшем случае чуть больше трёх тысяч тонн. Подобный импорт не обошёл стороной и центр Восточной Сибири.

Как смогли докатиться мы до такого, что на исходе зимы нас начинали вдруг кормить китайской картошкой? Ведь в 70-80-е годы, в период «махрового застоя», картофеля было завались. Куда только не отправляло Приангарье эту продукцию! Плановые поставки были обязательными в Якутию, спасали мы сгоревшее от засухи Прииртышье, сильно пострадавшее от наводнения Приморье, вывозили в Монголию и т.д. Единственная беда заключалась в том, что у себя дома сохранять её никак не могли научиться.

Это удавалось только учхозу «Оёкское», где после выполнения всех заказов остатки, составляющие тысячи тонн, засыпали в собственные хранилища, устанавливали определённый температурный режим и никто картошку не тревожил до весны. В апреле распечатывали склады, везли в город, готовили к высадке, продавали горожанам на посадку. Всем от этого было хорошо. Городской общепит получал качественное сырьё, мы – семена, учхоз — немалые доходы, поскольку реализовывался «второй хлеб» по более высокой цене.

Кстати, по поводу выражения «второй хлеб». Своим рождением оно обязано, пожалуй, не только журналистам или меткому слову деревенского мужичка. Если заглянуть в экономические работы, статистические отчёты, относящиеся к более давним периодам, хотя бы к началу 1900-х годов, то обнаружим, что термин «хлеба» включал в себя два таких понятия, как «зерновые хлеба» и «картофель». Не отсюда ли всё пошло?

Любопытно, что даже после коллективизации, после значительного укрепления колхозно-совхозного строя, картошка оставалась самой «неколлективной» культурой. Если в 1940 году доля плантаций «второго хлеба» у частников Приангарья составляла 50%, в тяжёлом 1950-м – 58%, то в сравнительно благополучном 1990 году удельный вес «личных посадок» возрос до 60%.

После 1991 года произошло значительное увеличение картофельных плантаций у частников и сокращение в общественном секторе. Если в 1990 году население возделывало «второй хлеб» на 27,8 тыс. гектаров, то в 1993-м личные плантации возросли до 58,1 тыс. гектаров, а в дальнейшем только у жителей Иркутской области (т.е. без Усть-Ордынского округа) посадки картофеля занимали 53 тыс. гектаров. Зато плантации сельхозпредприятий области (без округа) сократились с 17, 8 тыс. гектаров до 1,3 тыс. гектаров, т.е. почти в 14 раз.

В период 1986 — 1990 годов среднегодовое производство картофеля по Приангарью составило почти 580 тонн, из которых на долю совхозов, колхозов и других госпредприятий приходилось 35%. В период 2000 — 2004 гг. среднегодовое производство картофеля только по Иркутской области, без округа, выросло до 807 тыс. тонн, из них на долю сельхозпредприятий приходилось уже не более 3,4% общего вала. То есть на общественных полях производилось не более 27,4 тыс. тонн продукции. Не густо. Хотя некоторые цифры вызывают серьёзные сомнения. Как, например, могло случиться, что при увеличении производства бульбы более чем в полтора раза горожан пытаются кормить китайской картошкой?

Тем не менее бывшие руководители главного управления сельского хозяйства (ГУСХ) при случае произносили: «У нас частник производит львиную долю картофеля и овощей!» Господи! Да тут ревмя реветь нужно, а не в грудь бить себя. Да, по официальным данным, в 2004 году в личном подворье селян и горожан было выращено свыше 95 процентов картофеля. Но что такое индивидуальное производство? Это тяпка и лопата, ведро и сорокакилограммовые мешки. В народе давным-давно говорят: «От картошки не будешь богат, от картошки будешь горбат».

Разрушение всей прежней системы хозяйствования имело печальные последствия. В 80-е годы учхоз «Оёкское», Тулунская селекционная станция, Иркутский совхоз-техникум и ряд крупных картофелеводческих сельхозпредприятий пользовались посадочным материалом высших репродукций районированных сортов. В 1991 году колхозы имели почти 65% сортовых посадок, а совхозы – почти 77%. Сельхозпредприятия вели широкую продажу семян населению. В результате многие частники получали районированные сорта, зачастую нерядовые семена. Благодаря этому в конце 80-х — начале 90-х годов широкое распространение на личных плантациях получили такие сорта, как та же Адретта, Приекульский ранний, Тулунский сеянец, Невский, Бородянский розовый, Ирена Барская и т.д.

Уже нет многих сельхозпредприятий, которые специализировались на производстве картофеля. В результате резко снизилась возможность населения обновить свой посадочный материал. А что значит засевать поле «безродными» семенами? Директор учхоза «Оёкское» Иван Степанович Баширин в середине 80-х, объясняя мне причину разницы урожайности в двух отделениях в 30 центнеров, говорил, что в одном отделении использовались семена элиты, а в соседнем – третьей репродукции. Возраст семян он сравнивал с возрастом человека. Чем, мол, моложе мы, тем меньше хворей прилипает к нам, а вот у старого человека и тут болит, и здесь худо. Так и с семенами. Старые, то есть рядовые, гораздо чаще поражаются различными болезнями. Поэтому купишь иной раз сегодня бульбу у частника, начнёшь чистить, а там то красные круги, то вирус Х или вообще какая-то сухая гниль. И за всю эту радость надо 16-18 рублей выложить.

Сегодня лишь считанные хозяйства серьёзно специализируются на картофеле, и именно они используют районированный сортовой материал. К числу таковых относится и ЗАО «Иркутские семена». Оно призвано хотя бы чуточку улучшить ситуацию. У него есть питомники размножения, они производят суперэлиту и элиту. Ниже уже не опускаются.

— За семенами к нам приезжают из Читы, Монголии, Саянска, Тайшета, Тулуна, — сообщают в хозяйстве. — Приобретают от сотни тонн до четырёх. Для нас, как производителей, наибольший интерес представляет сорт Невский. Хорошо лежит, неплохо хранится, крупный. Возделываем также Пушкинец, Снегирь, сейчас за Адретту взялись. Урожайность хорошая. В прошлом году два хозяйства обогнали нас по сбору клубней с гектара. Но мы не переживаем, они же сеяли нашими семенами.

Сказанное выше является ещё одним подтверждением хорошего качества посадочного материала, который производит элитхоз. Истины ради отметим, что на снижение урожайности влияют и другие факторы. Поскольку предприятие семеноводческое, то оно вынуждено садить картофель гуще обычного, где-то 62 тысячи клубней на гектар, а это ведёт к снижению сбора. Зато семена реализуются по более высоким ценам. Кроме того, элитхоз занимается производством товарной продукции. Но он старается пораньше приступать к уборке, когда идёт самый налив, поскольку в начале августа цена на такую продукцию гораздо выше. Да и мы к этому времени истосковались по свежей картошечке.

Но есть и болевые точки у элитхоза. Это, прежде всего, отсутствие суперраннего сорта. Раньше таковым казался Пушкинец. Не оправдались надежды. Нашли Снегиря, два года выращивали в производственных условиях – особой скороспелостью тоже не блеснул. Познакомились в Самарской области с сортом Розара. Говорят, что срок её вегетации – 65 дней. Как покажет она себя у нас?

— Выращивание картофеля — не такое уж простое занятие, как рассуждают иные, — не раз напоминал мне Иван Степанович Баширин. – Мол, бросил в землю, сиди да жди. Ничего путнего тогда не дождёшься. Картошка – это нежный организм и требует очень внимательного отношения к себе.

Самого Ивана Степановича ещё при жизни называли «картофельным королём» или «профессором картофеля». И не только потому, что плантации «второго хлеба» в его Оёкском учхозе достигали тысячу гектаров, а урожаи там были хорошими. Он знал очень многое о той культуре, любил её, считал едва ли не самой прибыльной. И в 70-е годы наращивал и наращивал площади плантаций.

Но тогда, в далёкие 70-е годы, в нашей области развернулась большая работа по специализации сельского хозяйства. В частности, производство картофеля подтягивалось поближе к городам, к железнодорожным магистралям. Именно в пригородных хозяйствах та культура занимала большие площади. Их в первую очередь обеспечивали специальной техникой, удобрениями, фунгицидами, туда шла наука. Рос профессионализм картофелеводов, повышалась производительность труда, увеличивалась урожайность, снижалась себестоимость, удешевлялась транспортировка.

В эту схему не вписывался, на первый взгляд, Киренский район. Один из самых северных, в сотне километров от железной дороги, однако тоже в какой-то мере специализировался на производстве «второго хлеба». Но он выращивал бульбу для Якутии. Хоть и на севере находится район, а урожаи получал славные. Правда, на копку поднимали весь район, все школы, все бюджетные и небюджетные организации. Напрягался тогда район больше, чем иные соседи. С вывозом урожая никаких проблем не было. На баржах спускали вниз по Лене-реке.

И ещё несколько слов о проблемах. Лишь немногие хозяйства — в их числе прежде всего элитхоз ЗАО «Иркутские семена», СХОАО «Белореченское», ЗАО «Железнодорожник» и некоторые другие — по-настоящему, на высоком техническом уровне занимаются производством картофеля. Они оказывают некоторое влияние на картофельный рынок, в какой-то мере стабилизируют его. Но те предприятия успешно занимаются отраслью во многом благодаря тому, что используют голландскую технологию, позволяющую полностью механизировать посадку, уход и уборку. Окрашенные в яркие цвета сажалки изготовлены не где-нибудь, а в Голландии. Трактора, высокопроизводительные комбайны, набор машин для подготовки почвы – всё это зарубежная техника. А где же отечественная? Она давно исчезла с наших полей. В 2001-2002 годах всего с десяток картофелеуборочных комбайнов производилось в стране вместо прежних 7-10 тысяч, как бывало в годы «застоя». Соответственно, нет у нас и своей высокоэффективной технологии, равнозначной голландской, хотя в конце 80-х был сделан некоторый прорыв в этом направлении. Наши лидеры пользуются подчас и семенами-то зарубежных сортов. Вот такая непростая картофельная история получается.

Фото Николая БРИЛЯ