Я вглядываюсь в его лицо и ничего азиатского не нахожу. Разве что густые иссиня-чёрные волосы с редкими серебряными нитями. А темперамент… Вроде бы и в годах уже, а волчком крутится, подвижный, динамичный. Как-то не вяжется это с традиционными представлениями о людях лесных или степных краёв, которые отличаются степенным характером. Германчук вообще человек увлекающийся. Если какой идеей заболеет — всё. Готов ехать хоть на край земли, всех людей поднимать. Словом, сделает всё, чтобы идея претворилась в жизнь.

Да, я не представил своего героя. Анатолий Владимирович Германчук — председатель СХПК «Путь Ленина» Баяндаевского района. Когда-то, в 60-70-е годы, это хозяйство выпестовал знаменитый председатель А.В.Перевалов. Спустя двадцать лет после его трагического ухода из жизни штурвал перешёл в руки Германчука.

Стоим как-то с ним на поле. Уборка идёт. Германчук в ответ на один из моих вопросов бросает: «Да если бы комбайны были!», упирая на слово «комбайны». Я недоумеваю: вон они, семь зерноуборочных машин двигаются. Германчук добавляет:

— Это не комбайны, а металлолом.

На днях снова встретились, разговорились. Оказалось, что самый «свежий» комбайн в хозяйстве — 1993 года выпуска. Второй срок эксплуатации заканчивается, комбайн уже давно должны на переплавку отправить, а он — беда и выручка.

— Как выходим из положения? Узнаем, что где-то в соседнем районе должны коллективное хозяйство банкротить, — мы туда. Покупаем по остаточной стоимости технику. Нехорошо, конечно. Выходит, что чужой бедой пользуемся. Но, с другой стороны, старые машины после банкротства растащат. А сейчас одна гайка пятнадцать рублей стоит.

Немного необычно слышать такое. Человек, имеющий почти тысячу гектаров зерновых, сотни голов скота, над каждой гайкой, простите, трясётся. Впрочем, есть слово «хозяин», затасканное и замусоленное в последние два десятилетия. Так, может, Анатолий Германчук, руководитель сельхозкооператива «Путь Ленина», и есть «эффективный хозяин»? Судите сами.

Будучи как-то в Иркутске, Анатолий Владимирович увидел пожилого мужчину, продававшего дёготь. Поговорил с ним, выведал все «тайны», а потом в его хозяйстве стали производить дёготь. На рынок с ним вышли. Затем Германчук наладил у себя производство столярных изделий, открыл отдел по их продаже в одном из магазинов Баяндая. Есть своя мельница, пекарня. Отличный хлеб выпекают, причём из своей пшенички. Другие мучные изделия готовят, полуфабрикаты — пельмени, позы и так далее.

Слушаю рассказ собеседника и думаю про себя: побольше бы нам таких специалистов, кто на месте не стоит, смело идёт на эксперименты. Но на эксперименты продуманные.

Взять одну из самых больных проблем — стоимость ГСМ. Чтобы сократить затраты на солярку и бензин, многие хозяйства вынуждены были сначала упрощать обработку земли, что обернулось снижением производства хлеба и кормов, а затем сокращать посевные площади. Непосильные цены не одно предприятие свели в могилу. Что делают в нашем сельхозкооперативе, чтобы с дороги жизни не свернуть на тропу смерти? Взялись по-умному экономить на солярке.

Есть у хозяйства зерносушилка. Десятки лет такие сооружения работали на дизтопливе, которое раньше копейки стоило. И вот появляется идея переоборудовать сушилку на дровяное отопление. Но нет в хозяйстве, да и в сельхозуправлениях, специалистов по теплотехнике. Что только не использовали в качестве колосников печи, даже батареи водяного отопления. А как регулировать температуру, чтобы не поджарить сырое зерно? Какими дровами топить? Берёзовыми, осиной или лиственничными? Вот где, действительно, «методом тыка» пользовались. Видел я прошлой осенью эту печь. Исправно работала. Молодой парнишка подбрасывал огромные поленья, а там всё полыхало и потрескивало. Уже подсчитано, что такое упрощение технологии позволяет хозяйству экономить ежегодно до 120 тысяч рублей.

Радоваться бы удачной находке, да память не позволяет положительным эмоциям разгуляться. Сушка хлеба, особенно семенного, была острейшей проблемой на протяжении 60-80-х годов. Что только не изобреталось тогда, что только не применялось! Бункерные сушилки, сушилки тюменского типа, напольные сушилки, сооружения с активным вентилированием, польские сушилки. Год за годом мы выходили на более высокий уровень. Дошли до электросушилок. И вот с пика как в пропасть полетели. В 30-е годы вернулись.

Вообще-то Баяндай — край дивный, но по климатическим условиям непредсказуемый. Почва во многих местах богатая. Только вечная мерзлота под нею, а иные поля, особенно те, что нашему сельхозкооперативу принадлежат, плитняком усеяны. Казалось бы, что на такой земле вырастет? Однако местные хлеборобы со своими полями «на ты». И они сполна одаривают урожаем. Ещё летом 2004-го еду по хозяйству и глазам своим не верю. Неужели такое просо удалось здесь вырастить?! Местами чуть ли не по грудь, метёлка крупная, налитая. Осенью в числе последних его убирали. Направляясь на поле, механизаторы были уверены: не задержатся. Но едва начали молотить, как оно посыпало… Машина за машиной. По 22 центнера получилось на круг.

Вот и с уборкой проса на силос тоже приятные трудности были. Это сколько машино-рейсов надо было сделать, чтобы всё убрать! 375 центнеров зелёной массы получили с гектара. На следующий год, в 2005-м, уже с большей надеждой сеяли ту культуру. Но в середине августа случился небольшой заморозок. Даже не заморозок, а так, шалости небесные, всего -1. Зерновые хлеба словно и не заметили такого понижения температуры, а просо сплоховало. Долгое время возделывали здесь гречиху. В 2001 году собрали по 12 центнеров зерна. Это рекордный урожай. Но прошлогодние заморозки вывели и её за грань возделывания.

Беседуя с Анатолием Владимировичем о былых успехах с производством крупяных культур, я не догадался подбросить ему одну идею. Почему бы в благоприятные годы не создавать страховые запасы семян? Такой вопрос был бы важен не своей подсказкой, а тем, что позволил бы лучше познакомиться с хозяйственной логикой председателя. Ведь в чём дело? За год до войны Иркутская область, засевая зерновыми 671,5 тысячи гектаров, возделывала просо на 5,5 тысячи гектаров, гречиху — на 24,3 тысячи гектаров, а под горох отводили 5,7 тысячи гектаров. То есть ещё в 1940 году Приангарье стремилось быть самодостаточным. Что касается сегодняшнего дня… С намолоченной гречихой Германчук носился, извините, как кошка с салом. Её же надо приготовить, довести до продовольственных кондиций, т.е. превратить в крупу. Вот он и мотался по области, пытаясь найти предприятие по её переработке. Не получилось. Не решалась и проблема превращения проса в пшено. Поэтому то и другое раздавалось колхозникам вместо зарплаты, а те кормили крупяными культурами своих свиней.

Да, можно всё свалить на колхозника. Мол, не притёрся к рынку, не постиг азов и правил его. Между тем село, и прежде всего именно такое, которое работать хочет, претерпевает суровые испытания.

— Есть у нас поле Алужино, за 18 километров от нас. Травят и травят там посевы чужие лошади, — говорит Германчук. — Пришлось бросить. Временно, конечно. Но вот рядом, в шести километрах, массив Алан Тугун. Пропарили, посеяли. Всходы пошли — залюбуешься. Приближается время убирать — 200 коней туда из Хандагая зашли. Всё укатали! Комбайнёры даже не заезжали туда. Мы тут как на передовой линии фронта. Хандагай (бывший сельхозкооператив) пропал, Тургеневка (колхоз имени Чапаева) пропала, в Люрах (совхоз «Люрский) схожая ситуация. И все жители теперь коневодством занимаются. В Половинке 100 коней, в Улане — 70 (оба села входили раньше в колхоз имени Фрунзе). Травят нас нещадно! С трёх сторон: с севера, запада и востока.

Хозяйство изо всех сил оберегает поля, сторожит их, загоняет пойманных коней. За два года четырёх отсудили в счёт компенсации за нанесённый ущерб. Но за всем не уследишь.

— В 30-е годы защищались от «кулаков», — рассуждает Анатолий Владимирович. — Они то ферму подожгут, то склад. Были озлоблённые люди тогда, обиженные. Не мне их судить. Но мы сейчас словно в кольцо зажаты и тоже оберегаемся. От потравщиков, от «металлистов». Другой раз ночью сторож прибегает — беда, воры на склад лезут, металл режут. Сварочные аппараты свернули, в машину сели и поехали. А похитители горючего? Только оставь где-то трактор в поле — всё. К утру ни капли «горючки».

Да, сегодня для района непростое время. Рухнули агрофирма «Баяндай», совхоз «Загатуйский», колхозы имени Чапаева и «Путь к коммунизму». Нет совхоза «Хоготовский», который в числе первых поделился на несколько хозяйств. Каждое отделение считало, что оно работает сильнее и, став самостоятельным, лучше жить будет. Вместо лучшей жизни пришла медленная смерть. Совхоз «Гаханский», руководимый Орлом Ильичом Аракшиновым, получал когда-то по 30 центнеров зерна на круг. Пытались его реанимировать — ничего не получилось. От колхоза имени Фрунзе осталось одно отделение, Шаманка, где под руководством Ю.Грибова работает маленький СХПК «Нива».

Изо всех сил держался бывший совхоз «Ользоновский», во многом благодаря директору Мэлсу Алажинову. Он воевал с потравами и металлокражами. Как-то, объезжая поля, не выдержал и выстрелил в тёлку, что зашла в хлеба. В другой раз поймал вора, который на мехтоку срезал «железо». Подал в суд. Тот адвоката нанял и … «Мне самому на том суде чуть срок не дали», — говорит Мэлс. Тут ещё долги камнем на шее висят, дошло до того, что и директор зар-плату не получал. Бросил он хозяйство, которое когда-то, во времена Хрущёва, было чуть ли не легендарным. Уничтожены предприятия, которые обслуживали село. Нет местной «Сельхозтехники», где ремонтировались трактора нескольких районов этой северо-восточной зоны. Рухнул межхозяйственный комбикормовый завод. Вот изнанка реформ в некогда передовом районе…

В конечном счёте крупнотоварное производство сохранилось лишь в двух предприятиях. Из крупных хозяйств живёт только сельхозкооператив «Путь Ленина». Можно понять чувства и переживания ветеранов-аграрников, которые в своё время столько сделали для развития села.

Анатолий Владимирович Германчук ничего не утаивает, говоря о проблемах, не скрывает своих просчётов, упущений, делится сомнениями. Признаётся, что и у них в хозяйстве производство всё-таки сжимается.

— Сокращаем посевы, уменьшаем производство молока не потому, что не хватает материальных ресурсов. Причина в другом. Некому работать. Если в позапрошлом году 120 членов в сельхозкооперативе было, то в минувшем их осталось 85. Почему не стремятся люди в наше коллективное хозяйство? А вы посмотрите, какая зарплата у нас! За 2005 год в среднем вышло 1595 рублей, в 2006-м — 1998 рублей. Разве это деньги?

На селе издавна говорили: как поработаешь, так и полопаешь. Соблюдается ли этот принцип сегодня? Если примем за основу наиболее часто упоминаемые для нашей области показатели потребления продовольствия: мяса — 54 килограмма на человека и молока — 240 килограммов, то вот что окажется. Каждый труженик СХПК «Путь Ленина» поит молоком почти 16 горожан, кормит мясом — почти троих. Кроме того, если полученные колхозниками пшеницу, овёс и ячмень пересчитать на мясо, то каждый труженик сельхозкооператива обеспечивает им ещё двух с половиной человек. Прибавьте сюда то зерно, которое используется для хлебопечения, идёт на реализацию за пределы предприятия. Таким образом, один работающий в сельхозкооперативе кормит с десяток человек, в основном горожан. А что получает он за свой труд? В лучшем случае две тысячи рублей. В то время как в среднем по области зарплата в 2006 году превысила восемь тысяч.

… Не ведает Германчук своей родословной до седьмого колена. Не довелось видеть ему деда-фронтовика, который в мирное время был печником. Но кажется мне, что где-то на глубинном уровне передались ему качества предков. Германчуку тоже приходится отстаивать свою землю, своё хозяйство. Правда, не от внешних врагов, а от внутренних.

На снимке: Анатолий Германчук

Фото Николая БРИЛЯ