«Сделай или умри»

Ещё до встречи с учёным довелось накоротке пообщаться с его коллегами и учениками, в принципе, в общих чертах я уже представлял себе круг и направленность деятельности Олега Михайловича. Первооткрыватель и исследователь ряда рудных месторождений, автор теоретических разработок по поисковой геохимии и металлогении. Именно ему, Глазунову, принадлежит заслуга научного обоснования новых для Южной Сибири и уникальных по масштабам Верхне-Саянской титаноносной и Канской платино-никелевой провинций, так же как и открытие в них ряда экономически значимых руд и площадей. В Западных Саянах им открыто медное месторождение, а также асбестовая зона. Переведём дыхание, поскольку перечень заслуг О. Глазунова можно продолжать и продолжать. К тому же известно, что не за красивые глаза дают звания заслуженного деятеля науки, члена-корреспондента Российской академии естественных наук.

Откуда же начинался его путь в науку, этот поистине океан неведомого? Родом Олег Михайлович из забытого богом Троицка, что в Челябинской области, из семьи военного фельдшера. Судьба привела в славящийся своими традициями Томский политехнический институт, где учился на одном курсе со ставшим впоследствии всемирно известным учёным-гидрогеологом и его другом на всю жизнь Евгением Пиннекером. А что повлекло его в геологию? Конечно же, романтика, смеётся Олег Михайлович. Ведь когда после окончания вуза пришёл устраиваться в Красноярское геологическое управление, даже не спросил, сколько будет получать, — ему и дали самый что ни на есть минимальный оклад. Хорошо, что нашлись добрые люди, помогли устранить несправедливость. К слову, организация, куда определился молодой специалист, находилась под эгидой МВД — известная всем шарашка. Здесь отбывали срок крупные учёные, такие как Крейтер, Эдельштейн, Булынников, научные авторитеты, к ним приезжали консультироваться даже из центра.

Начало карьеры Глазунова оказалось не совсем обычным. Не успел приступить к работе, как его, желторотого новичка, назначают начальником геологической партии. Шёл 1951 год. Партия скорее напоминала команду голодранцев. Ни компасов, ни молотков, ни спальных мешков. Спали под конскими попонами. Работали в районе нынешней Саяно-Шушенской ГЭС. Участников экспедиции в основном набирал он сам, новоиспечённый начальник партии. Боевые ребята, азартные. Как и их «батяня», неисправимые романтики, рвались туда, где труднее, чуть не до драки доходило, когда надо было обследовать самую высокую гору. Удача сопутствовала изыскателям, в первый же год открыли асбестовую зону, что позволило в дальнейшем заняться и асбестовыми месторождениями.

Романтика романтикой, а трудностей, горя пришлось хлебнуть вволю. В той же геологической партии, ведущей изыскания в Западном Саяне, в районе хребта между Красноярском и Абаканом. Во-первых, основной контингент — 12 расконвоированных зэков, разнорабочих. Поначалу было непросто, но когда прощались, они чуть ли не плакали, до того прикипели к работе, сдружились. Вот что значит геологическое братство! Разное случалось: попадали в обвалы, сплавляясь по речкам, оставались без продуктов, но чётко работал принцип «Сделай или умри». Это была та же шарашка: всё по приказу, чуть ли не под конвоем. Риск любого уровня считался нормой.

А когда бросили на разведку — бурение, подсчёт запасов, — заупрямился, было. Но какое там, надо! Так и попал на титано-магнетитовые месторождения. Довелось столкнуться с совершенно удивительными людьми. Анастасию Тимофеевну Стеблёву, к примеру, главного геолога Саянской экспедиции, впоследствии лауреата Ленинской премии, Героя Социалистического Труда, боялись все хозяйственники, буквально трепетали. А как она помогала молодым! Будучи в аспирантуре, Олег Михайлович напишет об этом книгу.

После защиты кандидатской диссертации по приглашению академика Л.В. Таусона окажется в Иркутске, с лёгкостью пройдёт по конкурсу. Это было счастливое время — середина шестидесятых. Ещё бы, попасть в геохимическую школу академика Таусона! И вообще, считает Глазунов, Лев Владимирович сыграл в его жизни, да и в судьбах многих молодых учёных, исключительно важную роль. Он умел создать по-настоящему творческий климат, научные сотрудники могли в любое время зайти к нему в кабинет, поговорить по душам. Бывало, идёт академик по коридору, торопится и на ходу подписывает какие-то бумаги. Вот уж кто не терпел формализма! Под его редакцией Олег Михайлович написал книгу о происхождении металлов, послужившую основой докторской диссертации. Разве это не вершина счастья для учёного — впервые описать минералы, на земле ещё не найденные, а позднее получившие экспериментальное подтверждение и открытые аж на Луне. А воспитание молодых исследователей, лекции профессора Глазунова в политехническом институте по минералогии и геохимии, а 12 кандидатских диссертаций, защищённых под его руководством!

О.М. Глазунов и коллектив руководимой им лаборатории внесли большой вклад в реализацию таких общероссийских программ, как «Геология БАМа», «Железные руды Сибири», «Геохимия архея», «Золото и платина Сибири» и др. Неоднократно представлял геохимическое направление за рубежом, участвовал в работе конгрессов во Франции, Югославии, Болгарии, Греции. Работал в международной экспедиции в Арктике, в результате составил для ООН эколого-геохимическую карту с запиской и прогнозами по экологической безопасности, что отражено в книге «Арктика по маршрутам двух экспедиций».

Маршрутами мужества

Вот она, эта книга, передо мной. Она буквально захватывает, держит, не отпускает. Нет, это не исповедь, не приключенческий роман, не документальная повесть. Это дневниковые записи двух учёных, бесконечно преданных науке, участников международных экспедиций «Транссибирь-90» и «Транссиберинг — Лонжин-1993» Олега Михайловича и Владимира Олеговича Глазуновых — отца и сына. Обе экспедиции по протяжённости маршрутов и продолжительности были наиболее крупные за последние годы в Сибири. Общим для обеих экспедиций являлся их ярко выраженный гуманитарный характер. Наблюдения по экологии, географии, этнографии, геологии и работе предприятий горной промышленности дополняются данными по социальной сфере и малоизвестными материалами по истории освоения Арктики. Французско-русская экспедиция «Транссибирь-90», участником которой был младший Глазунов, прошла более 6 тысяч километров от Восточного Саяна на лошадях, по Байкалу на лодках, через горы Прибайкалья на собаках, по реке Лене зимой на лошадях, по тундре на оленях, к морю Лаптевых по реке Яне до устья на плотах и лодках.

Девиз экспедиции — «Хотеть, осмеливаться, действовать» — начал осуществляться в мае-июне 1990 года. Фирма «Пино», у которой, конечно же, были свои интересы, впервые стала спонсором, финансируя экспедицию на уровне 4 млн. франков.

В экспедицию 93-го года, в которой французы и русские снова оказались в одной связке, отец и сын Глазуновы отправились уже вместе. За более чем трёхмесячный срок экспедиция охватила наблюдениями широкую полосу побережья и шельфа восточного сектора Арктики, пройдя по параллели более 7 тысяч километров от Надыма, Н. Уренгоя через Дудинку, Норильск, Хатангу, Анабар, Тикси, Черский Левек, мыс Шмидта до Берингова пролива.

— Для сбора сравнительного материала, — говорит О.М. Глазунов, — мне удалось, кроме того, побывать в относительно экологически «чистых» районах: на Медвежьих и Новосибирских островах, на острове Врангеля, где находится уникальный заповедник белых медведей. Экспедицию организовал и проводил Центр сибирских исследований в Париже под руководством профессора Б.П. Шишло. Она работала по программе ООН в 1993 году, объявленном Международным годом защиты малых народов. Главной целью экспедиции было понять проблемы северных народов Русской Арктики, укрепить в Европе контакты со структурами и специалистами, имеющими возможность оказать содействие в решении ряда проблем — социальных, экологических. Наконец, Арктика интересовала и как «кухня погоды». В мою задачу, как геохимика и эколога, уточняет Олег Михайлович, входило изучение среды обитания преимущественно в горно-промышленных районах, влияние которых на природу Севера весьма и весьма существенно.

На плечи же Владимира Глазунова легли экологические наблюдения в Норильско-Хатангском и Тиксинском районах. У него уже был опыт работы в 1990 году, когда он с группой французов пересёк Сибирь по меридиану. Раздел книги «От Тикси до Берингова пролива» написан Глазуновым-старшим, а главы «От вершин Тофаларии до моря Лаптевых» и «От Надыма до Уэлена» — Владимиром Олеговичем, талантливым исследователем, профессиональным геологом, исполнявшим в экспедиции обязанности штурмана вездеходного отряда. Страшно и горько говорить, но дневниковые записи Владимира Глазунова прерываются на полуслове. Лыжник и альпинист, поднимавшийся на пики Памира, Тянь-Шаня, Альп, Камчатки, Саян, он погиб в авиакатастрофе на Чукотке. Вертолёт, на котором летела группа исследователей, упал при заходе с моря на материк. Было Владимиру всего-то 36.

Нетрудно представить состояние отца, когда он узнал чудовищную правду. Как пережить этот страшный удар судьбы? Ведь не улеглась ещё боль от первого, когда пришло известие о гибели младшего сына — Сергея…

Вот одна выдержка из дневниковой записи Владимира Глазунова, сделанной им накануне прилёта в Надым, 24 февраля 1993 года: «Арктика в нашей семье всегда была пределом мечтаний. Папа с детства бредил ею и, как все мальчишки романтических предвоенных лет, пережил челюскинскую и папанинскую эпопею. Меня, правда, опередил мой брат Серёжа, геофизик. Он ещё студентом физфака ЛГУ на о. Визе и других островах архипелага Норденшельда изучал полярные сияния. Под впечатлением его рассказов и меня потянуло на зимовку. Серёжа внешне очень походил на молодого папу. Тощий, долговязый, но всегда слегка элегантный. А по характеру, мягкому юмору, некоторой отстранённости от житейских забот, увлечённости и тяге к углублённому анализу предмета, по-моему, он был полной копией».

«Серёжа, — читаем дальше, — оставил несколько интересных статей по полярным сияниям. В частности, совместно с Зеленковой на физфаке ЛГУ они открыли, что в свечение ионосферы значительную долю вносит кислород. Я вспомнил о роли кислорода, когда чувствовал затруднения дыхания на полярной станции Усть-Тарея. Этот «Серёжин кислород», пришедший из далёкого мира, восстанавливал сбои в моём дыхании. Во время зимовки на Таймыре я ещё не знал, что Серёжи уже нет в живых. Он трагически погиб после возвращения с острова Визе. Папа настоял, чтобы мне не сообщали на зимовку об этом. Я заметил только, что в это время вместо писем от мамы стали приходить только радиограммы…»

— Эта книга, — говорит Олег Михайлович, — создавалась мучительно и долго, прежде всего потому, что часть материалов 1993 года погибла в авиакатастрофе, часть была рассеяна между участниками. Поэтому детали приходилось воссоздавать по штурманским книжкам и радиопереговорам, видеофильмам, телеграммам, а нередко по рассказам и письмам.

Мало сказать, что книга состоялась. По сути она является ещё одной, глубокой и увлекательной, страницей в исследовании Арктики, содержит большое количество наблюдений и суждений, которые, вне всякого сомнения, могут оказать добрую службу всем, кто интересуется кругом проблем, затронутых авторами. Вот что пишет в письме Глазунову его московский коллега, известный исследователь Арктики профессор Давид Абрамович Додин:

«Получил Вашу на редкость замечательную, откровенную книгу. Честно говоря, такой оригинальной работы мне давно не приходилось видеть. Зная Ваши научные труды, я никак не думал, что Вы — такой великолепный публицист и можете писать так доходчиво и просто. Именно такая работа по Арктике сейчас нужна. Было бы здорово перевести её на английский язык, а затем послать нашим «боссам» с той стороны. Увы, мы пишем для людей, которым действительно больно и обидно…»

В гостях у Рерихов

Довелось Олегу Михайловичу многие тысячи вёрст и пешком преодолеть, и на гужевом транспорте, и воздушным путём под облаками. Камчатка и Урал, Кольский полуостров и Саяны, многие зарубежные страны Западной Европы… Но главной своей командировкой, опять же благодаря Таусону, Глазунов считает индийскую эпопею. Заметьте — пишу эпопею без кавычек. Это действительно заметный, впечатляющий пласт его биографии. Две длительные поездки в Индию в 1986, 1989 годах — это не просто научная деятельность, связанная с проведением совместных полевых геологических работ, консультациями с различными производственными учреждениями и чтением лекций в вузах. Но в первую очередь это незабываемые встречи со Святославом Николаевичем Рерихом. И хотя годы и годы прошли с тех самых пор, каждая деталь, каждая мысль, высказанная замечательным учёным, художником, по словам О. Глазунова, живы в памяти, да и сам он до сих пор как бы обогрет и окрылён дружбой с этим выдающимся человеком и его женой Девикой Рани Рерих.

Олег Михайлович листает альбом с фотографиями, с улыбкой протягивает мне одну из них. На снимке они с С.Н. стоят, полуобнявшись как самые добрые, близкие друзья. Удивительно, насколько глубоко запали в память те дни общения с Рерихом — до сих пор Глазунов помнит мельчайшие детали, вплоть до обстановки в доме Святослава Николаевича, их беседы за чашкой чая, посещения выставочных залов, школ искусства.

Ещё собираясь в Индию в самый первый раз, Глазунов решил во что бы то ни стало увидеться с С.Н. Рерихом. Дело в том, что он и до этого в течение многих лет собирал материалы, вырезки из газет и журналов о семье Рерихов, интересовался их творчеством, миссионерской деятельностью — чем не повод хотя бы в порядке аудиенции увидеться со Святославом Николаевичем. С трудом верилось, что он встретится с сыном великого Николая Рериха, замечательным художником, гуманистом, философом. (В скобках заметим, что сам О. Глазунов — превосходный художник-любитель, пейзажист, хотя и не любит распространяться об этом).

Но встреча такая состоялась. За ней вторая, третья… Олег Михайлович бывал в небольшом двухэтажном особнячке Рерихов большей частью вечерами, когда заканчивал работу в геологическом департаменте, и всегда уносил в себе что-то радостное и светлое, причастное к России. Мягкий «петербургский» говор хозяина был особенно приятен, поскольку в командировках, длящихся месяц-два, русскую речь не приходилось слышать подолгу.

«Каждый раз, — рассказывает Олег Михайлович, — приезжая в Бангалор из маршрутов, я старался повидаться со Святославом Николаевичем. Он охотно принимал меня как в городском офисе, так и в поместье. Говорили о разном: об искусстве и красоте, судьбах Индии и России, об «Урусвати» и даже минералогии, которую С.Н. в своё время изучал. К слову, однажды я вслух отметил крепкое рукопожатие Рериха, просто мощное. На что он ответил: «Натренировался в поисках минералов в Малых Гималаях». До сих пор, добавляет Глазунов, на моём столе стоит его подарок — кусок породы с вкраплениями изумительного рубина как память о нашей последней встрече».

Я уже не удивился, когда узнал, что Олег Михайлович принял самое активное участие в Рериховских чтениях, впервые проведённых в Иркутске несколько лет назад, причём его доклад «Путь к истине и совершенству» ещё раз показал, насколько современно и актуально звучат сегодня постулаты рериховского учения. Не исключено, заметил Олег Михайлович, что в будущем синтез науки, искусства и религии освободит людей от пороков, распрей, конфликтов. Разве мы не этого хотим?

Как-то у великого физика А.Ф. Иоффе довелось вычитать такие строки: «Один талант ничто, нужна ещё громадная трудоспособность, работа над собой, непрерывная работа всю жизнь… Недаром сравнивают научное творчество с подъёмом на высоту, но подъёму нет конца: только вечное стремление вперёд движет науку…»

Это точно о нём, нашем юбиляре, человеке большого трудолюбия и мужества.

На снимке: О.М. Глазунов

Фото автора