Старший сын

Предки Сергея Перевозникова, по его собственному выражению, классические сибирские крепкие хозяева. «В семье матери было пять детей, отца — восемь. Воспитание соответствующее. Я старший сын старшего сына. Отца так и называют — «старшОй», — говорит он. — Родители матери — из Мухоршибирского района Бурятии, отца — из Кабанского района. В семье есть байка, что мой дедушка по отцовской линии был небольшого роста, шебутной, духаристый и как-то побил попа, которого застал в Великий пост за поеданием яичницы. Такой несправедливости он священнослужителю простить не смог».

— Когда заканчивал школу в Бурятии, попал в плохую компанию. Сам я был отличником, но с плохим поведением. То мы с товарищами официальные мероприятия, обязательные к посещению, бойкотировали, то, наоборот, выступали, где не надо.

— Ты был бунтарём по жизни?

— Где-то бунтарём, где-то конформистом. Тем не менее пользовался в школе авторитетом, хотя за время обучения сменил три школы. Когда приходишь в совершенно чужую структуру, волей-неволей вступаешь с ней в отношения. Сначала идёт проверка на прочность, не важно, в четвёртый класс ты пришёл или в девятый. Поэтому я был бунтарём, когда было необходимо.

— Как ты оказался в Иркутске?

— Приехал поступать в железнодорожный институт. Хотел учиться на факультете «сигнализация и связь». Зачем мне это было нужно, не знаю. Приехал, узнал, что такого факультета нет. Поступил на электромеханический. Тогда практиковались спецпризывы — для повышения интеллектуального уровня в армию забирали студентов. Меня забрали после первого курса, летом. Солдаты в части, куда нас привезли, думали, что студенты — слабые «очкарики», «ботаники». Со мной были призваны такие же «очкарики», как и я, — парни тоже не промах. Вскорости мы показали, кто был прав, а кто нет. В армии я единственный из «срочников» стал старшиной роты. После службы вернулся на второй курс института.

Когда я заканчивал институт, началась перестройка. Людей, родившихся в промежутке между 1962 и 1968 годом, я называю «потерянным поколением». Те, кто был старше, к девяностым успели окончить институт, устроиться на работу, приспособиться, почувствовать, что жизнь меняется. Те, кто был младше нас, учась, успели понять, что страна поменялась. А мы только закончили вуз — и вот она, другая страна. Наверное, поэтому я недосчитался многих своих одноклассников, они ушли из жизни молодыми. Мало людей нашего поколения смогли добиться успеха.

— Удалось поработать по специальности?

— По специальности практически не работал. Зато успел к окончанию института жениться. Взял у тестя пилу «Дружба», мы купили два топора и поехали строить первую дачу в районе Ангарских хуторов. Потом у меня появились две пилорамы, мебельный цех и столярный цех. Мы делали прилавки для первых иркутских кооперативных магазинов. Потом начались конфликты с криминалом, пришлось переключиться на другой бизнес. Я всё продал и в 1994 году создал «Ространсагентство», пустил первые маршрутки в Иркутске. Из Кореи пригнал 12 «Kia Besta».

Однажды я поехал в Корею за запчастями, даже не зная языка. Думал про себя: «В Москве был, в Европе был, а тут какая-то Корея!». Ещё в аэропорту понял, что несколько переоценил свои силы. Три дня ходил, не знал, к кому обратиться. Я мог говорить только по-русски. Потом, когда у меня оставалось всего два дня в запасе, через челноков вышел на продавца запчастей. Я составил список необходимого. Он говорит: «Это будет стоить 30 тыс. долларов». Я звоню в Иркутск, говорю партнёрам: «Парни, переведите 30 тыс. долларов на этот счёт». Кореец очень удивился тому, что мы даже не заключили контракта, работали под «честное слово». Видимо, это его и покорило. Потом мы сотрудничали с ним довольно долго.

— Насколько маршруточный бизнес был успешным?

— Он мне многое дал: к примеру, я открыл первый пункт по замене масла в Иркутске. Ещё раньше «Кузьмихи-сервиса». Моя станция работала на улице Карла Либкнехта. Потом мы подписали контракт с немцами на поставку 12 маршруток «Мерседес-Бенц», правда, так их и не получили. Случился дефолт и смерть «Инкомбанка», через который совершали все финансовые операции. Там остались наши деньги, «Мерседесы» и планы.

Потом понял, что несколько «перерос» маршруточный бизнес и он мне уже не так интересен. В течение двух лет после дефолта маршрутки были скорее дополнительным источником дохода, но не бизнесом. Запчасти были дорогими, стоимость проезда — невысокой. Когда возить пассажиров по городу снова стало прибыльно, у меня уже не было машин. Я их продал своим работникам.

Тогда я пошёл в более прибыльный бизнес — торговал металлопрокатом: арматурой, уголком, швеллером, сталью. Нормально зарабатывал. Особенно много мы поставляли металла для железной дороги. Чугунные чушки грузили вагонами. Причём увидел я эти чушки вживую на заводе в Улан-Удэ только через несколько лет после того, как начал торговать металлом.

Двигатель турпродукта

С Сергеем Перевозниковым я познакомилась три с половиной года назад, когда особенно активно писала о развитии туризма на Байкале. Руководитель визитно-информационного центра «Байкалинфо» стал первым туроператором, который ввёл для меня понятие «туристический пресс-тур». Летом 2005 года он собрал небольшую группу журналистов и вывез их покататься на лошадях в своё имение «Заречное». При этом он держался не как хозяин туристической базы, а скорее как друг. Он и тогда занимался продвижением не только услуг своей компании, но и региона в целом. Сейчас на посту председателя правления Сибирской Байкальской ассоциации туризма (СБАТ) его деятельность приобрела другие масштабы.

— Как ты оказался в турбизнесе?

— В 2001 году мне стало скучно продавать чушки. Я проанализировал ситуацию и решил, что в Иркутске можно заниматься двумя вещами: венчурным финансированием науки или вкладываться в туризм. Венчурное финансирование предполагало, что ты вкладываешь деньги в 10 проектов, из них два выстреливают. Я подсчитал, что моих денег на 10 венчуров в науке не хватит. Пошёл в туризм, купил базу в Бугульдейке, даже не увидев её ни разу. Сейчас там располагается имение «Заречное».

Через некоторое время понял, что главное в туризме даже не база, а создание потока туристов. В итоге через год после покупки базы появилось «Байкалинфо», задача которого — продвижение региона в целом путём предоставления туристам оперативной информации о возможностях отдыха на Байкале. Финансовый оборот визитно-информационного центра каждый год растёт в два раза. У меня есть амбициозная цель — к 2010 году войти в пятёрку операторов Иркутской области. А среди не имеющих своей инфраструктуры планирую быть первым.

— Насколько тебе комфортно в туристической тусовке?

— Довольно комфортно. Хотя некоторые вещи мне до сих пор не понятны. Половина туроператоров привыкла к преференциям и халяве. Они всё время просят скидки на услуги, зато другая половина — отличные парни!

— Что тебе больше всего нравится в туризме?

— Сейчас у меня уже есть опыт, я могут идти дальше, опираясь на него, расширяться и расти. Мне нравится, что у меня есть этот багаж. Сейчас мы договорились о совместной деятельности с компаниями «Грин экспресс» и «Байкал-Дискавери» и создали пул. Первая компания сильна активными турами, работой с корпоративными заказчиками и туристскими технологиями, вторая во главе с харизматичным лидером Алексеем Никифоровым — компания номер один на линии Байкал — Хубсугул. Если добавить нас — с системой бронирования мест размещения — и «Заречное», лидера конного туризма, то получится, что пул предлагает весь спектр отдыха на Байкале.

— Справляешься с общественной нагрузкой на посту председателя правления СБАТ?

— Возглавив визитно-информационный центр «Байкалинфо», я вёл продвижение региона за счёт ресурсов своей организации, что правильно для формирования рынка, но неправильно с точки зрения бизнеса. Сейчас продвижением могу заниматься в статусе председателя правления СБАТ. По моим ощущениям, вес СБАТа в последнее время возрос. Число членов ассоциации каждый месяц увеличивается на одну-две компании. Мы их принимаем на традиционных ужинах туррынка, которые проводятся каждый месяц. На мой взгляд, такой интерес профсообщества может говорить о востребованности.

Мы активно показали себя во время принятия закона о фингарантиях, реализация которого заставит небольших туроператоров уйти в «тень». Мы бились, как могли. Были не только митинги, но и встречи с депутатами Законодательного собрания Иркутской области, Государственной Думы. Мы прояснили им наши позиции, рассказывали, к чему может привести принятие закона. Сейчас закон принят, будем жить по закону. Через полгода мы увидим, к чему он привёл. Возможно, он будет скорректирован.

— В туризме тебе пока не скучно?

— Нет. Кроме того, я уже не мальчик, чтобы в очередной раз начинать новое дело.

Поздняя любовь

— Как возникла любовь к лошадям?

— Я могу рассказать красивую историю о том, что дедушка посадил меня на лошадь, когда мне было пять лет. Большого кайфа я тогда не испытал. В 2001 году после покупки базы я начал думать, что с ней можно сделать. Решил попробовать предоставление услуг по обучению верховой езде. Планировал так: весной покупаю лошадей, летом они работают, потом я их продаю. После того, как купил лошадей, понял, что никому их не продам. Они будут моими. В этом году браконьеры убили пять наших лошадей, зарубили на мясо. Мне было их жалко не только потому, что в их покупку и обучение были вложены деньги. Жалко их было ещё и как друзей. К каждой было своё отношение, у каждой — свой характер.

— У тебя есть любимый конь?

— Да, жеребец Малыш. Его я точно никогда не отдам и ни на кого не обменяю. Конь с характером. Он беспородный, но участвовал в скачках среди породистых лошадей. Занял третье место.

— Как он у тебя появился?

— Когда только начиналось «Заречное», мы по всем окрестным деревням собирали лошадей — покупали, брали в аренду. Малыш был молодым трёхлетним жеребчиком, когда его пригнали вместе с тремя ровесниками. Среди них он был лидером. Мы его поместили в загон, где были кони постарше, посильнее. Состоялось классическое знакомство жеребцов, которые рыли землю копытами. Малыш защитил свой табун от посягательств более опытного и сильного Буяна.

Постепенно я влюбился в этого коня. У Малыша что-то есть от рысака, но не в первом колене, по экстерьеру, поведению. Друзья, которые ехали рядом с нами на машине, сказали, что Малыш идёт со скоростью 60 км в час. При этом я его сдерживал. Когда Малыш просто стоит, он не производит никакого впечатления. Ослик осликом: серого цвета, понурая морда, его рано заездили, поэтому у него провисла спина. Когда он на ходу или на поле с табуном — совсем другая песня. Он понимает, что нужно делать, а чего нет, что говорит о его интеллекте.

— Сколько сейчас лошадей в «Заречном»?

— Сейчас 23 лошади, но к сезону будет 40. Планирую реализовать несколько новых проектов, связанных с лошадьми. Хочу поучаствовать в выведении лошади, которая подходит для туристов. Это будет не беговая лошадь и не ломовая. Это другая лошадь, она может быть некрасивой на первый взгляд. Её достоинства будут в другом — в выносливости, высоком интеллекте. С этой целью я даже стал фермером, так что через два года жду в гости на новый «конный двор».

— У туристов пользуются популярностью обучение верховой езде, прогулки на лошадях?

— Вопросов с популярностью в четыре тёплых месяца в туристический сезон нет никаких. Сезон можно увеличить ещё больше, но проблема в том, что Бугульдейка находится далеко от Иркутска. Значит, зимой сюда могут поехать либо иностранцы, либо горожане, но при условии, что мы организуем интересное мероприятие и хорошо его раскрутим. Но заниматься одним событием нет ни сил, ни желания, работать на узкий круг иностранцев — дело для кустаря или ремесленника, в хорошем смысле этого слова. Когда ты сам и гид, и конюх, и повар, и бухгалтер.

— Насколько бизнес в «Заречном» окупается?

— Я это даже бизнесом назвать не могу. Окупается? Да, безусловно. Прибыль тоже есть. Но она вкладывается в дальнейшее развитие. Недавно мы построили новое здание, купили лошадей, амуницию. Капитализация бизнеса растёт, а прибыль — нет.

Начав туристический бизнес, Сергей встретил свою любимую девушку, Марию, с которой в нынешнем году сыграл свадьбу.

— Как ты познакомился с Машей?

— По иронии судьбы, нас познакомил её молодой человек. Был первый год запуска «лошадиного» проекта, я узнал, что она в своё время занималась конным спортом. Предложил ей стать инструктором, она согласилась. Сейчас Маша не просто инструктор, а руководитель проекта: занимается операционными и маркетинговыми вещами. У неё получается. Она появилась в то время, когда я ушёл из семьи, был, скажем так, на распутье. В нынешнем году мы сыграли свадьбу. Я много общаюсь с детьми от первого брака, они половину времени живут со своей мамой, половину — со мной.

Сейчас Сергей и Маша ждут ребёнка. «После УЗИ сказали, что будет девочка, — рассказывает нам собеседник. — Все мои друзья почему-то уверены, что родится мальчик. Для меня не так важно, кто будет. Потому что от первого брака есть уже и сын, и дочь. Кто бы ни родился, буду рад».

ПЕРЕВОЗНИКОВ СЕРГЕЙ ГЕННАДЬЕВИЧ родился 11 октября 1965 года в Республике Бурятия (станция Посольская). После первого курса Иркут-ского железнодорожного института был призван в армию. В 1984 — 1986 годах служил в первой разведывательной роте 639-го отдельного разведбатальона в Монголии. В 1990 году окончил Иркутский железнодорожный институт по специальности «инженер-электромеханик путей сообщения». С 1991 года по 2001 год занимался частным предпринимательством: производством пиломатериалов, строительством, маршрутными перевозками, поставкой металлопроката.

В туристический бизнес пришёл в 2001 году после покупки гостиницы в посёлке Бугульдейка, в двух километрах от Байкала. Сейчас там располагается имение «Заречное».

В 2002 году организовал визитно-информационный центр «Байкалинфо». В 2006 году избран председателем правления Сибирской Байкальской ассоциации туризма.

Выпускник президентской программы сибирско-американского факультета ИГУ (2000 год).

Женат. Дочь и сын от первого брака.