Сибирь всегда была опорой России, а не только краем ссылки и каторги, как долго считалось. В годину бедствий она давала приют потерявшим кров и хлеб, она стояла под Москвой в 1941-м. Сибиряки повсюду узнаваемы и уважаемы — своей основательностью, выносливостью, трудолюбием, здравостью суждений они внушают окружающим чувство уверенности и надёжности.

Это происходит и сегодня, несмотря на то, что Сибирь, как и вся Россия, переживает кризис и что некоторые проблемы здесь обострились сильнее, чем где бы то ни было. И кто знает, какая роль предназначена Сибири в будущем, если её природные ресурсы избегнут тотального разора. Не уготовано ли ей стать спасительницей России в ещё не известные нам, крайние времена?..

Если смотреть отсюда, то рождение на земле Приангарья писателя столь яркого художественного дара и столь же огромного публицистического размаха, как Валентин Распутин, не случайно. Сибирь воплотила в нём свой талант, сделала выразителем своего духа, а вместе с тем и духа всей России.

Разве неудивительно, что именно здесь, в краю великих сибирских строек, появляется повесть, идущая наперекор железобетонной поступи технического прогресса? Так покорённая Ангара, некогда «наплескавшая» слова «сыновьей песни» будущему писателю, перелила в него всю протестную силу своих быстротекущих вод, искусственно остановленных. «Прощание с Матёрой» можно уподобить удару колокола, который перевернул сознание читателя и был услышан далеко от берегов сибирской реки. Мы помним, как тогда, в 70-е, на встречах с писателем раздавались недоуменные вопросы: «Как? Неужели ГЭС не надо было строить?» И потребовалось время для осознания: строить надо так, чтобы причинить природе как можно меньше вреда, и что человек не царь её, а сын.

С первых своих шагов в литературе Распутин шёл против течения. Откуда-то свыше было дано ему знание: «вперёд не там, куда велят смотреть».

Смотреть велено было на молодых преобразователей природы и мира, а он смотрел на деревенских старух, цепляющихся за свои избы с огородами, коровёнок да самовары, не мыслящих себе жизни без родных лесов и пажитей, уверенных, что «в ком душа, в том и Бог» и что в бездушной цивилизации не машины на людей, а люди на машины работают.

Разлетающихся из деревни детей (это поощрялось: мир посмотреть, себя показать) он вернул в «Последнем сроке» к постели умирающей матери и заставил самую очужевшую из них, Люсю, пережить душевное потрясение от воспоминаний о деревенском детстве военной поры. И в повести о военной поре — «Живи и помни» — Распутин взял неожиданную для всех тему — судьба дезертира. Сибирский сюжет: тайга не раз скрывала ослабевших духом бойцов в своей глухомани. И разрешение темы тоже неожиданное — гибелью невинного существа, носящего в себе ещё одно… По-сибирски, по-русски: от безысходности — в ещё большую безысходность.

Своим приходом в литературу Распутин укрепил направление «деревенской прозы» и жизнь сибирского крестьянства середины ХХ — начала ХХI века изобразил с такой художественной правдой, что вся российская деревня узнала себя по духовному родству с его героями. И не только деревня. Сельский уклад разрушался, но всё ещё сохранялся (и сохранился до сих пор) характер человека, близкого земле, и эта близость остаётся одной из главных черт всего народа. И что важно, о судьбе народа рассказано языком самого народа.

Впитав речь ангарского русского старожильческого населения, среди которого вырос, писатель сумел, творчески преобразив, но и сохранив очарование её первозданности, обогатить литературный язык так, как никто до него. Употреблённые к месту «на обыденок», «шалаган», «воздырять», «дадена», «на опоздках» обретают новое звучание в передаче сегодняшних переживаний.

Чистота Ангары и Байкала, совестливость деревенского уклада воспитали в писателе Распутине глубокое и не гаснущее с годами нравственное чувство, которым он, начиная от «Денег для Марии» (1967), привык выверять всё, к чему прикасается его перо. Это и ранние рассказы, и все знаменитые повести, и проза последнего десятилетия. И, конечно, публицистика.

Она шла вровень с его прозой. Один из лучших очерков — «Иркутск с нами», написанный с любовью к родному городу и заботой о сохранении его исторического облика. Великолепны страницы, отданные Байкалу, Кяхте, Тобольску, Горному Алтаю, Русскому Устью. Книга «Сибирь, Сибирь…», постоянно пополняемая новыми главами, выдержала уже три издания, и можно засвидетельствовать: наш край изображён в красках, достойных его красоты и шири. Оставаясь художником, Распутин проявляет себя дотошным краеведом и последовательно развивает мысль о том, что «нет ничего в мире, что можно было поставить в один ряд с Сибирью…» Не обходит он и проблем, связанных с хозяйственным освоением Прибайкалья. В последнем издании заметно, как прибавилось у автора тревог. «Не одно столетие Сибирь пыталась снять с себя ярмо российской колонии, а теперь кончается тем, что ей приготовлена участь мировой колонии…», — говорится в последней главе.

Байкал… Чудо-озеро… Священное море… Великая радость и великая забота писателя Распутина. Распутин не только воспел красоту Байкала и не только во весь голос сказал о его бедах. У многих из нас на памяти годы, отданные писателем борьбе с загрязнителями озера.

Тогда, в 80-е, на защиту Байкала поднялась общественность. Мы помним пикеты на улицах Иркутска, сбор подписей против БЦБК, против трубы промстоков в Иркут. Распутин был знаменем этого почти что всенародного движения. По записям «Из байкальского дневника» (очерк «Байкал») можно легко проследить, в скольких обсуждениях проблемы Байкала, в том числе на уровне министерства, партийно-хозяйственных активов Иркутской области и Бурятии, принял участие Распутин, как работал в комиссии по подготовке постановления по Байкалу и комиссии по контролю за выполнением этого постановления. И победа казалась уже близкой. Напомним: четвёртое постановление в апреле 1987-го предписывало ликвидировать БЦБК к 1993 году. Своё согласие войти в Президентский совет при М. Горбачёве Распутин дал всё с той же мыслью: добиться результатов по спасительным для Байкала мерам.

Не удалось. Страна резко повернула от социализма к капитализму, и в мгновение ока целлюлозно-бумажный комбинат на Байкале превратился в частное предприятие, недосягаемое для контроля общественности.

Тогда же, все 80-е годы (да и со второй половины 70-х), Иркутск переживал подъём в общественной жизни. Экологическое движение, отстаивание памятников деревянного зодчества, появление народных театров с публицистическим зарядом (за природу, за русскую культуру!), работа Совета по экологии и культуре при Доме литераторов им. П.П. Петрова, писательская публицистика в Восточно-Сибирском книжном издательстве (сборники серии «Писатель и Сибирь» — «Слово в защиту Байкала», «Твоя земля» и др.)…

Многое так или иначе было связано с именем Распутина, его присутствием в городе, в писательской организации. Он избирается депутатом Иркутского областного совета, входит в центральный и местный органы ВООПИК. После каждой поездки в Москву, на писательские съезды и пленумы, за рубеж следуют встречи, которых ждали с нетерпением. Интересно было всё: чем живёт столица, отменят или нет проект поворота северных рек (с чем боролись и Распутин, и иркутяне), как охраняется природа в Швеции, как протестуют в ФРГ против размещения американского ядерного оружия и т. д.

В переполненных залах вместе с Распутиным выступали и его друзья из Москвы, других российских городов — писатели В. Крупин, В.Белов, В.Астафьев… Не пропускалось ни одно новое произведение прославленного земляка — они выходили в столичных журналах и книжных издательствах всего Союза.

Нет, не было застоя в литературной, культурной атмосфере Иркутска! Все ждали перемен, ждали с уверенностью, что перемены возможны только к лучшему. И они были на пороге.

В конце 80-х в России, отметившей 1000-летие Крещения Руси, начинается возрождение православия. Иркутск на этом пути опережает другие города. Здесь в течение пяти лет выходит газета православного направления «Литературный Иркутск» (редактор-составитель В. Сидоренко), и Распутин тесно сотрудничает с ней, публикуя свои очерки историко-философского, православного содержания: «Из глубин в глубины» (о 1000-летии Крещения Руси), «Смысл давнего прошлого» (религиозный раскол в России), «Ближний свет издалека» (о Сергии Радонежском).

В своих исследованиях русского национального духа Распутин обращается к сочинениям писателей-классиков ХIХ века, трудам философов и публицистов Русского Зарубежья, вернувшимся в Россию в конце ХХ века, в чём-то развивая их мысли или просто отталкиваясь от них, но продолжая двигаться в русле православной духовности и патриотизма. Как важно было прочесть написанное им в 90-е, тогда же обдумать, важно и нынче — к сожалению, многие прошли мимо. Прочесть о том, что «Восточное христианство, наложившись на природу славянина, выработало из него особый духовный тип», о том, что Русь завещала расколом ХVII века хранить «самую себя, собранную предками по чёрточке… Свою самобытность, своё достоинство, трезвость и творческие возможности», что Сергий Радонежский — воплощение русскости, той, что «в широком смысле — не набор и не ассортимент качеств… а духовная качественность» и что, «творя память преподобного Сергия, мы проверяем себя, пересматриваем свой нравственный запас».

Полезно было бы прочесть и о необходимости нравственности экономики из книги 1987 года «Что в слове, что за словом?»: «Произошло неожиданное, но вполне закономерное явление: научно-техническая революция свершилась у нас на слабой, полупогребенной духовно-исторической почве, в беспамятном энтузиазме — отсюда и явление людей беспородных, потерявших национальные и отеческие корни, лёгких и решительных именно своей неукоренённостью и разъединённостью с народом. Это безотцовщина особого рода, опасная своей вычислительной моралью, а по способу хозяйствования это новое купечество, вольно распоряжающееся национальными богатствами во имя сегодняшнего оборота». Десяток строк вместили в себя несколько десятков лет прошедшей советской и будущей постсоветской истории — вот что невероятно, но очевидно.

90-е годы, сопоставимые с новой революцией (или контрреволюцией), изменили сознание людей. В политической и идеологической разноголосице Распутин проявил себя консерватором. Многие были удивлены (да и огорчены немало), когда он поставил свою подпись под «Словом к народу» в газете «Советская Россия», за которым стояла КПСС. Это был 1991 год, общество устремилось за новым лидером — Б. Ельциным. Но Распутин, никогда не искавший благосклонности прежней власти, был верен себе и теперь. Он смотрел не со стороны новых политических групп, обещающих очередное светлое будущее, а со стороны того, что реально могло удержать страну от сползания в хаос. И пришёл к выводу, что обновлённая, сменившая курс на более близкий народным интересам (вспомним последнее постановление по Байкалу, отказ от поворота рек, отмену запрета на религию) партия коммунистов и есть эта сила. А кто сегодня может веско возразить в пользу другой? Многопартийность так и не приживается, образуется, меняя названия, новая партия власти, которая не может заменить старую по полноте ответственности за страну. И мы пока не знаем, что необходимо для восстановления управляемости государством: партийное ли строительство или какое-либо другое, основанное на подлинном народовластии.

Политизированное сознание 90-х и Распутину приписывало уход в «политику». Раздавались голоса: «Распутин ничего не пишет»…

Сборник рассказов 80-90-х «В ту же землю» 1997 года опроверг это мнение. Он показал: в наступившие провальные для России времена писатель остался со своим народом. По-иному стал вспоминаться и «Пожар» 1985 года. Упрекаемый при своём появлении в излишней публицистичности, он явился прорицательным образом крушения и разграбления огромной державы.

В рассказах 90-х последствия государственного слома запечатлелись во всей драматичности людских судеб. Герои, как и прежде, по преимуществу деревенские жители, говорили от имени тех, кто стал жертвой так называемых реформ. Это Сеня Поздняков, очнувшийся от пьянства и внезапно обнаруживший, что телевидение развращает людей («Сеня едет»), Алексей Петрович, негодующий по поводу «демократических» перемен в стране — в его споре с соседом по палате отразилось противостояние двух общественных сил — охранительной и разрушительной («В больнице»), и особенно ранящий душу образ Пашуты из рассказа «В ту же землю» — немолодой, нездоровой, усталой женщины, ввергнутой в тяжкое испытание похоронами своей старой матери. Страдания загнанного обстоятельствами в угол человека были описаны чутким и правдивым пером большого художника. Как Настёна из «Живи и помни» в безвыходности своего положения принимает на душу грех само-убийства, так и Пашута идёт против обычая и предает земле прах матери тайком и вне кладбища. Этот ряд пополняется образом Тамары Ивановны из повести «Дочь Ивана, мать Ивана» 2003 года — воительницы поневоле, взявшей в руки обрез из-за продажности нынешнего правосудия.

В прозе, что увидела свет на рубеже столетий, — повести «Дочь Ивана, мать Ивана», рассказах «Нежданно-негаданно», «Изба», «В непогоду» — отчаяние сменяется надеждой, надежда отчаянием. Так мечется народный дух, не находя себе пристанища.

Поразителен рассказ 2003 года «В непогоду». Он достигает необычайной — до символа — высоты обобщения. Шторм на Байкале, пережитый героем-повествователем в хрупком санаторном домике, изображён со свойственной Распутину художественной силой и передаёт потрясённое состояние современного человека, оказавшегося в эпицентре природного катаклизма. Шторм воспринимается как наказание за грехи, как расплата за «все-светное торжище зла, гульбище низких страстей и истин, сбродище нечестивцев» и оставляет впечатление грозного преду-преждения — «И мудро отступил в сторонку Апокалипсис»…

После «шоковой терапии», применённой к России, и пятнадцатилетней разрухи верхи наши заговорили о необходимости национальной идеи.

В писательском слове Распутина не только боль и обличение, не только вопросы к обществу, но и ответы. Они звучат в журнальных статьях, газетных интервью, выступлениях на Рождественских чтениях, писательских и иных форумах. Ответы прямые и на самые острые темы дня: о политическом строе, гражданственности, земле, судьбе села, русском народе, образовании, «культурной элите», беснующемся телевидении. Так, на IХ Всемирном Русском народном соборе 2005 года, посвящённом 60-летию Великой Победы, Распутин, ставя рядом два исторических подвига народа — на поле Куликовом и на полях Великой Отечественной, говорит о духовной силе Святой Руси, силе, не иссякнувшей до 40-х годов ХХ века.

Невозможно поверить, чтобы такие слова остались не услышанными теми, кому дорога судьба Отечества и кто хотел бы вернуть ему былую славу! Власть может быть только патриотичной, или она не будет властью — вот что должны осознать наши верхи, и тогда они увидят, что «национальную идею искать не надо, она лежит на виду — Распутин говорил об этом не однажды. Приводим строки из беседы с ним В. Кожемяко в апреле 1998 года: «Это — правительство наших, а не чужих национальных интересов, восстановление и защита традиционных ценностей, изгнание в шею всех, кто развращает и дурачит народ, опора на русское имя, которое таит в себе огромную, сейчас отвергаемую силу, одинаковое государственное тягло для всех субъектов федерации. Это — покончить с обезьяньим подражанием чужому образу жизни, остановить нашествие иноземной уродливой «культуры», создать порядок, который бы шёл по направлению нашего исторического и духовного строения, а не коверкал бы его…»

Так думает не один Распутин — так думает вся Россия, не имеющая запасных земель за своими рубежами.

Распутинское слово сегодня по-прежнему неотделимо от его общественной деятельности. И все мы тому свидетели.

В самые трудные, 90-е годы, наперекор всем бедам и потрясениям, сюда, на землю иркутскую, пришли Дни русской духовности и культуры «Сияние России». Их вдохновитель, писатель Валентин Распутин, поддержанный городской и областной властью и епархией, более десяти лет делал всё, чтобы в эти дни в библиотеках и студенческих аудиториях звучало для его земляков укрепляющее дух, просветительное русское слово, чтобы настоящее музыкальное и певческое искусство возвышало душу слушателей в концертных залах. При самом деятельном участии писателя, в том числе и благотворительном, на его малой родине, в Усть-Уде, возведён православный храм, хлопотами перед властями построена средняя школа в Аталанке (к сожалению, всё более опустевающей. И здесь нужны хлопоты хозяйственно-экономические, в режиме спасения).

Присутствие рядом с нами крупнейшего русского национального писателя и на нас накладывает определённую ответственность. Всё ли мы делаем посильного для своего края, города, села? Ответ на этот вопрос и будет доказательством того, что слово Распутина, рождённое здесь, на земле Сибири, услышано и воспринято так, как оно того заслуживает.

Фото Эдгара БРЮХАНЕНКО