Честное слово, её рассказ о научных изысканиях, штудиях, озарениях и открытиях, связанных с изучением и пропагандой богатейшей коллекции музея, слушаешь подчас как захватывающий детектив. Чего стоит, к примеру, история с портретом фон Мекка работы Б. Кустодиева, являющимся сегодня подлинным украшением постоянно действующей экспозиции. Но об этом чуть ниже, а пока с Людмилой Николаевной вернёмся к тому времени, когда она, ученица Слюдянской средней школы № 50, и подумать не могла, что судьба русской культуры станет и её собственной судьбой. Впрочем, любовь к искусству родилась именно тогда — до сих пор Людмила Николаевна помнит уроки преподавательницы русского языка и литературы, кстати, выпускницы института благородных девиц, Лидии Алексеевны Соколовой. Не без её участия увлеклась поэзией, пробовала писать стихи, говорят, весьма даже неплохие. До сих пор это вспоминается как чудо — атмосфера творчества, ощущение полёта. Подумать только, спектакль «Золушка» поставили на английском языке! Школу закончила с медалью. А дальше что? Решила поступать на филфак госуниверситета. Правда, боялась страшно, когда подавала документы. Неужели такое возможно и она станет студенткой? Экзамены сдала на одни пятёрки, а после распределения некоторое время проработала в школе — преподавала, как и её любимая школьная учительница, русский язык и литературу.

Надо ли говорить, что все четыре года общения со школьниками молодая учительница не упускала случая, чтобы поговорить с ними об искусстве, художниках, творческих исканиях великих мастеров прошлого.

… Любите живопись, поэты,

Лишь ей, единственной, дано

Души изменчивой приметы

Переносить на полотно…

Неудивительно, что именно её увлечённость, страсть сыграли свою решающую роль, привели в стены, ставшие для Людмилы Снытко по-настоящему родными. И, в первую очередь, благодаря директору музея А. Фатьянову, а также Л. Пуховской, возглавляющей тогда научный коллектив, их профессиональному чутью, сумевшими разглядеть в новенькой истинного ценителя искусства, задатки исследователя. У неё как бы крылья выросли — самозабвенно водила экскурсии, читала лекции, охотно выезжала от общества «Знание» в самые отдалённые уголки области, выступала на животноводческих фермах, на бодайбинских приисках, в сельских школах. Её знали и ждали, она видела, какой интерес вызывают её экскурсы в мир прекрасного, с каким чуть ли не благоговением слушатели рассматривают красочные репродукции, которые она, как маг-волшебник, вынимала из видавшего виды вместительного портфеля.

Темой поисковой, исследовательской работы, которой Людмила увлеклась ещё в школе, стало русское искусство 18-19 веков. Казалось бы, что можно отыскать нового, когда речь идёт о таких корифеях, как Репин, Суриков, Шишкин… Для многих здесь всё ясно. Собственно, предметом изысканий стало не столько творчество мастеров прошлого в целом, сколько биография, судьба произведений, хранящихся в нашем, иркутском, музее. Оказалось, что именно здесь, на этом пути исследователя ждут самые невероятные находки. «А для чего это нужно?» — могут её спросить. Прежде всего, результаты изысканий позволяют поднять уровень наших произведений, вписать в историю — зная родословную того или иного живописного полотна, скульптуры, их и оценивают совершенно по-другому. Так был открыт значительный пласт академического направления второй половины 19 и начала 20 века. Благодаря незабвенному Владимиру Платоновичу Сукачёву в Иркутске была собрана богатая, уникальная коллекция салонной, академической живописи. Отдельной публикации за-служивает история появления у нас знаменитой репинской «Нищей».

А сколько необычайно захватывающего связано с работой Кустодиева — портретом председателя Московско-Казанской железной дороги Николая Карловича фон Мекка! Написанный в 1913 году, портрет, поступивший в Иркутск из государственного музейного фонда, «живёт» в Иркутске с 1928 года. Великолепная по колориту, композиции работа Бориса Кустодиева всегда находилась в экспозиции, но почему-то никто не заинтересовался личностью человека, изображённого на портрете. Кто же он такой, таинственный незнакомец? Ещё со школьных лет Людмила Николаевна знала, что была в своё время некая фон Мекк, которая своими средствами поддерживала музыкальное искусство, тонким ценителем которого была, вела переписку с Чайковским.

Так кто же он, этот фон Мекк? Заинтересовали и инициалы. Если его отчество Карлович, то, несомненно, это один из сыновей Надежды Филаретовны. Да и по возрасту (на портрете ему лет 50) выходило, что это Николай Карлович, родившийся в 1863 году. Портрет вполне мог быть написан к его золотому юбилею. Но всё это были догадки, предположения. Но однажды случилось чудо. По приглашению музея декабристов в Иркутск приехала Ксения Юрьевна Давыдова — из потомков участника восстания на Сенатской площади. Директор музея Е. Ячменёв привёл гостью в музей и, зная, что Людмила Николаевна занимается портретом, попросил Ксению Юрьевну провести экскурсию. Когда подошли к творению Кустодиева, гостья аж руками всплеснула: да это же Николай Карлович! Она, состоящая в родстве с фамилией фон Мекк, и не подозревала о существовании такого великолепного портрета. Она видела другой портрет Николая Карловича, работы того же Кустодиева — там он изображён на даче, на пленэре. А здесь — в интерьере, очень красивом. На холсте — необыкновенной красоты кресло и большое количество картин за его спиной.

Гостья сообщила, что тот, другой портрет находится в музее города Иванова. А потомки фон Мекка и не подозревают об иркутском шедевре. Давыдова сообщила также, что в Москве живёт внучка Николая Карловича Татьяна Алексеевна Себенцова. Началась переписка, которая длилась много лет. Для Татьяны Алексеевны эта новость стала полнейшей неожиданностью. Что касается работы, находящейся в Иванове, так это она сама передала тамошним музейщикам. И была по-своему счастлива, что есть в России человек, которому интересна судьба деда — сложная, трагическая.

Увы, с внучкой фон Мекка Людмиле Николаевне не довелось встретиться, только раз посчастливилось увидеть старушку по телевизору — в связи с юбилеями декабристов: её показали в роли дачницы в передаче «Моя дача».

И ещё один очень знаменательный штрих в истории с портретом. Дело в том, что Николай Карлович, пройдя путь от путевого рабочего до владельца Московско-Казанской железной дороги, принявший советскую власть, много сделавший для развития путей сообщения, был репрессирован в 1929 году и расстрелян. Несмотря на то, что все, кто знал его, в том числе и М. Калинин, отзывались о фон Мекке как об исключительно честном и порядочном человеке.

По настоянию иркутских музейщиков при поддержке К.Ю. Давыдовой Николай Карлович фон Мекк был реабилитирован. Так что, по словам Л. Снытко, работа Кустодиева для неё и её коллег не просто портрет, а родной человек, с которым прожита долгая, интересная жизнь. Внучке иркутяне подарили альбом «Художественный музей», где опубликован портрет, а в ответ на подарок получили книгу о семье Н.К. фон Мекка, написанную и изданную в Англии потомками Николая Карловича. В России, надо полагать, таких книг немного.

Разумеется, эта исследовательская работа имела своё продолжение. В результате активной переписки удалось выйти на разных интересных людей в Москве, Санкт-Петербурге — всё это стало одной из ярких страниц в летописи коллекции музея, нашло своё отражение в многочисленных публикациях — в книгах, альбомах, журналах.

Неповторимую, увлекательную судьбу имеет книга «Сибирский портрет», изданная в 90-е годы в Петербурге и написанная в соавторстве с А.Д. Фатьяновым и Е.С. Зубрий. Это более чем удачная попытка проследить историю сибирского портрета. К участию в реализации проекта удалось привлечь музейщиков из Кяхты, Томска, Тюмени, Новосибирска, Красноярска, Читы. Примечательно то, что работе над изданием предшествовала большая выставка портрета, собравшая у нас всех героев альбома, причём самая большая коллекция находится именно в Иркутске — до 100 работ. В то время как, скажем, в Кяхте их восемь, а в Красноярске лишь две. Громадным плюсом издательских хлопот музейщиков стало возвращение в фонды музея нескольких ценных работ, в том числе двух портретов иркутских купцов и меценатов Басниных кисти нашего же земляка, большого и самобытного художника первой половины XIX века Михаила Васильева.

К ряду творческих удач Людмилы Николаевны можно отнести её книгу-альбом «Российские академики XVIII — XX веков в собрании Иркутского художественного музея им. Сукачёва». Поводом для её создания опять-таки послужила выставка — в год 245-летия Российской академии художеств.

Основная часть той незабываемой экспозиции — работы маститых академиков, в том числе и наших, иркутских, Анатолия Алексеева и Бориса Бычкова, которые и высказали идею подготовки такого альбома. Любопытно, что эта же мысль родилась и у директора музея Елены Зубрий: «Вы даже не думайте, Людмила Николаевна. Такой материал — пальчики оближешь!» «Ко всему прочему, заметила Л. Снытко, наш альбом явился эксклюзивным изданием — большим и серьёзным, посвящённым Российской академии художеств. Мы оказались единственными, кто таким образом откликнулся на юбилейную дату». Оценка же — как академиков, так и рядовых ценителей искусства — оказалась адекватной. В Академии художеств Людмиле Николаевне вручили медаль «За преданность русскому национальному искусству», да и земляки сказали своё благодарное слово, свидетельство тому — премия губернатора Иркутской области.

— А что для вас является самым-самым, — спросил я свою собеседницу. — То, к чему душа, скажем так, прикипела?

— Есть такая работа. Правда, не самая капитальная, но очень дорогая мне книга «Сокровища русского искусства — в собрании Иркутского художественного музея». Можно сказать, её появление — заслуга и московского издательства «Белый город». Они предложили принять участие в подготовке серии «Музеи России». Выбор пал на меня, и не-удивительно — это моя родная тема.

Людмила Николаевна охотно согласилась, загорелась. Захотелось утереть нос западным коллегам, показать, доказать, что Иркутск — самый культурный старинный центр за Уралом. С этого и начинается первая глава, посвящённая истории нашего города, культуре, начиная с XVII века и по день сегодняшний. Вторая глава — это рассказ о нашей коллекции, аннотации к крупным произведениям. После того как «Сокровища…» увидели свет, из «Белого города» пришло восторженное письмо — из 27 изданных в России альбомов иркутский оказался самым интересным, к тому же настоящим открытием для москвичей. Коллекция иркутян, — резюмируют авторы благодарственного письма, — одна из лучших в России.

Кое-кто может заметить, что за нужда, дескать, заниматься русским искусством, ведь давно всё известно. Такие мысли поначалу посещали и Людмилу Снытко много лет назад, когда она пришла в музей. Но её собственный пример говорит об обратном — чем дальше, тем больше открывается тайн. Так что будущим музейщикам, убеждена Снытко, скучать да прохлаждаться не придётся.

Пора бы поставить точку, но не могу не сказать ещё об одном таланте Людмилы Николаевны — педагогическом. Она и помыслить себя не может без общения, без встреч, диспутов, бесед с ребятишками. Довелось ей читать историю искусств в театральном училище, преподавать рисование в 29-й иркутской школе: это же так здорово — будить, развивать воображение ребят, организовывать выставки. Вот и сегодня она ждёт здесь, в музее, старшеклассников из лицея № 36. Надо видеть, с каким удовольствием они постигают секреты художественного творчества, учатся общаться с подлинными произведениями искусства. Три раза в неделю храм искусства становится школьной аудиторией. Такой факт: в лицее № 36 предмет музееведения введён как экзаменационный с оценкой в аттестате зрелости. Сам экзамен, к слову, становится для юных музейщиков праздником. Как, впрочем, и для неё самой — такой хрупкой на вид, но чрезвычайно сильной характером женщины.

НА СНИМКЕ: Л.Н. Снытко на фоне портрета Н.К. фон Мекка

Фото автора